Пираты Короля-Солнца(ч1-5,по главу19) - Марина Алексеева

А я немного была знакома с племянником Мазарини, Полем де Манчини – так мне представился этот мальчик, когда отец взял меня в Лувр, и я осталась с Людовиком и компанией, а Бофор беседовал с королевой об освобождении Конде из тюрьмы и изгнании Мазарини из Франции… Конде был освобожден самим кардиналом, Мазарини после непродолжительного изгнания вновь вернулся… а шестнадцатилетнего Поля де Манчини, убитого в сражении в Сен-Антуанском предместье, уже не вернуть…Что же до фрондера Танкреда, о нем я ничего не знала. Но Роганы – они как мушкетеры, все за одного. И у меня на глаза навернулись слезы, я сама наполнила понемногу наши бокалы и мы выпили не чокаясь со словами ''вечная память''.

– Они были нашими ровесниками, Танкред и Паоло. Танкред чуть постарше. Паоло чуть помладше. А мы выжили – Оливье и я. Оливье называл себя фрондерским подранком. Да все мы, рожденные в тридцатые, и есть фрондерские подранки. Вам не понять этого, на ваше счастье. Я не говорю уже о других… кто хоть сколько успел пожить на свете. О герцоге де Шатильоне, убитом Арамисом в сражении под Шарантоном.

– Герцог, который отвез королеве испанские знамена, после Ланской победы? И вы его тогда сопровождали?

– Одно из испанских знамен было захвачено Сержем де Фуа. А Сержа потом чуть не повесили. Серж остался жив. Но по приказу принцессы Конде во время восстания в Гиени повесили заложника роялистов, барона де Каноля…*

– По приказу принцессы Конде? Такой милой женщины?!

– Да. По приказу такой милой женщины.

– Барона ДЕ? Дворянина?! Заложника?!

– Да, барона. Да, дворянина. Да, заложника.

– Какие ужасы вы рассказываете! Что же тогда ждать от бесноватых арабов?

– Да уж ничего хорошего ждать не приходится. Будем пить не просыхая, потому что жизнь лихая, и компания бухая, ручкой Франции махая, будет пить, не просыхая…Совсем отупел, рондо и то не могу сочинить.

… *Танкред де Роган, Паоло Манчини и барон де Каноль – исторические лица. Факты, о которых говорит Рауль, соответствуют истории. Барон де Каноль – герой романа А. Дюма ''Женская война'' о Фронде.

…

Тем временем ужин подошел к концу, и пираты стали собираться на свою ужасную пьянку, а я выжидала момент, чтобы подойти к капитану ''Короны''. Мне трудно и страшно высказывать все те мысли, что роятся в моей голове. И не хочется вспоминать все детали нашей дискуссии об Аристотеле и Маккиавлли. Не так это интересно. Что же касается ''Политики'' Аристотеля и ''Государя'' Маккиавелли, то, хотя я и видела эти умные произведения в библиотеке капитана, очень сомневаюсь, что когда-нибудь до них доберусь. Для этого меня надо заточить в Бастилию и отобрать всю более интересную литературу.

Но прежде чем приступить к рассказу о библиотеке капитана де Вентадорна, коснусь еще одного момента нашей беседы. На Маккиавелли и Аристотеля у меня уже сил нет. А о Фронде писать сейчас черезчур тяжело… Как я уже говорила, мы ели курятину. Ergo*, остались кости.

… * Ergo – следовательно, /лат./

…

Тут мне вспомнилось одно происшествие в монастыре св. Агнессы, когда я с ложечки поила бульоном раненого барона де Невиля. Но более старшая воспитанница наша, Женевьева, теперь жена маркиза***, влюбилась в Оливье де Невиля, и, перехватив у меня завтрак, бежала ублажать страдальца. Однажды, когда Оливье уже излечился и покинул нашу обитель, я заметила, что моя подруга Женевьева частенько заглядывает в маленькую прелестную коробочку, всю украшенную купидончиками, розочками и сердечками. Будучи очень любопытной, я пристала к Женевьеве, чтобы она показала мне, что это такое интересное она прячет в этой прелестной коробочке. Женевьева долго не соглашалась, но, в конце концов, взяла с меня страшную клятву, что я не расскажу аббатиссе о ее сокровищах. Я поклялась страшной клятвой на собачьем черепе, что даже самые жестокие пытки не исторгнут из моих уст признание! Женевьева раскрыла коробочку. Там лежали какие-то косточки.

– Какая гадость,- сказала я,- Зачем тебе эти бренные останки?

– Это не гадость! – важно сказала Женевьева, – Это мои священные реликвии!- и она благоговейно поцеловала. Я перекрестилась.

– Это что, мощи какого-нибудь святого?- спросила я в восторге,- Где ты их взяла? У монахов купила? Или тебе из Рима прислали? Святой Валентин есть? Меняться будешь?

– Да нет же, глупышка! Это кости Оливье!

– Кости…Оливье? Как так? Оливье жив-здоров, и кости его побольше! Или барон де Невиль так уменьшился в размере?

– Глупенькая Анжелика. Это не его собственные кости. Это кости курицы, которую кушал Оливье. А здесь – она развернула фиолетовую атласную тряпочку – сливовые косточки. От слив, которые кушал Оливье, красную парчовую тряпочку – вишневые косточки…

– От вишен, которые кушал Оливье. Желтая бархатная тряпочка от персиков, которые кушал Оливье! Что еще слопал твой Оливье? Сделай себе четки из этих косточек. А тряпочки отдай мне. Я из них платья для моей куколки Изольды сошью. А куриные кости отдай нашей собаке.

Жюльетта обиделась, захлопнула свою коробочку. Кукла Изольда не получила новые платья. Но нашей аббатиссе нанесла визит ее подруга Шевретта и столько тряпок для кукол мне привезла – все воспитанницы завидовали! Смешно,… но в детстве я обожала красивые лоскутки и своих кукол. А Шевретта сказала, что она тоже играла в куклы и собирала красивые лоскутки. Впрочем, девочки выпросили у меня добрую часть моих сокровищ. Чем-чем, а жадностью я не отличалась. А Жюльетта… потом не раз доставала свою коробочку из-под подушки и целовала куриные и прочие косточки.

Когда я рассказала про этот случай виконту, – со слов ''кузины'', чтобы себя не выдать – он долго смеялся и заметил, что таких дур только поискать. И вообще, заметил он, насколько он помнит прелестных воспитанниц монастыря Святой Агнессы, которых ему с его гвардейцами когда-то довелось охранять, самой умной и прелестной была как ни странно, самая младшая – Бофорочка! И случай с коробочкой Женевьвы и куклой Анжелики – лишнее тому подтверждение. За себя мне стало очень приятно. А за подругу обидно.

– А вы представьте – любовное свидание…праздничный ужин…свечи… цветы… любовь… романтическая… обстановка… С вами возлюбленная. Вы пьете вино,… не уточняя всего меню праздничного ужина,… предположим, вы едите курятину,… неужели вы не сохраните что-нибудь на память об этом чудесном вечере?

– Но не кости же, черт возьми!

– Да, правда, кости – это глупо. Я засушил бы цветок из букета на память. А вы?

– Анри, я не ботаник! А вот с куриными костями я поступил бы очень просто – отдал бы их Киру Великому.