Маска бога - Пэт Ходжилл

Джейм успела заметить, что они появились с юго-восточной стороны кургана, поблизости от места, где расходятся рукава реки-рва. Должно быть, разделение протоков сбило их с толку, и они сталкивались друг с другом между территориями Гротли справа и милорда слева.

Баржа проскочила под мостом — по которому отряд недавно переходил реку, — едва не задев его головой лебедя на носу и рулевым колесом на корме. Джейм показалось, что она мельком увидела лежащую сломанной куклой фигуру Быстроногого. Вода за бортом рябила и вспыхивала. Полуночное небо мерцало опаловым нерассветным заревом.

Рев раздувшегося потока удвоился, заметавшись между высоких стен узкого пролива. Но и этот грохот перекрывали крики. Кто-то из людей Калдана, должно быть, очнулся, — Джейм надеялась, что достаточно, чтобы укрепить Рестомир перед надвигающимся штормом. А что до самого Калдана, лискины не позволят ему уплыть далеко, — вот невезуха-то. «И все-таки, — подумала она, кидая вызывающий взгляд на Шип, вставшую в «вороньем гнезде» у рулевого весла, — все-таки, может, все оборачивается не так уж и плохо».

А Шип смотрела на стены, огораживающие территорию милорда, на свежие трещины, на глазах прорезающие их. Звуки, доносящиеся с той стороны, были куда пронзительнее и визгливее, чем сперва показалось Джейм, — тревожные крики, как эхо воплей Калдана. Впереди стена изгибалась наружу, камни выпадали из нее и, поднимая фонтаны брызг, плюхались в воду. Внезапно вся кладка подалась. Люди падали, хватаясь за обломки и друг за друга, будто стараясь удержаться любой ценой, даже если их тянуло вниз. Баржа буквально пробивала борозду среди тел, проплывая по ним и над ними. Миновав рухнувшую стену, экипаж корабля увидел открывшуюся за ней улицу — дома там бурлили, как разоренный муравейник, обезумевшие руки цеплялись за стены и двери в отчаянной попытке остановить кружащийся мир своего лорда. Гул ударил Норф по ушам. Сумасшествие слепо глядело с побелевших лиц, выхваченных из столпотворения золотистыми отблесками бортов баржи.

А Серебряная не останавливала бега. Баркас нырнул, окунувшись в маленький водоворот, и завертелся, погружаясь и кренясь. Бледные лица в воде вдруг разом исчезли, не успев захлопнуть орущих ртов, словно их резко дернули со дна. Потом лодка вновь вернулась на свой курс, но теперь она неслась вниз по течению кормой вперед.

К Джейм начали возвращаться обрывки рассказов о баржах.

— Бесполезно пытаться управлять судном, идущим задом наперед, — прокричала она Шип. — Лучше всего втянуть рулевое весло на борт, пока оно не сломалось. В хвосте должны стать люди с шестами, чтобы предупреждать и обходить препятствия, и пусть в данный момент их и нету, — добавила она, взглянув на гладь реки, раскинувшуюся впереди после воронки, — но они будут. Кроме того, у этой лодки где-то трех или четырехфутовая осадка, но она может погрузиться глубже, если мы не сумеем сбавить скорость, так что смотри, нет ли где мелей, а то если нам пропорет днище…

Шип взглянула вниз из своей корзины впередсмотрящего, расположенной достаточно высоко, чтобы балдахин не закрывал обзора, — до того как его сорвали. Брызги приклеили рыжие волосы к щекам, обрисовав ширококостное лицо, намокшая одежда облепила сильное тело. Кендар впечатляла больше, чем кто-либо на другом конце корабля, больше, чем носовая фигура.

— Что-нибудь еще, леди?

— Да, — ответила Джейм. — Никогда не плюй против ветра.

— Ты сошла с ума! — воскликнул Киндри. — Ты вообще осознаешь, что нас несет назад, к Глуши, не говоря уже о Фалькире, Готрегоре и полудюжине других замков, мимо которых мы прошли по пути на север? Что мы вообще собираемся делать?

Действительно, что? В Готрегоре будущее выглядело достаточно унылым. А теперь она возвращается — яркий представитель Норфа-лунатика, да к тому же с лицом, способным развязать войну. Да, и еще Серод. Безумие, война плюс скандал, если до кого-то дойдет, что он привязан к ней.

Она посмотрела на южанина. Грязный маленький полукровка, причем кенцирская половина его — Каинрон. У Водопадов его отчаянная потребность принадлежать мостиком перекинулась через пропасть между ними, внезапно, как искра, удивив обоих. Он — последний человек на земле, которого она выбрала бы по собственной воле. А теперь, когда он стал ее ответственностью, что дальше? Она и себя-то не может уберечь. Возможно, Джейм должна разорвать связь, отпустить его на свободу…

Серод застонал.

— Сделай что-нибудь! — прикрикнула она на Киндри.

Но лекарь затряс головой:

— Я уже сделал все, что мог. У него чудной образ души. Он как… как призрак, навязавшийся в чье-то чужое прибежище.

— Чье?

— Ты должна знать.

Веки Серода дрогнули и открылись, глаза расширились — насколько позволяло опухшее, покрытое синяками лицо. Он уставился на Джейм, дико, панически:

— К-к-кто?..

Ее маска смутила его, поняла Джейм.

— Мне нужно раздеться? — спросила девушка и сердито зыркнула на Киндри. Но будь она проклята, если собирается объяснять, что впервые, когда они с Серодом встретились, она не была одета так (да и вообще никак), чтобы впоследствии у кого-то создалось приятное впечатление.

Серод так и не отрывал взгляда.

— Это ты? Н-но где мы?

— В украденной барже, плывем назад, вниз по Серебряной, довольно-таки типично для предпринимаемых мною спасательных операций. Помни это, когда тебе в следующий раз понадобится помощь.

Но Серод уже перестал слушать.

— Я ж-ждал, — заикаясь, выдавил он. — В Каскаде, всю зиму. Холодный, голодный, сторожил Это, а т-ты не шла. Шпионы Каинрона поймали меня, утащили на север, в Рестомир. Калдан пытал меня, а ты е шла. Я мог сказать ему, где спрятал Это, мог снова купить его милость, но я не сказал, а ты не пришла!

Его голос перерос в тонкий вой.

— Прекрати! — Рассердившаяся Джейм хлопнула парня по щеке.

Он рухнул обратно на свою бархатную подстилку. Киндри склонился над неподвижной фигурой.

— Почему ты так сделала? — спросил он Джейм, и тут же, недоуменно: — Что ты сделала?!

Действительно, «почему» и «что». Ощущение было подобно наплыву гнева берсерка, но на этот раз в нем не было ни воинственности, ни упоения, одна лишь заносчивая самоуверенность — причинить боль, потому что можешь. И девушка все еще не знала, сожалеет ли о пощечине.

Позади вновь зарокотало. Стайки птиц взвились над заросшим лесом гребнем восточного берега — черные юркие тучки на фоне густой молочной дымки, затянувшей небо. Жур заполз под бархатный занавес.