Лесная невеста - Елизавета Дворецкая

Один из кораблей, самый большой, приблизился, и тут Хват принялся размахивать руками и кричать:

– Смотри, смотри, это и есть наш Бранеслав Столпомерич! Он самый, видишь, впереди!

Зимобор пока еще ничего не видел, но на большом корабле их, вероятно, тоже узнали.

– Хейль ду! Привет тебе! Это ты, Доброгнев Лишеневич! – послышался оттуда чей-то голос. – Здравствуй, дядька! Вот и вы к нам! А я уж сам хотел к отцу посылать, да нет, думаю, скоро приедут! Давайте за мной!

Большой корабль развернулся и пошел в обход мыса, полотеский обоз тронулся за ним. Два других «горыныча» остались нести службу.

Наконец показалось поселение: ряды больших безоконных домов вдоль ручья и дальше, поставленных в беспорядке, но достаточно тесно. Здесь уже не было вскопанных грядок, не паслась скотина, узкие – двоим едва разойтись – дорожки между домами были вымощены досками и бревнами. К берегу везде лепились корабли, ладьи и лодочки, а народу было так много, что даже Зимобор, привыкший жить в стольном городе, удивился.

Дреки причалили, полотеские ладьи стали одна за другой подходить к берегу. Найти свободное место было непросто, ладьи медлили в воде, загораживая путь одна другой, где-то уже столкнулись, трещали весла, раздавались крики, повсюду царила суета. Какие-то люди бегали туда-сюда, что-то крича, давая советы, указания и распоряжения.

Высокий, плечистый воин соскочил с «горыныча», едва тот приблизился к полосе песка, и сам решительно взялся за дело. Княжич Бранеслав метался по берегу, громко и повелительно кричал что-то по-варяжски, раздавал распоряжения, даже схватил кого-то за шиворот и тряс, потом отпихнул и сам стал толкать в воду какую-то из торговых ладей, которая, по его мнению, вовсе не должна тут стоять. Его дружина тоже принялась за дело, и вскоре всем славянским ладьям нашлось место. Все они были вытащены на берег, десятники и торговые гости собрались вокруг воеводы.

– Пока не разгружайтесь, я вас устрою! – говорил Бранеслав, уже по-славянски, подойдя и обняв Доброгнева.

Княжич был довольно красивым парнем, лет двадцати с небольшим, с такими же, как у Столпомера, темно-голубыми глазами, только брови его были светлее, а лицо тоньше. По одежде и оружию он был совершенно свей, часто вставлял в речь варяжские слова, позабыв, как это будет по-славянски, и во всем облике его, даже в выражении лица было что-то настолько здешнее, что Зимобор никогда не угадал бы в нем кривича, если бы не знал, кто это.

– Значит, сколько у вас человек? – деловито расспрашивал Бранеслав. – Привезли меха? А зерно? Ах да, недород, я знаю, купцы говорили. Ясно, сейчас все будет. Пусть пока люди здесь побудут, а к вечеру я всех размещу.

– Да тепло сейчас, можно и тут, возле ладей, ночевать! – отвечал Доброгнев. – Не зима, ты очень-то не суетись, мы шатры на всех захватили…

– Мало ли что не зима, а люди моего отца на земле спать не будут! – Княжич решительно мотнул головой, отбросив с высокого лба прядь прямых светло-русых волос. Видно было, что он упрям, горяч, самолюбив и не привык уступать. – Мы с тобой, воевода, сейчас к конунгу пойдем.

– Здесь он?

– Здесь, в усадьбе. В летний поход пошел Сигфред ярл, а конунг в этот раз остался. Идем, он даст тебе и твоим людям место в усадьбе.

– Да нам бы лучше с товарами, поближе…

– Товары никуда не денутся, их же будут охранять! А ты – ярл моего отца, ты его посланец, ты должен получить всю честь, которая тебе причитается, а значит, конунг обязан принять тебя как почетного гостя и посадить напротив себя. И он знает, что, если не сделает этого, я на него обижусь!

Темно-голубые глаза сверкнули, и Зимобор понял: это была нешуточная угроза.

Поначалу десятники оставались возле ладей, со своими людьми охраняя товары. Но ненадолго: довольно скоро за ними пришли люди с лошадьми и волокушами и проводили в гостиные дворы, где имелись и просторные спальные покои, и склады для товаров. Многие из конунговых людей если не говорили сами, то неплохо понимали по-славянски, а иные из приехавших тоже могли объясниться. Даже Зимобору пригодился небольшой запас слов, приобретенный у варягов Хединовой дружины и торговых гостей, с которыми он встречался в Смолянске и в Ладоге.

К вечеру все разместились. Ужин показался гостям восхитительным: им подали ячменную кашу, маленькие свежие лепешки, жареную свинину, молоко, творог, сыр. Здесь подавали пиво! Кмети ревели от восторга, впервые за долгое время увидев знакомый темный, кисло пахнущий напиток. Десятникам стоило большого труда добиться, чтобы хоть кто-то из дружины не объелся до тошноты и не упился до полного беспамятства. Они хорошо понимали и целиком разделяли чувства людей, наконец-то дорвавшихся до обильной вкусной еды, но кто-то же должен был нести стражу и охранять склады!

К полуночи Зимобор буквально падал с ног от усталости. Хоть он и старался быть осторожным и соблюдать умеренность, но от еды и пива его тоже клонило в сон. Битком набитый покой был полон восторженных пьяных воплей, кто-то уже храпел под столом, кого-то тошнило в углу – чего еще было ожидать? Зимобор то дремал, сидя на краю скамьи, привалясь к стене, то вздрагивал от чьего-то вопля или храпа, вскакивал и шел проверять стражу. В общем, он чувствовал себя совершенно разбитым и был просто счастлив, когда воевода отпустил его поспать.

Проснулся Зимобор ближе к полудню, когда вокруг Доброгнева уже собрались местные купцы, а приехавшие толпились возле бани, поставленной неподалеку, но с мудрым расчетом, чтобы в случае пожара пламя от нее не достигло товарных складов. После бани он совсем ожил.

– Сегодня вечером к конунгу пойдем, воевода сказал! – радостно доложил Хват. – Сегодня мы с тобой, а завтра Сулица с Тихим. Там у конунга такие девки!

– А ты откуда знаешь? – Зимобор улыбнулся. Разумеется, и за морем Хват оставался верен себе.

– Видел, видел! – деловито ответил Хват с таким видом, как будто этого нельзя было не заметить. – Ну, погуляем!

Сидя за длинным столом в гриднице Бьёрна конунга, Зимобор с любопытством оглядывал местную знать и дом заморского князя. Здесь не имелось ни подклети, ни горниц, а весь дом состоял из одного здания, поделенного деревянными перегородками на три части: хлев, кладовку и жилую посередине – она отапливалась очагами, обложенными камнем. Вдоль стен тянулись земляные скамьи шириной в человеческий рост, покрытые досками: днем на них сидели, а ночью спали. Высокую кровлю подпирали два ряда резных столбов, на которых висели разноцветные щиты, а стены были украшены коврами. На них среди узоров виднелись фигурки – мужчины в шлемах и с оружием, женщины с питьевыми рогами в руках, огромные змеи, корабли. Видимо, узор ковров рассказывал местные предания, которых Зимобор не знал.