Сыновья - Пэрл Бак

Это и хотел знать Ван Тигр, и его сострадательное сердце болело, когда он слушал слабый и дрожащий голос, и он крикнул своим солдатам:

— Принесите еды и вина и накормите его и людей, которые пришли с ним!

И когда это было сделано, он позвал своих верных людей и снова приказал им:

— Ступайте за город, возьмите с собой солдат и заставьте крестьян везти сюда зерно и припасы, чтоб горожане могли покупать и есть и снова оправиться после этой тяжкой войны.

Так Ван Тигр проявил свое милосердие ко всему народу, и правитель благодарил его и растрогался от благодарности. И тут Ван Тигр увидел, какого благородного происхождения этот правитель и как хорошо он воспитан: он умирал от голода, и глаза его заблестели, когда пищу поставили перед ним на стол, но он медлил и ждал, сжав дрожащие руки, пока не произнес все те вежливые слова, какие гость должен сказать хозяину, и пока Ван Тигр не сел на хозяйское место. Только тогда несчастный принялся за еду, но все-таки старался сдерживаться, и из жалости Ван Тигр извинился и ушел, сделав вид, что уходит по делу. Он ушел, чтобы правитель мог наесться один, так как подчиненные его ели отдельно, и впоследствии Ван Тигр слышал, как солдаты в изумлении говорили, что блюда и чашки нечего было мыть, — так чисто вылизали их голодные люди.

После этого Вану Тигру было приятно видеть, как городские рынки снова заполнились народом, как на улицах снова появилось съестное в корзинах и на прилавках, и ему казалось, что люди толстеют день ото дня, прямо у него на глазах, и темные, как у трупов, лица светлеют и снова приобретают золотисто-желтый, здоровый цвет. Всю зиму Ван Тигр прожил в том городе, устраивая все по-новому и собирая доходы, и радовался, когда опять начали рождаться дети, и женщины опять кормили их грудью, и это глубоко волновало его сердце, затрагивая что-то, чего он не понимал; но его потянуло к себе домой, и в первый раз он вспомнил о своих женах. И он решил вернуться домой к концу года.

В то время, когда осада была снята с города, вернулись лазутчики Вана Тигра, которых он держал в других городах, и донесли ему, что великая война идет между Севером и Югом, и тогда он послал их снова, и они снова вернулись и донесли, что Север еще раз победил в этой войне. И Ван Тигр поспешил послать отряд с дарами — шелком и серебром — и написал письмо генералу, управляющему провинцией. Письмо это он написал сам, несколько кичась своей ученостью, так как немногие военачальники умели писать, и скрепил его большой красной печатью, которую завел с тех пор, как занял важное место. В письме он доносил о том, что воевал с одним из южных генералов и что победил его и захватил всю область к северу от реки.

Генерал ответил благосклонным письмом, восхваляя удачу Вана Тигра, и пожаловал ему очень пышный новый титул, но просил только присылать ему каждый год серебра на нужды армии. И Ван Тигр, зная, что он не так еще силен, чтобы отвечать отказом, обещал высылать эти деньги и таким образом закрепил свое положение на службе у государства.

Год близился к концу, и Ван Тигр подвел итоги своим завоеваниям, и оказалось, что он более чем вдвое расширил свои владения, не считая бесплодной гористой части, земля была хорошая и плодородная, на ней сеяли частью рис, а частью пшеницу, и, кроме того, там делали ореховое, кунжутное и бобовое масло и добывали соль. А помимо всего этого, у него был теперь выход к морю, и можно было ввозить многое из того, что было ему нужно, и теперь незачем было обращаться к Вану Купцу, если бы понадобилось оружие.

Вану Тигру очень хотелось иметь большие чужеземные пушки, и захотелось еще сильней после того, как среди имущества, оставленного старым бандитом, нашли две необыкновенно большие пушки, каких Ван Тигр прежде не видывал. Они были из лучшего чугуна, без пузырей и впадин, и такие гладкие, что, должно быть, их делал очень искусный кузнец. Эти пушки были тяжелы, — так тяжелы, что двадцать человек, напрягаясь изо всех сил, едва могли поднять их.

А Ван Тигр любопытствовал и очень хотел видеть, как стреляют из пушек, но никто не знал, как это делается, да и ядер для них так и не нашли. Наконец на старом складе отыскались два круглых чугунных ядра, и Вану Тигру пришла в голову мысль, не годятся ли они для больших пушек, и в радости он велел выкатить одну из них на площадь перед старым храмом, позади которого был обширный пустырь. Сначала не находилось охотников выстрелить на пробу из пушки, но Ван Тигр пообещал немало серебра в награду, наконец тот военачальник, который предал город, выступил вперед, надеясь получить награду и заслужить милость Вана Тигра. Он видел один раз, как стреляют из пушек, и, устроив все как нужно, очень ловко привязал факел к концу длинного шеста и поднес этот запал к пушке издали. Когда показался дым, все бросились врассыпную и, отбежав подальше, стали ждать, и пушка разом выплюнула весь большой заряд, повалил дым и пламя, земля затряслась, и самые небеса взревели, так что даже Ван Тигр пошатнулся, и сердце его замерло на мгновение от страха. Когда все кончилось, они увидели на месте старого храма груду пыльных развалин. И Ван Тигр засмеялся своим беззвучным смехом; его охватила радость при виде такой забавной игрушки и такого прекрасного орудия войны, и он воскликнул:

— Если б у меня была такая пушка раньше, осады не было бы, потому что я разнес бы одним выстрелом городские ворота! — и подумав с минуту, он спросил военачальника: — Почему же твой прежний начальник не пустил их в ход против нас?

И тот ответил:

— Нам это не пришло в голову. Эти две пушки он захватил у другого военачальника, у которого я раньше служил, и их привезли сюда, но ни разу из них не стреляли, и даже перестали считать их за оружие, — столько времени они простояли здесь у ворот дворца.

Но Ван Тигр очень дорожил этими пушками и, задумав купить для них еще ядер, велел прикатить их и поставить на таком месте, чтоб он всегда мог их видеть.

Обозревая все, что он совершил, Ван Тигр был очень доволен собой и начал готовиться к отъезду. В этом же городе он оставил большое войско, под командой старых своих солдат, а новых солдат и нового военачальника он взял с собой. Поразмыслив, он поставил начальниками над городом двоих людей, на которых мог положиться.

Он оставил Ястреба и вместе с ним племянника, который вырос теперь в видного юношу, невысокого ростом, но широкого в плечах и сильного, и портило его только рябое лицо, которое и в старости, и даже после смерти должно было остаться таким же. Вану Тигру казалось, что лучше будет оставить этих двоих, потому что юноша был слишком молод, чтобы начальствовать одному, а Ястребу нельзя было вполне довериться.

И Ван Тигр оставил их вместе, а племяннику сказал с глазу на глаз:

— Если тебе покажется, что он задумал измену, посылай ко мне вестника, и пусть он мчится, как на крыльях, и днем и ночью.

Юноша обещал, и глаза его светились весельем оттого, что его так возвысили и оставляют одного, и теперь Ван Тигр мог уехать спокойным, так как человеку можно положиться на родного по крови. Так, закончив все дела и приведя все в порядок, Ван Тигр возвращался победителем к себе на родину.

А люди в том городе трудолюбиво принялись строить заново то, что было разрушено; они снова наполнили лавки товарами, пустили в ход станки, ткавшие шелк и ситец, снова покупали и продавали и говорили только о возобновившейся жизни, ибо то, что было, прошло, и судьбу всего живущего предопределяет небо.

XXIII

Ван Тигр очень торопился на обратном пути, говоря себе, что торопится посмотреть, все ли спокойно в его войске и все ли так, как он оставил, уезжая. И он действительно думал, что это и есть главная причина, и сам не понимал, что торопится не ради этого, что есть и другая причина, глубже первой: ему хотелось узнать, родился у него сын или нет. Ван Тигр пробыл в отсутствии около десяти месяцев, и хотя за это время дважды получал письма от своей ученой жены, однако это были такие учтивые письма и так изобиловали почтительными выражениями, что весь листок был ими заполнен, и по ним ничего нельзя было узнать, кроме того, что все в доме благополучно.

Но в ту минуту, когда он вступил победителем на свои дворы, он сразу увидел, что небо все так же к нему благосклонно и счастливый его жребий не изменил ему, потому что на солнечном дворе, на пригреве, где не было ветра, сидели обе его жены, и каждая из них держала на руках ребенка, и каждый ребенок был с ног до головы одет в красное, а на трясущихся детских головках надеты были красные шапочки. Неученая жена пришила в ряд маленьких золотых божков к шапочке своего ребенка, а ученая не верила, что это приносит счастье, и вышила на шапочке цветы.

Помимо этого, дети ни в чем не отличались друг от друга, и Ван Тигр моргал, в изумлении глядя на них, так как не ожидал, что их будет двое. Он начал, заикаясь: