Эммелина - Джудит Росснер

– Раньше и не искал, а теперь ищет, – ответил отец. Чувствуя необходимость поддержки, Эммелина взглянула на мать. Во все учащавшихся разговорах о возрасте Эммелины и ее будущем мать стояла на стороне дочки, но делала это так неопределенно и вяло, что назвать это помощью было бы трудно.

– Что ж, – сказала она, переведя взгляд на отца. – Если он в самом деле ищет жену, то, безусловно, найдет ее.

– Найдет ее! – передразнил отец, свирепо стукнув кулаком по столу. – Найдет ее! Зачем ее искать, если она и так здесь, но сидит вечер за вечером с таким видом, словно его-то и не существует.

– Неправда, я всегда очень приветлива с Саймоном, – слабо запротестовала Эммелина.

– Приветлива… – проворчал отец недовольно. – Ты что, не понимаешь… Эх, что тут скажешь! Каждый раз, когда он пытается как-то заговорить с тобой с глазу на глаз, ты находишь предлог, чтобы куда-нибудь улизнуть…

– Зачем, собственно, мне говорить с ним с глазу на глаз?

– Да затем, что тебе уже тридцать три года! – выкрикнул он раздраженно. – Чего ты ждешь? И как думаешь найти мужа, если боишься и словечком перекинуться с мужчиной.

– Генри, – вступилась мать успокаивающе.

– Нет уж, ты погоди, – сказал отец, – погоди. Дело вовсе не в том, что ее никто взять не хочет. Будь оно так, я молчал бы. Но, видишь ли, на нее есть охотники. А Саймон – лучший из всех.

– Но я вовсе не собираюсь выходить замуж.

Отец замер, как оглушенный; за всю ее взрослую жизнь ему и в голову не приходило предположить что-то подобное.

– А я-то считал, – медленно выговорил он наконец после молчания, – что ты просто ждешь кого-то особенного.

На самом деле он просто ни о чем не задумывался все годы, пока ему выгодно было иметь в хозяйстве лишнюю пару женских рук и ни к чему был новый мужчина.

– Нет, папа. Я понимаю: Саймон – отличная партия. Я просто не собираюсь замуж.

– Хватит. Не хочу больше слышать этого, – оборвал отец. Она устало прикрыла глаза. Очень хотелось скорее забраться к себе наверх (верх был теперь в ее полном распоряжении), но страшно было, что «бегство» разозлит отца еще пуще. Правильней было выждать, и она выжидала. Услышала, как отец грохнул стулом, заходил раздраженно по комнате, остановился, чтобы снять с вешалки куртку, открыл дверь и потом с громким стуком захлопнул ее за собой. Ушел. Приподняв веки, Эммелина посмотрела на мать. Да, сегодняшний разговор был самым тяжким из всех, что они вели на брачную тему. Раньше отец был спокойнее, вероятно, надеялся, что уж с Саймоном-то дело сладится.

– Эмми, ты мне почитаешь? – спросила мать, и Эммелина взяла лежавшую на камине Библию. Наверху у нее был другой, недавно купленный экземпляр. А эта ветхая книга, страницы которой так истрепались, что страшно было переворачивать, а некоторые и в самом деле высыпались и были аккуратно подшиты, была той самой Библией, что она возила с собой в Лоуэлл.

Она начала читать, выбирая любимые матерью места, потом, увидев, что та заснула, продолжала читать подряд, с удовольствием слушая, как звучит ее голос в мирной вечерней тишине. Стоял январь 1860 года. Снаружи все было сковано льдом и покрыто снегом, но ветра не было, и, кроме ее голоса, слышалось только потрескивание огня в очаге.

Сама не заметив как, она заснула, а заснув, увидела Лоуэлл. Все там оставалось таким же, как прежде. Одно было новым: царящая в городе тишина. И еще – неподвижность. Вот пансион, вот кирпичные мостовые, вот ткацкая. Мистер Магвайр стоял у окна, но, казалось, спал. И станки тоже спали. Работниц не было видно, и вид у станков был такой, словно к ним и не прикасались. Странная тишина начинала уже пугать ее, но сон вдруг оборвался: послышавшиеся с улицы мужские голоса разбудили ее. Распахнув дверь, Эммелина увидела, как Саймон Фентон и еще один файеттец ведут, поддерживая под руки, отца. Сначала ей показалось, что тот попросту пьян, но в следующее мгновение она разглядела, что нога у него беспомощно волочится по снегу, а лицо искажено от боли. Как выяснилось, сильно набравшись, отец поскользнулся на крыльце трактира, упал и сломал ногу.

Саймон помог устроить его поудобнее и, съездив в Ливермол Фолс, привез доктора, который долго возился с ногой, а потом велел отцу выпить еще хорошую порцию виски и постараться заснуть. Рассвет уже занимался. Положив голову на руки, Саймон заснул у стола, но потом перебрался поближе к теплому очагу и лег на пол. Подойдя, Эммелина накрыла его одеялом. Он шевельнулся.

– Эммелина, – прошептал он не то в полусне, не то наяву.

– Спокойной ночи, Саймон, – тихо сказала она в ответ.

– Эммелина? – проговорил он отчетливо, но по-прежнему не открывая глаза.

– Да, Саймон. Я здесь.

– Окажи мне честь, выйди за меня замуж.

– Нет, Саймон, – сказала она, благодаря небо, что громкий храп отца почти заглушает ее слова. – Я не могу. Мне нельзя замуж.

Разомкнув веки, он удивленно взглянул на нее:

– Почему?

– Да вот уж так вышло.

Она не могла сказать ему правды, но лгать не хотела. Вынужденная нести бремя лжи, скрывающей самое главное событие ее жизни, она была так измучена этим, что не могла позволить себе роскошь мелких выдумок, на которые так легко и бездумно идут другие.

– Я уже не могу изменить свою жизнь, Саймон, – сказала она, улыбнувшись. – Я старая дева. И я сама выбрала себе эту участь.

Саймон посмотрел на нее испытующе. Нет уж, пустыми отговорками ей не отделаться.

– Я говорю тебе чистую правду, – сказала она. – Я прожила здесь всю жизнь, уезжала только…

– Но я не прошу тебя уезжать.

– Я не могу уйти из дома. Особенно сейчас, когда надо будет выхаживать отца.

– Я могу позаботиться и о родителях, – сказал Саймон. – Пусть живут в моем доме. Места хватит.

Дом Саймона был не только просторнее, но и гораздо лучше мошеровского. Собственно говоря, он был чуть ли не лучший в Файетте. Но Саймон из деликатности не сказал этого.

– Нет, – покачала головой Эммелина. – Они не пойдут на это.

– А ты?

Она промолчала.

– Я не юнец, – заговорил снова Саймон. – Но я и здоров, и крепок.

Она печально улыбнулась:

– Дело не в твоем возрасте. Это я – слишком стара.

– Ты что-то утаиваешь, – решительно сказал Саймон, и она опустила глаза.

– У тебя есть кто-то другой?

– Другой?

– Кто-то, за кого ты хочешь выйти.

– Нет, Саймон, – сказала она с облегчением. – Честное слово, никого нет.

– Ну что ж, я не спешу, – заключил он.

Саймон не мог позволить себе выплачивать отцу полное жалование, но, временно взяв на его место мальчишку, платил Генри Мошеру разницу между его окладом и тем, что получал этот парень. Кроме того, он придумал, как еще можно поддержать Мошеров. Весной должны были ремонтировать и расширять проходившую через Развилку дорогу из Уэйна в Ливермол Фолс. Вот-вот прибудут землемер с бригадиром. Им понадобится жилье, а они люди неплохо обеспеченные. Пустив их к себе с пансионом, можно будет спросить с них хорошую плату.