Печать тернового венца - Антон Леонтьев

Я излагал Антонио результаты своих изысканий, когда на столе у него зазвенел телефон. Взяв трубку, мой брат выслушал сообщение, и на его лице заиграла странная улыбка.

– Только что обнаружили тело кардинала Леопольдо Энрикеса, – заявил Антонио, завершив разговор.

Я перекрестился и испуганно спросил:

– Его высокопреосвященство умер?

– Ну конечно же умер! – раздраженно буркнул Антонио. – Его обнаружили на съемной квартире. Энрикеса убили – кто-то перерезал ему глотку. А на столе нашли медальон с эмблемой и девизом «Перста Божьего».

Антонио поцеловал крест, висевший у него на груди, и мечтательно произнес:

– Господь явно на моей стороне!

Леопольдо Энрикес, архиепископ Буэнос-Айреса, был самым опасным конкурентом Антонио. Так как почти все наблюдатели были уверены, что следующий папа будет родом из Южной Америки, то в числе возможных претендентов назывались имена как Антонио, так и кардинала Энрикеса.

– Если бы Господь хотел, чтобы папой стал Энрикес, то он бы защитил его, – цинично заявил мой брат.

Я отправился к квартире убитого кардинала, но, конечно же, опоздал: полиция уже взяла все в свои руки. Я снова столкнулся с комиссаром Марио Барнелли. Завидев меня, он рявкнул:

– Что, падре, играете в сыщика? Наслышан о том, что вы лезете в чужие дела. Мой вам совет – держитесь от происходящего подальше! Вы отказались помочь мне, с чего я должен помогать вам?

Стоит ли говорить, что комиссар не позволил мне и взглянуть на убитого кардинала. Комиссар не забыл, что я не стал давать ему показания, настаивая на версии о несчастном случае.

После этого трагического события Антонио переселился в «дом Святой Марты», который надежно охранялся. Конклав начался двадцатого августа. С вечера предыдущего дня туристам было воспрещено посещать ватиканские сады и подниматься на купол собора Святого Петра. Все сто шестнадцать кардиналов, возраст которых был меньше восьмидесяти лет, находились в Риме. Кому-то из них и надлежало стать новым понтификом.

Торжественная процессия – облаченные в пурпур князья церкви, молитвенно сложившие руки и сопровождаемые песнопениями, – прошествовала в Сикстинскую капеллу. Я, личный секретарь моего брата Антонио, находился в арьергарде. Внимание было приковано к кардиналам, и я мог поклясться, что сотни журналистов, освещавших это событие, задавались не только вопросом, кто из них станет папой, но и какое отношение они имеют к убийствам в Ватикане. Намекалось, что убийца папы Адриана находится в числе потенциальных претендентов на тиару. Величественная церемония превратилась в фарс.

Переступив порог Сикстинской капеллы, я обозрел фрески, созданные гениальным Микеланджело – «Сотворение мира» на потолке, сюжеты из жизни пророков и апостолов и «Страшный суд» над алтарем. Капелла, выстроенная по приказанию папы Сикста IV, уже на протяжении многих столетий служила местом проведения выборов римского понтифика.

Я заметил несколько рядов кресел, обтянутых красным бархатом, перед каждым из которых находился стол с фиолетовым покрывалом. Над креслами были укреплены балдахины – они опускаются после избрания нового папы, и только балдахин над креслом новоизбранного остается неспущенным.

Пред алтарем я разглядел большой стол с зеленой скатертью и золотым кубком – он служил урной для бюллетеней. Затем мой взгляд переместился на железную пузатую печку. В ней после каждого тура голосования сжигаются бюллетени, и, в зависимости от результата, к бумаге подмешивали черные (папа не избран) или белые (папа избран) шарики-химикалии, которые придавали дыму соответствующий цвет. Раньше в этих целях использовали либо сырую солому и паклю – и тогда из трубы валил черный дым, извещая мир, что папа еще не избран, либо сухую солому – белый дым разносил благую весть: церковь обрела нового понтифика.

Правда, на последних конклавах не помогли новомодные химические средства: после избрания Иоанна Павла Первого и Бенедикта Шестнадцатого из трубы несколько минут валил дым непонятного сизого оттенка, так что никто из наблюдателей не мог с уверенностью сказать, избран папа или нет. Дабы избежать подобных досадных недоразумений, было постановлено звонить в колокола, чтобы все знали: у нас есть новый папа.

Процедурой и торжественной мессой Pro Eligendo Romano Pontifice руководил кардинал-камерленго Жан-Морис Уризоба, темнокожий статный прелат с совершенно белыми кудрявыми волосами. Уризобе было шестьдесят семь, и он считался одним из папабилей.

Кардиналы заняли свои места, я (как и прочие доверенные лица) остался стоять. Камерленго, обведя капеллу взглядом, провозгласил:

– Extra omnes![7]

Все, сопровождавшие процессию, подчиняясь его приказу, удалились. Камерленго подошел к дверям и затворил их. Послышался слабый скрежет – с обратной стороны двери заперли, закрыли на засов и опечатали. До начала двадцатого века вход в капеллу во время проведения конклава замуровывался кирпичной кладкой, но в последние десятилетия правила претерпели изменения. Но, как и раньше, все участники конклава под страхом отлучения были обязаны хранить в тайне все, чему они стали свидетелями, а общаться с внешним миром было категорически запрещено – кардиналам и их помощникам запрещалось читать газеты, смотреть телевизор, пользоваться радиоприемниками, выходить в Интернет и разговаривать по мобильным телефонам.

Конклав начался. Все сходились во мнении, что выборы предстоят тяжелые, но также все были уверены, что новый папа должен быть избран как можно быстрее. С учетом сложившейся ситуации долгий конклав лишний раз дискредитирует церковь.

Раньше, чтобы угадать имя нового папы, средства массовой информации обращались к «Предсказаниям св. Малахии» – книге ирландского архиепископа, жившего в XII веке, который оставил записи, в коих якобы изложил краткие характеристики ста одиннадцати будущих понтификов. Очень многие из занесенных в книгу крылатых фраз мистическим образом подходили к тому или иному папе римскому. Впрочем, кое-кто из историков уверен, что в действительности эти «пророчества» – творения одного прелата шестнадцатого века, который желал угодить своему патрону-кардиналу и, распространяя «откровения», стремился повысить его шансы получить тиару (чего в итоге так и не произошло!). Как бы там ни было, но большая часть предсказаний сбылась: так, папа Пий VI получил характеристику «апостолический скиталец», а как известно, этот понтифик, спасаясь от Наполеона, был вынужден покинуть Рим и странствовать по Европе. О папе Льве XIII говорилось, что он – «Lumen in coelo» – «Свет в небесах», а в фамильном гербе графского рода Печчи, к коему принадлежал понтифик, издревле имелась горящая на небосводе звезда. Папа Иоанн XXIII назывался «Pastor et nauta» – «Пастырь и мореход», а ведь до того, как стать понтификом, кардинал Ронкалли был патриархом Венеции, города мореплавателей, и герб папы украшал кораблик. Папа Павел VI стал «Flos florum» – «Цветком всех цветов»: герб кардинала Монтини, некогда архиепископа Милана, венчали три цветка лилии, коя на языке поэтов именуется не иначе, как «flos florum». Папа Иоанн Павел I получил странное предсказание – «De medietate lunae» – «От половины луны», суть которого стала ясна после необъяснимой кончины святого отца спустя тридцать три дня после избрания: понтификат начался и завершился, когда на небе сиял полумесяц. Иоанн Павел II назывался «De labore solis» – «Закат солнца»: в день рождения Кароля Войтылы наблюдалось солнечное затмение в Европе, а в день его похорон – в Африке.

Последним папой, для которого святой Малахия уготовил предсказание, назывался Бенедикт XVI, а после него (так пророчил ирландец) новый папа примет запретное для всех понтификов имя «Петр», а «град на семи холмах», Рим, будет разрушен, и несчастия падут на головы христиан. Но, как известно, на смену Бенедикту пришел Адриан, и его правление, судя по всему, действительно принесло церкви неслыханные беды. Для всех оставалась тайною за семью печатями личность того, кто придет на смену Адриану, хотя предположения на сей счет все же строились, и никакой св. Малахия со своими расплывчатыми предсказаниями в стиле Нострадамуса не требовался.

Я знал, что после убийства кардинала Энрикеса из Аргентины имелось шесть наиболее вероятных кандидатов. Первым был мой брат Антонио – погибни и он, скажем, от взрыва бомбы, это существенно изменило бы расклад сил. Однако Господь отвел от моего брата-кардинала угрозу. Антонио поддерживали южноамериканские кардиналы и кое-кто из европейцев.

Вторым был кардинал-камерленго Уризоба: многие средства массовой информации заявляли, что настало время избрать папой темнокожего прелата. Уризоба занял свой пост около шести лет назад, являлся протеже покойного Адриана и мог рассчитывать на голоса сторонников его курса. Уризоба слыл либералом.