Полицейский из библиотеки - Стивен Кинг

обот вплотную приблизился к его глазам. Теперь ему было видно нежную розовую плоть, которая то показывалась, то поспешно уходила вовнутрь. Каждый раз, когда она открывалась, его взгляд улавливал все более глубокую бездну тьмы. Потом он сжимался, образуя в этом розовом лепестке плоти отверстие, трубочку внутри трубочки, И он скользил чувственно и неспеша по его губам и щекам, устремляясь к тягучей жидкости. Уродливые, деформированные синие глаза с жадностью и с нежностью всматривались в его лицо.

Но долг был уплачен.

Собрав все свои силы, Сэм неожиданно правой рукой ударил это мерзкое существо по хоботу. В нем было все сладострастие и яд. Крошечные нити живой плоти, которые обволакивали его, больно кольнули ладонь Сэма.

Оно резко дернулось, пытаясь отступить. На мгновение Сэму показалось, что он упустил его. И тогда, вонзив ногти в самую его чувствительную часть, Сэм крепко сжал ее в своем кулаке.

— Вот! — закричал он. — Вот. И для тебя, сука, у меня кое-что есть! Я привез это из самого Сент-Луиса!

Левой рукой с размаху он всадил липкий шарик, слепленный из Красной Лакрицы, в отверстие хобота. Он сделал это так же, как в те давние годы ребята на автомобильной стоянке, когда они забили выхлопную трубу «понтиака», принадлежавшего Томми Риду. Оно начало было изрыгать оскорбления и угрозы, но смогло лишь издать какой-то жужжащий звук. Потом оно еще раз попыталось выскользнуть из рук Сэма. Шарик из Красной Лакрицы виднелся в отверстии этого мерзкого хоботка, который теперь бился в конвульсиях, и напоминал выпячивающийся кровавый волдырь.

Сэму с трудом удалось встать на колени, не выпуская из рук выкручивающееся зловонное тело, и бросился на то, что когда-то было Аделией. Оно дергалось под ним и извивалось, пытаясь сбросить его. Вцепившись друг в друга, они покатились по книгам, завалившим весь пол. В этом чудище было поразительная сила.

В какой-то момент, когда Сэм невольно вплотную увидел глаза этого чудища, он чуть не остолбенел. Столько в них было жгучей ненависти и панического страха. И тут он почувствовал, как оно стало набухать и раздуваться.

Он разжал руки и мигом отскочил назад, с трудом переводя дыхание. Это нечто лежало в заваленном книгами проходе и теперь напоминало невообразимый по форме мяч с хоботом, большой пляжный мяч, покрытый красивыми волосами. Они трепетали и колебались, как усики морских водорослей во время прилива. И это чудище ворочалось, лежа в проходе, а его хоботок раздулся, как пожарный шланг, который завязали узлом. Сэм. остолбенел от ужаса, как завороженный, наблюдал, как то, что прежде имело имя Аделия Лортц, гибнет, задыхаясь от зловония своих собственных внутренностей.

На его коже, яе выдерживавшей подобного напряжения, появились красные извилистые струйки крови. Глаза вылезли из глазниц и были обращены к Сэму. В них застыло выражение полного оцепенения. Оно сделало еще одну попытку избавиться от размягчившегося шарика лакрицы, но поскольку он оказался там в тот момент, когда его хобот был широко открыт в предвкушении пищи, лакрица плотно в нем засела.

Сэм понял, что произойдет, и быстрым движением руки закрыл лицо. В следующее мгновение чудовище лопнуло.

Куски его уродливого тела разметало во все стороны. Руки, грудь и ноги Сэма обдало струями густой и тягучей крови, он невольно закричал, это был крик отвращения и облегчения.

Тут же мигнул и погас аварийный свет. Они снова оказались в полной темноте.

Темнота, как и прежде, царствовала очень недолго, но Сэм успел ощутить перемену. Она была в его сознании — ясное ощущение того, что встало на свое место все то, что прежде было сдвинуто, нарушено. Когда снова загорелись аварийные лампочки, он увидел, что их четыре. Их батарейки питания производили звук обычного негромкого ненавязчивого гула, а не раздражающего назойливого жужжания. Это были очень яркие лампы, которые загнали мрак в самые дальние углы помещения. Теперь он даже не знал, был ли реальностью или иллюзией тот мир I960 года, в который они перенеслись, когда современный дугообразный свет превратился в лампу ртутного испарения.

Перевернутые книжные шкафы снова стояли так, как им положено. В проходе валялось несколько книг — штук десять-двенадцать, но, возможно, он сам уронил их с полок, стараясь подняться на ноги. А на улице ветер уже не гудел, а так, слегка перешептывался. Сэм услышал какието звуки, по-видимому, равномерный и успокаивающий стук дождя по крыше.

Того, что когда-то называлось Аделией, уже не было. Нигде не было никаких следов крови, никаких останков ее мерзкой разметавшейся плоти.

Остался лишь один предмет, напоминавший о ней, одна золотая сережка, бросавшая свой яркий отблеск.

Покачиваясь, Сэм встал и ударом ноги отшвырнул ее. И тут вдруг в его глазах все потемнело. Он едва устоял на ногах, глаза закрылись, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание.

— Сэм! — Это была Нейоми, и она чуть не плакала. — Сэм, где же ты?

— Здесь! — Он протянул к ней руку, ухватил себя за волосы и сильно дернул. Возможно, глупо, но это помогло. Волнистая серая пелена не совсем исчезла. Но она отступила. Он стал пробираться туда, где находился зал каталога, осторожно ступая широкими шагами.

Там, в зале каталога, стоял тот же самый стол, невзрачное сооружение из дерева, на неуклюжих ножках, но лампа со старомодным абажуром, обрамленным кисточками, уступила место широкой и продолговатой лампе дневного света. Вместо механической печатной машинки и «Ролодекса» стоял компьютер фирмы «Эпл». И если бы он был полностью уверен, в какое время живет, то он мог бы окончательно убедиться, взглянув на картонные коробки, стоявшие на полу: в них было полно современного упаковочного материала.

Нейоми по-прежнему была на коленях возле Дейва в самом конце прохода, и когда Сэм поравнялся с ней, он увидел, что огнетушитель (тот же самый по прошествии тридцати лет) был накрепко закреплен на своем обычном месте, а на лбу и щеке Дейва все еще оставалась вмятина от ручки огнетушителя.

Его глаза были широко раскрыты, и когда к нему вернулось зрение и он увидел Сэма, он улыбнулся.

— Неплохо, — прошептал он. — Клянусь, вы… не знали, что у вас это есть… в вас.

Сэм ощутил огромное облегчение.

— Конечно, нет, — сказал он. Он склонился над Дейвом и поднес к его лицу три пальца. — Сколько ты видишь пальцев?

— Около семидесяти четырех, — прошептал Дейв.

— Я вызову «скорую», — сказала Нейоми и начала подниматься. Но Дейв левой рукой задержал ее.

— Не надо. Не сейчас. — Он отыскал глазами Сзма. — Наклонись. Я хочу шепнуть тебе что-то.