Мой ласковый и нежный мент - Валентина Мельникова

Трифонов засмеялся:

– Ищите ветра в поле, Денис Максимович! Самый непоседливый мужичонка. Если отыщете его сейчас, считайте – повезло! Вечно в разгоне, все у него какие-то дела. Живет он… – Трифонов подошел к окну. – Видите алюминиевую крышу? Он у нас первый такую сварганил, а все плачет, что денег нет. Еще увидите, какой у него дом.

– Работает где-нибудь?

– Сколько помню – нигде. Правда, иной год уходил с колхозным скотом за перевал на выпаса.

Зимой на турбазе около лыжников околачивается.

В общем, случайные и маленькие заработки. Но говорит, что скоро пенсию получит. С чего только ее начислять будут?! – Он с интересом посмотрел на Барсукова. – Неужели натворил что-то?

– Нет, познакомиться приехал. Посмотрю, что к чему, – туманно ответил подполковник и, приказав Сергею дожидаться его у деревенского магазина, пешком отправился разыскивать гражданина Потрошилова А. В.

Дома Потрошилова не оказалось, а большой навесной замок на дверях подсказал, что хозяин удалился из дома надолго.

Денис пошел дальше по улице, пустынной в этот предвечерний час. Похоже, народу в селе осталось совсем немного. Все, кто мог, подались в район или того дальше, в город. Он прошел до конца улицы, но так никого и не встретил. Огорченный неудачей, свернул к реке. Пробрался сквозь редкие лозняки и увидел мужика, который сидел на поваленном стволе и старательно плевал в поток. Стоящая рядом наполовину опорожненная бутылка водки, шматок розоватого сала и надкусанный кусок черного хлеба подсказали Денису, что незнакомец активно наслаждается досугом.

На вид ему было под шестьдесят. Облысевший череп поблескивал из-под сдвинутой на самый затылок шапки, а волосы, не усидевшие на голове, без особых потерь перекочевали на лицо и превратились в небольшую, но густую бородку, тщательно причесанную и подрезанную квадратиком. Цветом она была пепельная, с проседью, как и пышные усы, теряющиеся концами в бороде. Заметное лицо, ничего не скажешь.

Денис поздоровался и присел на другой конец бревна. Бородач равнодушно кивнул, даже не посмотрев в лицо. Потом медленно, словно воду, пару раз глотнул из стакана, не глядя отломил от горбушки кусочек хлеба и с той же скоростью отправил его в рот. Тщательно разжевал, проглотил и только после этого спросил, по-прежнему не глядя в сторону Барсукова:

– Выпьешь?

– Нет, спасибо, я за рулем, – отказался Денис.

Помолчали.

– Охотник? – внезапно спросил бородач.

Денис молча кивнул.

– Далеко ли собрался?

– Да туда. – Барсуков наугад ткнул пальцем в гору, возвышавшуюся к югу от села.

– Да-а, – протянул мечтательно бородач, – места там для охоты отличные. Всех к себе тянут.

Охотнички, я тебе скажу, так и прут косяками.

В бытность мою парнем какая там пихта стояла! Закачаешься! А сегодня подросток один да сорняк ольховый на полянах растет. Все подчистую срубили.

Да и я тоже, грешным делом, рубил.

– А зверя много там? – спросил Денис.

– Раньше больше было. Прямо кишмя кишел.

Без ружья чтобы войти – ни боже мой! Того гляди, ведьмедь на дерево загонит.

Незнакомец так и сказал: «ведьмедь».

– А нынче как?

– Что нынче? Если мясца хоть, в заповедник надо шмыгать. А там, понимаешь, мил человек, статья грозит. Охрана кругом так и шныряет.

– Медведя или марала можно ведь и не в заповеднике добыть, – намекнул Барсуков.

– Можно, чего ж нельзя! – покосился на него бородач. Он далеко и ловко сплюнул сквозь зубы, ничуть не испачкав усов и бороды. – Я тех ведьмедей и маралов… – Он помолчал секунду, видно дожидаясь вопроса. Но Денис деликатно молчал, и бородач уже с явным хвастовством добавил:

– Тута, в деревне, мое прозвище знаешь какое? Сто-пятцадцать-ведьмедей – во какое! А это что означает? – и довольно улыбнулся, заметив изумление на лице неожиданного собеседника. – То-то и оно, господин хороший!

– Это вы столько убили медведей? – Денис и на самом деле удивился.

– Было, сынок, было. Зарубки на винтаре делал.

Потом посчитал – сам не поверил. Ведь я сызмальства в лесу и завсегда с винтарем. Еще когда заповедник только учредили, гулял по его тропкам всласть.

Его сперва только обозначили, на карте границы карандашиком обвели, а так ничего не изменилось.

Охраны поначалу не было.

– Так вы без лицензии стреляли?

Сто-пятнадцать-ведьмедей засмеялся, почесал под шапкой лысину:

– Да кто там этими лицензиями занимался? Их уже потом для строгости и порядка сочинили. Ну, скажу тебе, трудно отвыкать от охоты, ох трудно.

Шалил и потом, когда лицензии ввели и охрану поставили. А вот уже после перестройки попался раза два. Самогоном – тогда сухой закон ввели – едва-едва откупился, пришлось завязать. Перестал я ходить в одиночку. Потом один малый познакомил с такими людьми, что ничего не боятся. Вот и стал шастать вместе с ними вроде законного егеря при высоких охотниках. – Бородач перевел дыхание и сделал глоток из стакана. Закусывать не стал. – Приедут из городу или району господа хорошие, ведьмедя стрелить им желательно или пару-тройку маралов завалить, а одним в горы идти боязно. И ко мне, значит, подъезжают: давай, Сашка, поедем, загонишь на нас ведьмедя или на маралов наведешь.

И заплатят хорошо, да еще несколько бутылок выставят. С такими-то грех не пойти. Едем, загоняю, они – пах-пах! – и мимо, а я опять же выручаю своим винтарем. Так вот и бивал – и ведьмедей, и маралов, и сокжоев, а уж сколько косуль да коз добыл, так и вообще море немереное, поле некошеное… Слух обо мне далеко прошел. За Сашкой-охотником и с Красноярска присылали, и из Новосибирска даже, а несколько раз гостей из Москвы обихаживал. Довольные уехали! – Он шмыгнул носом. – Без меня господа эти в тайге сразу бы, на первой же версте, потерялись! А я что? Я тропы знаю, все берлоги у меня на учете; приведу их на намеченное место, по номерам расставлю – стреляй, не хочу. Ведьмедь с лежки или с берлоги тольки на дыбки поднимется, стреляй – и вся недолга, они и зачинают палить, а я его тоже на мушке держу. Им приятно, когда безопасность рядом, а мне от их радости тоже перепадает.

– Вон вы какой знаменитый! – Денис подчеркнуто уважительно посмотрел на бородача.

– Ну уж и знаменитый… – Сто-пятнадцать-ведьмедей впервые открыто глянул на собеседника, остался доволен, но уточнил:

– Так вы это... насчет того, чтобы пальнуть?

– Пока только приглядываюсь. Да и лицензии еще нет.

– А то можно и сходить. Я тут знаю одного шатуна, он у нас овец задрал в прошлом годе. Стрелил я по ем два раза, да маху дал. Видно, рука дрожать зачала от неврозу. Такой шатун огромный – у кого хошь рука задрожит, если от страху не отвалится.