Саоми - Ольга Кай

Серхат изумленно смотрела на него округлившимися глазами, потом вдруг сощурилась, под ресницами блеснули злые огоньки. Резко поднявшись, она развернулась и быстрыми шагами пошла прочь. Ярат немного растерянно смотрел ей вслед, сам не понимая, что на него нашло. Похоже, он все-таки нагрубил, хотя ни за что не собирался этого делать. Однако нечестно было бы и дальше стравливать их с Даеном, к тому же — кто знает? — вдруг Вонг все-таки захочет убить своего нового ученика, и придется им драться по-настоящему. А Ярат очень этого не хотел, но и поддаваться не смог бы — ведь тогда его самого ожидала смерть.

Я уже порядком замерзла, однако не смела обратиться за помощью к своим спасителям. И так напросилась в попутчики… Похоже, у меня дурная привычка — напрашиваться. Сначала к Ярату, который, в конце концов, не вытерпел и прямо заявил, что хочет ехать один, а теперь к этому беловолосому аранту по имени Стиг. Не знаю, сильно ли я буду стеснять его и остальных, но постараюсь быть как можно незаметнее.

Как ни странно, замерзнуть окончательно мне не позволили. Под повелительным взглядом командира отряда коренастый тамоец Аел вынул из сумки какую-то фуфайку и бросил мне. Я поймала вещь и быстро натянула на себя, поблагодарив Аела. Фуфайка оказалась старой, изрядно поношенной, но теплой и чистой.

Вечером, когда уже окончательно стемнело, мы остановились у придорожного трактира. Сперва я долго нервничала, соображая, как и где мне придется провести эту ночь, но опасалась напрасно. Хотя отдельную комнату мне никто не собирался оплачивать, те трое, что оказались в одном помещении со мной, казалось, вовсе забыли о моем существовании и не обращали ни малейшего внимания.

И все-таки на следующий день я поняла, что путешествие не будет приятным просто по той причине, что все время приходилось ехать молча, а заговорить первой со Стигом или кем-то из его подчиненных я опасалась. Единственный раз спросила только:

— А долго нам ехать?

— Это смотря куда, — ответил Аел, покосившись на командира. — До Алессы еще дней шесть-семь. Если не будет метели — приедем раньше.

Невысокий тамоец меня пугал меньше остальных, поэтому именно к нему я обращалась, если хотела что-нибудь узнать. Командир лишь изредка скользил по мне равнодушным взглядом бесцветных глаз, на его бледном лице не выделялись и губы, сжатые в тонкую полоску. Мне казалось, что несмотря на кажущееся безразличие, он постоянно следит за происходящим, не упуская ни единой мелочи, и слышит каждое слово, сказанное кем-то из его сопровождающих.

Легкий ветер лишь развевал волосы стоящего у края каменистой площадки саоми, но не заставлял кутаться, спасаясь от холода. На вершине Джамерьи было еще много снега, однако приятная погода и сухой воздух позволяли проводить долгое время в размышлениях среди серых валунов и невысоких пушистых сосенок.

Мастер Элиф стоял чуть позади, не стремясь щекотать себе нервы видом разверзающейся пропасти, от которой отделяет меньше одного шага.

— Говорят, на востоке империи снова неспокойно. Тамойцы рубят и жгут древние леса. Аранты бунтуют. Я думаю, император вышлет против них войска. Хотя полное уничтожение им не грозит — арантов много по всей империи, кое-кто верой и правдой служит правителю. Но, если бунтовщики не успокоятся, солдаты императора, как всегда, начисто вырежут несколько сел.

— Вы так спокойно об этом говорите, — Ярат не обернулся, и мастер, глядя ему в спину, пожал плечами.

— Если император решил наказать своих подданных, войска уже в пути. Мы с тобой их не остановим. Судьба арантов в их руках. Надо было объединяться раньше, когда леса были густыми, и люди еще спешили на помощь друг другу, презирая опасность. Теперь же… боюсь, поздно.

В наступившей тишине шорох ветра был едва ли не единственным звуком. Несколько раз вскрикнула птица где-то далеко, у северной вершины.

— От волошцев долго нет известий, — проговорил саоми. — Может, что-то случилось…

— Может статься и так, — согласился мастер. — В приморье новости приходят с опозданием.

Помолчав немного, он добавил:

— Леса саоми горят.

Ярат развернулся резко, с недоверием уставившись на собеседника.

— Да, мой мальчик. Говорят, Самрит Шан приказал подпалить их, чтобы выкурить скрывающихся там беглецов. Лес неожиданно легко поддался огню, и когда после попытались остановить пожар, это оказалось совсем непросто сделать. Некоторые участки горят до сих пор, а люди из ближайших поселков переехали к родным и знакомым подальше от леса, потому что воздух в предгорьях почернел от дыма.

Саоми подался вперед, словно хотел что-то сказать, но остался на месте и опустил голову, пряча взгляд. Смоляно-черная завеса густых волос плавно скользнула по плечу, и теперь мастер не мог рассмотреть его лица.

— Мне пора возвращаться, — глухой голос самому Ярату показался чужим.

— Наши друзья хотят встретиться с тобой завтра. Лучше пойти на эту встречу, Ярат.

— А смысл? — криво усмехнувшись, саоми поднял голову. — Я почему-то не доверяю этим людям. Хотят помочь — хорошо. Я буду знать, к кому мне обратиться, но они также хотят строить планы, выполнять которые обязательно должен кто-то другой.

— Не все такие, Ярат, — с легким укором ответил мастер Элиф. — Большинство действительно возьмется за оружие, когда будет необходимость…

— А пока они предпочитают отсидеться в сторонке и подождать — вдруг все решится и без их участия.

Мастер пожал плечами:

— У всех семьи, своя жизнь, зачастую более спокойная и мирная, чем в центральных районах империи. Они не хотели бы лишиться всего этого.

— Тогда я не понимаю — чем они недовольны?

— Знаешь, Ярат, — мастер задумчиво смотрел, как плывет над долиной Эште низкое облако. — Ты, наверное, мало встречал в жизни таких людей, как они. Тут богатые горожане, которым, несмотря ни на что, небезразличны судьбы народов империи. Они покровительствуют писателям, поэтам и художникам, которые именно здесь, в приморье могут более-менее спокойно заниматься своим делом, но так как многие из них не принадлежат к народу тамойцев, это накладывает серьезные ограничения. Различные темы для творчества оказываются под запретом.

— Пусть рисуют цветочки, — пробормотал Ярат. — Император любит цветы, особенно желтые и красные.

Седые брови мастера опустились к переносице, но он не высказал упрека на этот раз, хотя голос его звучал теперь более строго:

— Они не будут рисовать цветочки. Они пишут о нашей жизни, такой, какая она есть, чтобы обратить внимание остальных и на плохое, и на хорошее. Это действительно важно, Ярат. Они умеют разговаривать с людьми: и бедными, и богатыми, и теми, кто в бегах, кто объявлен вне закона, и теми, кто стоит у власти. И это тоже очень важно.