Второй Эдем - Бен Элтон

— Да, просто ужасно, — согласился Макс, пытаясь говорить сочувственно.

— В то время предложение шло за спросом. Нельзя на таких позициях управлять делом, это спрос должен идти за предложением. Я понимал это уже тогда и решил усовершенствовать основную стратегию продаж.

— Основную стратегию продаж? То есть экологические катастрофы, верно? — спросил Макс.

— Вот именно. Я подумал: стоит мне узнать, когда произойдут эти ужасные события, и я смогу все организовать заранее. У новостных бригад будут готовые репортажи, в наличии будет достаточно продукции. И самое главное, в рекламных паузах между репортажами о катастрофе можно без конца крутить качественные, классные, ненавязчивые рекламные ролики „Клаустросферы“. Именно эту закономерность уловил твой друг федерал, и именно эту правду он так наивно попытался вытянуть из меня при помощи препарата. Успех заключался в том, чтобы подогнать новости под мои ролики, а точнее, превратить сами новости в рекламу, которую ролики станут просто дополнять.

— И ты начал устраивать катастрофы? — спросил Макс.

— Эй, эй, эй! Спокойно! — ответил Толстоу, и на секунду Макс испугался, что он пойдет на попятную, но Пластик просто ждал прибытия киллеров и с удовольствием, не торопясь, последовательно рассказывал свою историю.

— Сначала я пытаюсь действовать легально, ясно? Пытаюсь понять, когда могут произойти катастрофы, чтобы подготовиться к ним. Для этого я нанимаю на работу всяких ученых и прошу их предсказать, что случится дальше. Спроси, что из этого вышло.

— И что же из этого вышло? — послушно спросил Макс.

— Вышло одно дерьмо. Они не угадали ни разу, ни одного разу! Они говорили, что неподалеку от Аляски, возможно, затонет танкер и что, возможно, рванет русская АЭС. Разумеется, это случится! Это я и без них знал! Но мне нужно было знать, когда это случится! А теперь ты убедишься, что мои действия не безнравственны.

— Я просто не понимаю, как у тебя это получается, — сказал Макс, всем своим видом выражая сосредоточенность.

— Слушай внимательно. Итак, получалось, что мои коллеги и я сам знаем, что должно случиться, мы просто не знаем когда. Они дают мне всякие графики вероятности, скажем, десять ядерных катастроф в год, пятьдесят разливов нефти, вымирание тигров в ближайшем времени, и все такое, и я думаю, что ж, если это все равно скоро случится, что страшного, если я организую катастрофу в удобное для меня время. Это все равно что для безопасности притащить с собой бомбу в самолет, потому что шансы, что кто-то еще притащит с собой бомбу на тот же рейс, практически равны нулю.

— Что-то я не понял сравнения, — сказал Макс.

— Ты что, тупой? Это же очевидно. Я подумал, если мои ученые говорят, что в следующие три месяца в Панамском канале затонут два танкера, то почему бы мне не затопить их? Урон тот же самый, зато при этом мы извлекаем огромную национальную и международную прибыль. Всеобщее благо в красивой упаковке.

— Правда?

— Ну конечно! Ты представляешь себе, сколько рабочих мест нужно для производства клаустросфер? А для транспортировки и установки? Даже в то время у нас было колоссальное число рабочих, не говоря уж о смежных предприятиях. Может быть, ты думаешь, что миллионы работяг можно распустить до тех пор, пока в Панамском канале не затонет какое-нибудь дурацкое ржавое корыто? Причем не забудь, это то самое корыто, которое, по нашим данным, затонет все равно! К тому же здесь задействованы огромные инвестиции. Даже тогда все видели, что клаустросферы переплюнут автомобили. С точки зрения глобальной экономики „Клаустросфера“ — это либо процветание, либо банкротство. Если паруса наших продаж обвиснут, ба-бах, все пропало! Я был обязан сделать „Клаустросферу“ независимой от обстоятельств. Речь шла о рабочих местах и долларах! Подобные вещи нельзя оставлять на милость теории вероятности.

— В смысле, повезет — не повезет?

— Вот именно.

— Значит, с твоей точки зрения, устроить экологическую катастрофу — это нравственный поступок, так? — Макс действительно был заворожен. Толстоу обладал поразительной силой убеждения.

— Я создавал ситуацию, выгодную как для инвесторов, так и для своих рабочих, и это нравственно, ну а если для этого необходимо устраивать экологические катастрофы, что ж, значит, так тому и быть, — сказал Толстоу. — Поощрение роста и создание рабочих мест — единственная мораль для меня, и в этом мне повезло, потому что моя теория вероятности, вынужден признаться, не выдерживает критики.

— Теория, что если два танкера и так затонут, то почему бы именно тебе их не затопить?

— Да. Вообще-то в конце концов затонуло четыре танкера, два наших и два из расчетов ученых.

— Значит, теория насчет бомбы в самолете — это чушь?

— Теория классная. Я по-прежнему считаю, что она должна работать.

— Но она не работает?

— Нет, как видишь. Не работает.

Впервые за долгое время Пластик Толстоу замолчал, а Макс пытался переварить полученную информацию. Розали и Джуди тоже были поражены. Масштаб преступлений Толстоу лишил их дара речи.

— Что ж, полагаю, крутые решения должны приниматься крутыми парнями, — наконец сказал Макс.

— Вот именно, — ответил Толстоу. — Лично я считаю себя мировым филантропом.

Макс решил, что пора уходить. Он вдруг вспомнил, в какую ловушку угодил. Он вспомнил, как Толстоу покончил с Натаном всего лишь из-за возникшей у него идеи. А теперь он сам узнал всю ужасную правду.

— Спасибо, Пластик, это было нечто, — сказал он и побежал к двери. Но дверь офиса была заперта. Макс повернулся к Пластику Толстоу, который вертел в руке пистолет.

— Макс, ты уходишь не попрощавшись? — заметил Толстоу.

— Хочешь убить меня? — спросил Макс.

— Ах да, спасибо, что напомнил, — ответил Пластик и выстрелил в Макса. Грохот выстрела затих, а Макс по-прежнему стоял на месте, разве что немного бледнее, чем раньше.

— Шутка, — сказал Пластик. — Это голограмма. Ха-ха! Я ведь сказал тебе: мне в доме мертвые кинозвезды не нужны. К тому же Шварц и твоя девка знают, что ты пришел сюда. Если я убью тебя здесь, все может усложниться, даже для такой крупной фигуры, как я. Пока, дружок. Удачи тебе.

Толстоу нажал кнопку, дверь распахнулась. Макс повернулся и побежал. Он оставил все вещи в офисе, включая телефон. Макс стремительно выбежал из здания, прыгнул в машину и умчался.

Розали и Джуди торжествующе посмотрели друг на друга. Признание записано на пленку, и это настоящая бомба.

— Нужно отнести пленку в полицию, — сказал Джуди. — Немедленно.

— Ни за что! — ответила Розали. — Конечно, Толстоу мы этим зацепим, но пленка станет уликой, влияющей на решение суда, затем последует апелляция, затем контрапелляция. Она нужна нам сейчас! Люди должны ее увидеть, они должны знать, что происходит с миром, на что мы все закрываем глаза. Эта пленка может стать фактором, который на сто восемьдесят градусов развернет суть экологического спора.

— Я не согласен, Розали, — запротестовал Джуди. — Толстоу принадлежит львиная доля мировых теле— и радиоканалов. Даже с такой пленкой войну с ним нам не выиграть. Его голос заглушит все остальные.

— Может быть, и так, но к одному голосу люди по-прежнему прислушиваются. Этот голос будет слышен всегда, даже если ни один из каналов Толстоу не станет его транслировать. Юрген Тор способен донести правду о Толстоу до общественного сознания. Я считаю, мы должны отвезти пленку ему.

Розали вновь овладела жажда деятельности. Она забыла о своем намерении скрыться от мира. Она уже не хотела прятаться в клаустросфере Макса. Теперь она знала, что конца света можно избежать, что все подстроено, и хотела сражаться.

Именно в этот момент дальнейшие обсуждения были прерваны голосом Пластика Толстоу. Он обращался не к ним, но Розали и Джуди по-прежнему видели и слышали его через телефон Макса, оставшийся лежать на столе в его офисе.

Пластик Толстоу разговаривал со своей помощницей по интеркому:

— Детка, специалисты по отгрузке на месте?… Хорошо… Да, Макс Максимус, кинозвезда, подъедет на красном „порше“… Да, передай им, что все должно случиться подальше от дома. Остальное по схеме.

Розали и Джуди сразу же поняли, о чем говорит Толстоу. Розали сорвала трубку с телефона, прервав наконец затянувшуюся запись.

— Отзови людей, Толстоу! — крикнула она в трубку, отчаянно надеясь, что человек на другом конце услышит ее. — Мы знаем, что ты задумал! Мы все слышали! Убив Макса, ты ничего не добьешься!

Но Толстоу встал и вышел из офиса, не услышав тихий металлический голос, доносившийся из телефона Макса.