На фронтах «холодной войны». Советская держава в 1945–1985 годах - Евгений Юрьевич Спицын

июня 1953 года, Совет национальной безопасности США рассмотрел вопрос о программе действий в отношении стран Восточной Европы, которая на следующий день была одобрена президентом Дуайтом Эйзенхауэром, внесшим ряд незначительных поправок в ее текст. Принятый документ был оформлен как «Временный план психологической стратегии США по использованию волнений в европейских сателлитах» (PSB D-45). А еще через пару дней, 29 июня, именно на базе этого плана была издана директива Совета национальной безопасности (NSC 158) «Цели и акции Соединенных Штатов по использованию волнений в государствах-сателлитах».　

Между тем надо сказать, что после эфиров RIAS у многих граждан ГДР, особенно в Восточном Берлине, создалось ложное впечатление, что народная полиция либо перешла на сторону восставших, либо просто не подчиняется приказам главы МВД Вилли Штофа. Хотя на самом деле народная полиция Берлина, численность которой была не более 4000 сотрудников, получила от властей строгий приказ не применять силу, поскольку в Политбюро ЦК СЕПГ все еще надеялись, что демонстрации и забастовки вскоре прекратятся сами собой. В подобном настроении пребывали не только В. Ульбрихт, О. Гротеволь и Р. Херрнштадт, но даже министр госбезопасности Вильгельм Цайссер и его первый зам. генерал Эрих Мильке, которые, видимо, недооценили серьезность создавшегося положения либо, напротив, решили на нем сыграть. Поэтому поздним вечером 16 июня В. С. Семенов с большим трудом убедил немецких товарищей в необходимости срочно подтянуть к Берлину дополнительные части казарменной полиции. Одновременно он отдал приказ и новому главкому ГСОВГ генерал-полковнику А. А. Гречко перебросить в Берлин две стрелковые и одну танковую дивизии, которые ранним утром 17 июня взяли под охрану все правительственные и партийные объекты в столице ГДР. Более того, днем того же дня комендант Берлина генерал-майор Петр Акимович Диброва издал приказ об объявлении в городе военного положения, и таким образом вся власть в столице ГДР де-факто перешла к советской военной администрации. Тогда же в Берлин срочно прибыл первый зам. министра обороны СССР, начальник Генерального штаба Вооруженных сил СССР Маршал Советского Союза Василий Данилович Соколовский, который уже имел богатый опыт кризисного управления в Восточной Германии во время Берлинского кризиса 1948–1949 годов, когда он возглавлял Советскую военную администрацию (СВАГ) и был главкомом ГСОВГ. Поэтому заявления Ю. В. Родовича, что к «подавлению восстания энергично подключился Л. П. Берия», а «массовые выступления населения ГДР были подавлены с помощью советских войск госбезопасности» не соответствуют действительности, тем более что никаких «советских войск безопасности» в Берлина, да и во всей ГДР отродясь не было.

Между тем 17 июня — в решающий день забастовок и демонстраций — акции протеста в крупных городах не были поддержаны интеллигенцией. На многих берлинских заводах многие инженеры, как, впрочем, и вузовские профессора, просто наотрез отказались выходить на демонстрации. Да и сами рабочие вовсе не встали в едином порыве на сторону восставших пролетариев. В целом по стране из 10000 общин (то есть населенных пунктов) волнения произошли только в 270[362] (по другим данным, в 400 или 700[363]) общинах. Лишь 10 % рабочих приняли участие в акциях протеста. Только в Восточном Берлине, где наиболее активно действовали агитаторы, удалось вовлечь в эти акции до 40 % рабочих. Кроме Берлина, довольно сильные беспорядки имели место в Галле, Мерзебурге, Магдебурге, Гёрлице, Йене, Гере, Лейпциге и Дрездене. Но практически не были затронуты такими протестами индустриальный север ГДР: Шверин, Росток, Нойбранденбург и большая часть общин Тюрингии. За 17 июня 1953 года советские войска применили оружие только в Берлине, Магдебурге, Галле и Лейпциге, где были убиты 23 и ранены чуть больше 300 человек[364].

Позднее даже Верховный комиссар США в Германии Дж. Конэнт признавал, что русские действовали 17 июня очень умеренно. Собственно, нужды в более крутых мерах, по сути, и не было. Демонстранты действовали нагло до тех пор, пока под влиянием RIAS были уверены в том, что реального отпора они не получат. Но как только советские войска и казарменная народная полиция по-настоящему вступали в дело, демонстрации за очень редким исключением мгновенно прекращались. Выяснилась и еще одна интересная деталь: многие рабочие, увидев, что их протест используется бывшими нацистами, чинушами и частью бюргеров для организации погромов, стали покидать демонстрации, поскольку немецкое рабочее движение во время проведения протестных акций всегда отличалось дисциплинированностью и достойным поведением.　

Между тем вечером 17 июня в Карлсхорсте прошло совещание В. С. Семенова и В. Д. Соколовского с В. Ульбрихтом, О. Гротеволем, Р. Херрнштадтом и В. Цайссером, где решался вопрос о том, каким образом подать гражданам ГДР и всему миру произошедшие события. У всех собравшихся сложилось мнение, что большинство населения не поддержало мятежников. А посему всем радиостанциям было дано прямое указание озвучить версию о подавленном контрреволюционном фашистском путче. Хотя вскоре стало очевидно, что подобная трактовка антиправительственных акций вызвала новый протест у части германских рабочих, которые 18 июня вновь вышли на улицы ряда городов, правда, уже с новыми лозунгами — отмены военного положения и амнистии участникам беспорядков. Но на сей раз советские войска и части казарменной полиции действовали более решительно и умело и довольно быстро разогнали акции протеста в Берлине, Галле и Гере, в ходе которых погибли 4 и были ранены 43 человека.　

Всего же, по донесению командования СГОВГ, на 20 июня 1953 года картина человеческих потерь выглядела следующим образом: у «бунтовщиков» было убито 33 и ранено 132 человека, а со стороны правительственных сил было убито 17 и ранено 166 человек[365]. Хотя немецкие историки называли несколько иные цифры: 50 убитых и 20 расстрелянных со стороны повстанцев и 3 погибших со стороны власти[366]. О потерях советской стороны вообще ничего не сообщалось, хотя они, возможно, тоже были. Как бы то ни было, но в результате всех предпринятых мер количество бастовавших резко пошло на убыль. Так, если 17 июня в забастовках участвовали 180 000 человек, то 19 июня — всего 60 000. А уже 20 июня ситуация в ГДР стала приходить в привычное русло, и в этот день прошли кратковременные забастовки на 8 крупных предприятиях Лейпцига и Дрездена.　

Тем временем по прямому указанию Л. П. Берии, который внимательно следил за развитием событий в ГДР, начались масштабные аресты зачинщиков беспорядков. Видимо, «лубянский маршал» особенно негодовал, что волнения в ГДР поставили «жирный крест» на его грандиозных планах по германскому вопросу, а значит, серьезно подорвали и все его претензии на лидерство в «узком руководстве» страны. Поэтому из Москвы в Берлин была срочно