Распознавание образов - Уильям Гибсон

– Да без этого было просто никуда, – перебивает Сергей Магомедов, который с самого начала слишком налегал на вино. – Старая система охраны была основана на жесткой секретности. А чтобы распространять работу сестер, нужны были новые подходы. Анонимность, шифрование, стратегия отслеживания...

– Процедуры, честь разработки которых принадлежит именно вам, Сергей, – мягко, но значительно замечает Маршвинский-Вирвал.

– ...во всем была потенциальная угроза обнаружения, – заканчивает Сергей. – Работа Норы должна была привлечь внимание. Иначе ее никто не увидел бы. И Стелла непременно хотела, чтобы это внимание было глобальным. Пришлось разработать методологию, с которой вы уже знакомы. Для затравки мы сами «нашли» несколько первых фрагментов.

– Вы сами? – Кейс обменивается взглядами с Капюшончиком.

– Ну да. И потом тоже иногда подталкивали вас в нужную сторону. Хотя, конечно, таких результатов мы не ожидали.

– Вы свидетели зарождения новой субкультуры, – говорит Бигенд, – которая стала расти экспоненциально.

– Да, мы ошиблись с цифрами, – соглашается Сергей. – А еще мы недооценили уровень вовлеченности людей, их желание разгадать тайну фрагментов.

– Когда вы начали этот проект, Сергей? – спрашивает Капюшончик.

– По-моему, в 2000 году. Да, Стелла как раз вернулась в Москву.

– Откуда?

– Из Беркли. – Он улыбается. – Частная стипендия, подарок дяди.

– Мистер Волков одним из первых понял решающее значение компьютеров в современном мире, – вставляет Маршвинский-Вирвал.

– А конкретно, Сергей, что вы сделали? – спрашивает Кейс.

– Сергей помог в создании этой рендер-фермы, – отвечает Маршвинский-Вирвал. – А также разработал механизм отслеживания с помощью водяных знаков, при содействии фирмы «Магия-символ». Нам особенно интересно узнать, каким образом вы получили электронный адрес Стеллы. Информация поступила из «Магии-символ»?

– Я не могу вам это сказать, – отвечает Кейс.

– Уместно ли предположить, что информация получена с использованием старых связей вашего отца? Или даже от него самого?

– Мой отец погиб.

– Виктор, – говорит Бигенд, до сих пор хранивший нехарактерное для него молчание. – У Кейс был очень длинный и трудный день. Может, сейчас не лучшее время?

Кейс со звоном роняет вилку на белый фарфор.

– Почему вы это сейчас сказали? – спрашивает она, глядя в глаза Маршвинскому-Вирвалу. – О моем отце?

Тот начинает отвечать, но Бигенд перебивает:

– Давайте оставим эти старосветские расшаркивания и назовем все своими именами. Виктор и Сергей, как известно, представляют собой два плохо скоординированных конца волковского охранного пинцета. И Виктор, кажется, забыл, что его главная задача сейчас – извиниться перед вами за ту неуклюжесть, с которой этот пинцет вас прихватил.

– Я не понимаю, – говорит Кейс. – Вы правы, я действительно очень устала.

– Я могу объяснить, – предлагает Сергей. – Если Виктор мне позволит.

– Пожалуйста, – говорит Виктор с ледяной любезностью.

– Понимаете, безопасностью Стеллы и Норы всегда занимались две структуры. Первая – личная охрана самого Волкова. Бывшие кагэбэшники. Вернее, такие же, как Путин: сначала юристы, а потом уже кагэбэшники. А вторая – это в основном мои коллеги. Менее традиционная структура, с упором на интернет. Виктора взяли на работу совсем недавно – именно затем, чтобы он устранил критическое непонимание между структурами. Ваше внезапное появление и та легкость, с какой вы вышли на Стеллу – ярчайшая иллюстрация наших организационных проблем.

– Но какое это имеет отношение к моему отцу?

– На вас обратили внимание, – говорит Бигенд, – когда вы предположили, что автором фрагментов может быть русский мафиози. Помните этот пост? Это было сказано для примера, но они сразу насторожились.

– Ну, насторожились, конечно, не мы, – вставляет Сергей, – а пара американских аспирантов. Мы их наняли, чтобы в интернете отслеживать комментарии о фрагментах. Ваш сайт очень быстро стал самым популярным и интересным очагом обсуждения. А значит, потенциально самым опасным.

– Вы наняли людей, чтобы шпионить за Ф:Ф:Ф?

– В общем, да. Практически с самого начала. Они только пассивно следили, мы запретили им светиться. Правда, впоследствии выяснилось, что один из них взял себе псевдоним и начал постить, причем весьма регулярно.

– Кто это был? – спрашивает Капюшончик. И тут же добавляет: – Нет, не надо, не говорите. Лучше уж не знать.

– Понимаете, Кейс, – продолжает Сергей, – когда вы привлекли к себе внимание, отчет попал в руки первой, более традиционной структуры. Отсюда и начинается связь с вашим отцом. Через провайдера подняли ваше имя и адрес, а потом в Москве сработал очень старый механизм. В архивах нашли досье вашего отца, убедились, что вы действительно его дочь. Тут еще сыграл такой фактор... – Сергей ухмыляется. – Ведь это люди старой закалки, да плюс к тому еще и русские. Разумеется, они исполнились подозрений. Вы только представьте: перед ними вдруг всплывает имя этого замечательного человека, их старого противника, который давно вышел в отставку, – и в то же время они не могут его найти! Он исчез, испарился. Пропал без вести одиннадцатого сентября. Погиб в теракте? Где доказательства?.. Были предприняты определенные шаги... – Сергей делает паузу. – Ваша квартира, гм... была обследована, телефон поставлен на прослушивание, имэйлы тоже отслеживались.

– Когда это случилось? – спрашивает Капюшончик.

– Через неделю после того, как появился пост про мафию.

– У меня в квартире кто-то побывал совсем недавно, – говорит Кейс.

– Они просто смотрели, в порядке ли аппаратура, – поясняет Маршвинский-Вирвал. – Обычная рутинная проверка.

– Записи вашего терапевта были скопированы, – продолжает Сергей. – Она, конечно, об этом ничего не знала. Никаких взяток, обычная кража. Но это все не мы, это действовала традиционная структура. А мы наняли Доротею Бенедитти, чтобы присматривать за вами – на сайте и по работе, через контакты с вашими заказчиками в Нью-Йорке.

– Почему именно ее? – снова встревает Капюшончик.

Все оглядываются на него. Он пожимает плечами.

– Традиционалисты вели кое-какие дела с ее предыдущими хозяевами, – поясняет Сергей. – Они думали, что понимают ее. А нам казалось, что она понимает нас.

– Она сработала, как мостик между двумя культурами. – Бигенд улыбается, делает глоток вина.

– Вот именно. А когда выяснилось, что вы летите в Лондон по контракту с «Синим муравьем» – это был еще один звонок. Мистер Бигенд уже находился у нас на заметке. Его фирма весьма настойчиво и изобретательно изучала сетевую культуру вокруг фрагментов. Мы это выяснили при помощи программы, которую «Магия-символ» дала для отслеживания водяных знаков. Естественно, интерес к фрагментам такого человека, как Хьюберт Бигенд, вызвал самые серьезные опасения.

– Спасибо, – говорит Бигенд.

– Пожалуйста. А мысль о том, что вы двое можете объединиться – это уж нам совсем не понравилось. И еще меньше это понравилось традиционалистам. Мы позволили им курировать Бенедитти, и ей было приказано испортить ваши отношения с «Синим муравьем». Она привлекла своих людей, чтобы подсадить жучков на телефон и на компьютер в лондонской квартире.

– А человек с Кипра? – спрашивает Кейс.

– Один из традиционалистов. Ее прямой хозяин.

Кейс переводит взгляд с Сергея на Маршвинcкого-Вирвала, потом на Бигенда, потом на Капюшончика. Мутная неопределенность последних недель тяжело шевелится в глубинах памяти, перестраиваясь в соответствии с новой исторической парадигмой. Неприятное чувство. Как будто Сохо вдруг решил подняться и переползти на Примроуз-Хилл, потому что там его истинное место... Уин любил повторять, что настоящие заговоры, как правило, не закручиваются вокруг нас; мы просто мелкие пешки в чьей-то крупной игре.

Официанты убирают грязную посуду и приносят бокалы поменьше, для десертного вина.

Кейс приходит в голову, что весь обед прошел без тостов, хотя принято считать, что ни одно русское застолье без них не обходится. Возможно, причина в том, что это застолье не вполне русское. Возможно, они обедают на территории той виртуальной страны, лишенной границ и названия, гражданином которой так стремится стать Бигенд – страны, где нет зазеркалий, где правит призрачная рука маркетинга, и все разнообразие ощущений сведено к региональным различиям в цене на один и тот же товар. Но Кейс не успевает додумать эту мысль: Маршвинский-Вирвал звенит ложечкой по краю бокала.

– Я хочу предложить тост за отца мисс Поллард, покойного Уингроува Полларда. Нам, представителям старой школы, помнящим ушедший порядок, трудно удержаться и не соскользнуть в яму старой вражды. Я и сам поддался этому соблазну, о чем сейчас сожалею, и прошу принять мои извинения. Где бы мы сегодня оказались, если бы на стороне демократии и свободного рынка не было людей, подобных мистеру Полларду? Уж разумеется, не здесь. И наша организация не служила бы, как сейчас, прогрессу искусства и улучшению жизни и будущего тех, кому повезло меньше, чем нам.