Алексей Козлов. Преданный разведчик - Александр Юльевич Бондаренко

class="p1">Позднейшее же наше руководство имело другие приоритеты. Нет сомнения, что председатель КГБ докладывал (или говорил в устной беседе) генеральному секретарю ЦК КПСС о своём неудачном общении со специалистами по «мирному атому». (К сожалению, нам сейчас уже не установить, кто именно тогда был генсеком, а кто возглавлял Комитет.) Причём никаких «закрытых городов» создавать в данном случае не требовалось, но вот указание «с самого верха» – «обратить надлежащее внимание на зарубежный опыт» вполне можно было бы и дать. Указания не последовало.

Зато 26 апреля 1986 года произошла Чернобыльская катастрофа – та самая авария на атомной станции, которую можно было бы предотвратить, если бы материалы, полученные «БС», были претворены в жизнь, а не в диссертации. Дроздов по этому поводу писал так: «Всё, что добывал “БС” за рубежом, сразу же направлялось в соответствующее ведомство. Если бы результаты его труда были правильно там использованы, учтены, то, может быть, Чернобыльской катастрофы бы не было»[286].

Катастрофа всё-таки была, но, как кажется, высшее руководство страны отнеслось к ней довольно спокойно. Её же вообще поначалу скрыть пытались…

Равнодушие тех самых «архитекторов перестройки» чувствуется даже по книге Крючкова: «Уже после Чернобыля в начале 1987 года мне позвонил министр энергетики СССР Майорец[287]. Он сказал, что министерство вновь вернулось к нашей информации, признало её исключительно ценной, особенно ту часть, которая касается безопасности. Министр принёс извинения за прежнее руководство, которое допустило явный просчёт, отказавшись от её использования»[288].

«Явный просчёт» – и невольно вспоминается знаменитая фраза времён наполеоновской Франции, многими тогда повторённая: «Это больше чем преступление, это ошибка».

Но министр принёс извинения – и всё в порядке, можно спокойно жить дальше, не задумываясь о том, чего это стоило очень многим людям, нашей стране и даже всему миру, получившему очередной очаг «головной боли»…

А вот нам почему-то кажется, что «БС» без всякого сожаления отдал бы этим самым энергетикам свой орден Красного Знамени, полученный за подвиг, – а такую работу иначе как подвигом не назовёшь! – если бы они создали необходимую систему безопасности и предотвратили Чернобыльскую катастрофу. Ведь он был истинным патриотом и работал отнюдь не ради наград, «вышестоящих должностей» или каких-то больших денег…

В жизни, однако, события чередуются в непредсказуемом порядке, так что нередко трагическое – как то, о чём мы рассказали, – соседствует с комическим или просто весёлым, о чём мы сейчас скажем. Об этом реальном эпизоде не написано нигде, а мы его знаем от одного хорошего человека, которому, в свою очередь, рассказал об этом один из участников той встречи (нам даже не известно, который именно). И вот что он нам говорил:

«Во время какой-то своей поездки по территории Советского Союза – а может и ещё где – “БС” оказался в одном купе вагона СВ с Донатасом Банионисом. Сидят, разговаривают, оба коверкают русский язык: один, потому что литовец, другой изображает немца.

“Если не ошибаюсь, вы – знаменитый русский артист Донатас Банионис?” –вежливо спросил “БС”. Польщённый Банионис скромно отвечал: “Да, это я!” – “Очень приятно! Я смотрел ваш фильм “Никто не хотел умирать”! Прекрасный фильм!” – “Да, спасибо! Но есть ещё очень хороший фильм “Мёртвый сезон”! Вы не видели? Про нашего разведчика – мы против немцев… Ой, извините, извините!” – “Да ничего… Нет, к сожалению, этого фильма я не видел. Давайте выпьем!” И они пили коньяк, а Банионис так и не понял и никогда не узнал, что он ехал с самым настоящим “Ладейниковым”…»

А как узнать? Серьёзные люди, к каким бы профессиям они ни принадлежали, никогда, без особой на то надобности, не станут рассказывать о своих занятиях и успехах, да и вообще, чаще всего избегают лишних о себе подробностей. Представителям же спецслужб этого вообще делать нельзя – тем более «на работе». Артисты – народ впечатлительный, так что если бы Банионис узнал, с кем вдруг свела его судьба, то, всего скорее, он после того во всяком иностранце пытался бы угадать «Ладейникова» или «Штирлица». А так, явно, ему было очень приятно, что даже иностранцы его узнают… В общем, недаром девиз нелегально разведки – «Без права на славу – во славу державы». Пусть уж артисты «звездятся», они теперь, как известно, главные герои нашего общества, нашего времени…

В книге генерала Дроздова – беру издание 2005 года – про «БС» сказано так: «По улицам Москвы и сегодня ходит скромный, иногда застенчивый, в меру обидчивый, требовательный к себе и другим человек среднего роста, совершенно не привлекающий внимания посторонних. Он никому не скажет, кроме “своих”, кем он был и за что на его груди несколько боевых орденов и знак “Почётного сотрудника органов государственной безопасности”»[289].

Приходится сделать сразу несколько уточнений к сказанному. Про ордена на груди – это просто «красивость», потому как разведчики, даже ушедшие в запас, награды свои надевают крайне редко и в очень узком кругу. Про то, что «скажет только “своим”», тут тоже натяжка – если «свои» не знают, то и спрашивать не будут, потому как, значит, им знать не положено, так что и он ничего не скажет. Такова этика Службы. Но самое главное, что «БС» уже давно, и слишком рано, ушёл из жизни…

Что ж, продолжаем свой рассказ о том времени, когда Алексей Михайлович Козлов, как старый моряк, оставался «на берегу», зная, что другие уходят «в море». Вот только, как мы уже говорили, «улов», который они с этого бурного «моря» приносили, далеко не всегда оказывался востребован – несмотря на всю свою огромную ценность и реальную нужность.

Свидетельством тому – фрагмент из нашего разговора с Героем России Юрием Анатольевичем Шевченко. Четырёхчасовой этот разговор происходил незадолго до того, как разведчик-нелегал был официально «рассекречен», что, к сожалению, произошло за несколько месяцев до его внезапного ухода. Юрий Анатольевич интересен нам не только сам по себе, но и как коллега и друг Алексея Михайловича Козлова. Однако обратимся всё-таки к его рассказу:

«У меня друзья были лучшие – црушники. Кроме агентов, были и просто хорошие друзья. Я же работал.

И я узнал обо всём, что будет с Советским Союзом, о том, что развал будет – никакой они не одержали победы в “холодной войне”! Но у нас руководство было такое, что нас уже не слышало… Ведь разведка – это всего-навсего глаза и уши нации. А принимает решение мозг! Но если мозг старческий – он, наверное, не всегда принимает адекватные решения. Даже на основе получаемой информации.

Я говорил ребятам из ЦРУ: “Какая информация нужна вам здесь, в Восточно-Европейских странах? Чего вам здесь брать?” – “Ты знаешь, информация для ЦРУ имеет сейчас второстепенное или даже третьестепенное значение. Главная задача у нас – поиск агентов влияния, которые будут проводить выгодную для нас политику. В нужном нам направлении. Вот эти НКО, такие люди, как Яковлев[290]…” Яковлев попал в их сети ещё тогда, когда был аспирантом – а вскрыть агента влияния практически невозможно.

Тут сейчас говорят, что Горбачёв был агентом – он не был агентом, он был просто … [из «цензурных соображений»[291] изменяем сказанное на «неумный человек». – А.Б.]».

Жёстко? Да, безусловно! Но это говорил человек, прекрасно знающий, о чём он говорит, умевший отвечать за свои слова и обладавший огромным объёмом таких знаний, что он почти всю свою жизнь прожил под грифом «Совершенно секретно».

И всё-таки в подтверждение сказанного выше мы возьмём несколько оценок Михаила Сергеевича, которые были даны Горбачёву Владимиром Александровичем Крючковым, знавшим и видевшим его достаточно близко:

«Когда Андропов в нём разобрался, он всё меньше говорил о Горбачёве, а в последние месяцы у него уже вырывались негативные высказывания: торопыга, спешит, ему будет трудно. Он никогда не называл Горбачёва преемником…

Горбачёв бросался из стороны в сторону, не имея ни программы, ни представления, ни поддержки. Но, я думаю, что это своего рода игра: сбить с толку общество, людей, породить хаос, а потом…

– Горбачёв вам доверял?

– Думаю, на первых порах – да. Он был откровенен со мной, и одно время казалось, что влияние Яковлева падает – под влиянием той информации, которую давал КГБ, под нажимом со стороны Минобороны, МИД. Одно время даже Шеварднадзе, это мало кто знает, выступал против него [Яковлева]…»[292]

Вот такие вот нелицеприятные характеристики. Однако несмотря на все официозные утверждения о коллективном руководстве и «демократическом