Рубиновый рассвет. Том I - Евгений Неволин

знать. Мышцы одеревенели, суставы скрипят при каждом движении, будто ржавые механизмы. Он медленно разминает шею, чувствуя, как Кровавый Шов подтягивает ослабленные связки, но не может компенсировать голодную слабость.

Коридор перед ним пуст, но где-то в глубине подземелья уже слышны отдаленные крики – его правки в рунных кругах начали действовать. Звуки безумия разносятся эхом по каменным галереям.

Гилен подходит к первой же камере, где за решеткой мерцают желтые глаза вампира. Тот шипит, отползая в угол, обнажая клыки в бесполезной угрозе.

Гилен усмехается, его голос звучит тихо, но четко, как удар лезвия по льду:— Ваша клетка скоро откроется. Все ваши клетки откроются. Но если вы тронете меня – я оставлю вас гнить здесь навечно.

Он проводит пальцем по сфере, за которой вампир, и на мгновение по ней пробегает алый свет, оставляя после себя дымящиеся руны.

Где-то сверху раздается грохот – будто рухнула каменная кладка. Хаос начался.

Гилен поворачивается к лестнице, ведущей в верхние уровни Башни, оценивая маршрут. Ему нужно пройти через караульные помещения, где сейчас наверняка царит неразбериха. Охранники либо уже дерутся друг с другом, либо бегут – его изменения в рунах работают как чумной ветер, разнося безумие.

"Интересно, эти смертные уже поняли, что эта "надежная" тюрьма теперь сито?"

Он делает шаг вперед, но вдруг спотыкается – тело все еще не слушается как следует. Приходится опереться о стену, стиснув зубы от досады. Даже Туманный Сдвиг сейчас рискован.

В этот момент из-за поворота выбегает охранник – молодой парень с мечом наизготовку. Его глаза дикие, на щеке – кровавая царапина, будто он уже дрался с кем-то. Увидев Гилена, он замирает, лицо искажается в гримасе ужаса.

Охранник хрипит, сжимая дрожащими пальцами рукоять меча:— Ты... Ты должен быть в клетке!

Гилен медленно выпрямляется, снимает очки. Его рубиновые глаза вспыхивают в полумраке, как две капли свежей крови.

Голос звучит мягко, почти ласково:— А ты должен был следить за дверью. Видишь, как мы оба подвели начальство?

Охранник замахивается мечом, но тут из соседней камеры вырывается черная тень – один из пленников, чья клетка открылась раньше срока. Раздается хруст костей, и крик обрывается, сменяясь влажными звуками разрываемой плоти.

Гилен равнодушно отряхивает рукав, будто стряхивая пыль:— Опоздал.

Он переступает через тело, из которого уже хлещет алая лужа, и идет дальше, вверх, навстречу хаосу, который сам и создал. Его тень, удлиненная светом далеких факелов, тянется за ним, как живое существо.

Стены подземелья содрогаются в конвульсиях, каменные блоки скрипят под невидимым давлением. Клетки лопаются одна за другой, словно черные мыльные пузыри, оставляя после себя лишь дымящиеся обломки. Руны гаснут, их свет угасает, как последние искры костра, и на свободу вырываются те, кого годами держали в цепях, световых сферах и ледяных склепах.

Гилен стоит в эпицентре этого хаоса, неподвижный, как статуя. Его расширенные зрачки следят, как тени вытягиваются из распавшихся темниц, принимая знакомые очертания:

Вампиры и высшие вампиры с бледной, как лунный свет, кожей, их движения плавны и смертельно грациозны.

Демоны и полудемоны с трепещущими перепончатыми крыльями, их когти скребут по камню, оставляя глубокие борозды.

Что-то с слишком многими зубами и слишком малым количеством глаз - бесформенная масса плоти, пульсирующая в такт собственному дыханию.

Они шипят, рычат, скребут когтями по камню - но ни один не решается подойти слишком близко к худому человеку в разорванной одежде. В воздухе висит немой вопрос, напряжение, которое вот-вот лопнет.

Гилен усмехается, проводя рукой по воздуху - и Кровавый Туман на мгновение обволакивает его пальцы, послушный, как ручной зверь.

Гилен произносит тихо, но так, что слышат все, его голос режет тишину, как нож:— Ну что, детища Тьмы? Время вспомнить, каково это - рвать глотки тем, кто смел вас запереть.

Это всё, что им нужно. Монстры с воем бросаются в коридоры, их крики сливаются в единый адский хор. Лязг мечей, взрывы заклинаний, хруст костей - Башня в мгновение ока превращается в скотобойню. Стены дрожат от ударов, по каменным плитам растекаются алые лужи.

И только один пленник не спешит присоединяться к бойне.

Высший вампир - высокий, с лицом аристократа и холодными глазами - подходит, чуть склоняет голову. Его плащ, когда-то роскошный, теперь висит лохмотьями, но в движениях все еще читается многовековая грация. Голос звучит вежливо, но в нем дрожит давно забытый страх:— Простите мою наглость... Но вы - не воплощение ли Зар'гула?

Гилен поворачивает к нему голову, и рубиновые глаза вспыхивают в полумраке, как два кровавых уголька.

Гилен отвечает сухо, отчеканивая каждое слово:— Я слышал это имя. Но сейчас не время для праздных вопросов.

Вампир кланяется, почти касаясь пальцами пола, в этом жесте - и благодарность, и покорность:— Тогда позвольте просто поблагодарить. Долгие годы я мечтал... отплатить этим тварям.

Он расправляет плащ - ткань превращается в черные клубы дыма, и через мгновение на месте аристократа уже летучая мышь, стремительно исчезающая в темноте коридора.

Гилен остается один. Он прислушивается к звукам бойни. Охранники уже не кричат - их слишком быстро перестали слушаться голосовые связки. Но где-то выше, на уровнях Башни, еще слышны шаги - инквизиторы собирают силы. Мастера инквизиции наверняка среди них, их холодный расчет куда опаснее ярости простых стражников.

Гилен разминает запястья, чувствуя, как Кровавый Исток внутри него медленно наполняется. Крови пока мало, ее хватит лишь на один Туманный Сдвиг. Или... на что-то более креативное. Уголки его губ дрогнули в подобии улыбки. Пусть попробуют остановить его.

Гилен шагает через разрушенные стены, его сапоги хрустят по обломкам штукатурки и костям. Рубиновые глаза отражают пляшущие тени пожаров, разгоревшихся в верхних ярусах Башни. Коридор, некогда строгий и аскетичный с его бесстрастными каменными плитами, теперь залит кровью — алые лужи пульсируют в такт последним ударам погибающих сердец, разорванные тела образуют причудливые композиции на полу, клочья инквизиторских мундиров безобразно разбросаны по полу. Где-то в едком дыму мелькают силуэты освобожденных тварей, уже добравшихся до верхних уровней.

"Как быстро они вспомнили вкус свободы... и плоти".

Он намеренно обходит стороной разлитую кровь — она чужая, добытая не его рукой. Исток Крови внутри него должен оставаться чистым, незамутненным случайными примесями. Он не намерен замедлять его рост ради сиюминутной выгоды.

Из-за поворота вываливаются трое стражников — молодые, необстрелянные, их лица перепачканы сажей и кровью, а мечи дрожат в неуверенных руках.

Первый стражник давится собственным дыханием:— Ч-чёрт... Это же тот, кого держали в глубине! Он должен быть в клетке!

Второй шепчет,