Рубиновый рассвет. Том I - Евгений Неволин

Сайлос обернулся к провинившимся охранникам. Его взгляд был холоднее ледяных шахт, куда он их отправлял.

— Ледяные шахты. Без выходов в город. Никаких таверн. Никаких теплых постелей. Никаких утех. Вы проведете там неделю — как пленники. Может быть, тогда поймете, что значит бдительность.

Его взгляд говорил яснее слов: «Это ещё милость. В следующий раз будет хуже».

Охранники щелкнули каблуками, вытянувшись в струнку:

— Слушаюсь!

Они ушли поникшие, но безропотные — плечи опущены, взгляды прикованы к полу. Вошли четверо новых стражей — плечи расправлены, спины прямые, взгляды острые, как клинки. Никакой сонливости. Никакой халатности.

Сайлос оценил их молча — и отступил, скрестив руки на груди.

— Тревис?

Тот вздохнул, потер переносицу, устало опуская диск.

— Всё в идеальном порядке. Даже артефакт ничего не нашёл.

Но Сайлос не расслабился. Его интуиция, вопреки логике, кричала об опасности. Что-то было не так. Что-то ускользало.

Он притворялся неподвижным, но за черными стеклами его рубиновые глаза отслеживали каждое движение, каждую эмоцию, каждую слабость.

"Они ничего не нашли."

Мысль была тихой, но торжествующей. Он уже победил. Осталось лишь дождаться.

Спустя два часа. Тени в коридорах Башни удлинились, будто сама тьма нехотя отступала перед тусклым светом магических светильников. Воздух был густым, пропитанным запахом старого пергамента и металлической пылью артефактов.

Сайлос, высокий и невозмутимый, остановился у выхода, его тёмный плащ едва колыхнулся от резкого движения. Он обернулся, холодный взгляд скользнул по Тревису, будто проверяя, услышал ли тот его.

— Смена каждые три часа. Без исключений. — его голос прозвучал как скрип замка, защёлкивающегося на века.

Тревис лишь кивнул, но пальцы его дрогнули — нервным жестом он похлопал по карману, где лежал тот самый артефакт. Маленький, тёплый, почти живой. На месте. Он сжал кулак, словно боясь, что вещица может испариться, исчезнуть, оставив его без защиты.

Они ушли. Их шаги растворились в тишине, но напряжение осталось, как тяжёлый пар, висящий в воздухе.

Новые охранники заняли пост — четверо, плечистые, с грубыми лицами, привыкшими к дисциплине и скуке. Гилен, сидевший в клетке из Света, наблюдал. Его Кровавый Туман почти невидимыми нитями потянулся к полу, где были скрыто начертаны руны. Он добавил новый слой к уже существующим символам спокойствия.

Снаружи — ничего не изменилось. Охранники стояли, лениво перебрасываясь словами, ощущая лишь лёгкую безмятежность, будто выпили слабый успокоительный отвар. Но когда они выходили из комнаты... Эффект начинал работать.

Старые обиды, давно похороненные под слоем времени, всплывали в памяти ярче, чем вчерашний день. Слова, когда-то прощённые, теперь жгли изнутри, как раскалённые угли. Незначительные оскорбления, на которые раньше не обратили бы внимания, теперь казались кинжалами в спину. Даже вкус еды из столовой — пресный, жирный, отвратительный — вспоминался с острой горечью.

Гилен знал. Он чувствовал, как ядовитые мысли ползут по их сознанию, разъедая изнутри, как ржавчина по лезвию.

Четвёрка новых стражей ввалилась в кабинет, громко, с хохотом, будто пытаясь прогнать скуку.

— Эй, старички! Не уснули ещё? — гаркнул самый крупный из них, ударив кулаком по столу.

Смешки, шутки, похабные намёки на ленивую предыдущую смену — всё это гремело, как пустые банки, катящиеся по каменному полу.

Но уже через час... Настроение изменилось. Один из них, мрачнея, вспомнил, как начальник накричал на него неделю назад. Несправедливо. Голос тогда звучал громче, чем сейчас, слова — острее. Второй заметил, как его коллега косо посмотрел на него. Что это было? Презрение? Насмешка? Третий вдруг осознал, что еда сегодня была отвратительной. Пересоленной. Как будто специально. Как будто его хотели унизить.

Атмосфера сгущалась, как буря перед ударом молнии. Спустя сутки.В Башне начался тихий хаос. Две смены чуть не схлестнулись у выхода — один "случайно" толкнул другого плечом. Взгляды, полные не сказанных слов, ножей, готовых вылететь из-за пазухи.

В столовой перешёптывались, голоса шуршали, как крысы в подполье.

— Ты слышал, как он про тебя говорил?

Даже мастера, обычно холодные и собранные, стали раздражительнее. Сайлос, всегда сдержанный, разнёс подчинённого за медленный отчёт, его голос гремел, как гром среди ясного неба. Никто не понимал, что происходит. Но Гилен — понимал. Его руны работали.

Чёрная Башня за последние 48 часов. Казалось, сам воздух пропитался ядовитым раздражением — тяжёлым, густым, как дым от тлеющего пергамента. Он оседал в лёгких, въедался в кожу, заставлял зубы сжиматься от неосознанного напряжения.

В узких коридорах инквизиторы, обычно бесстрастные и дисциплинированные, теперь сталкивались плечами, не уступая дорогу. Взгляды, бывшие когда-то пустыми и холодными, теперь сверкали, как лезвия, готовые вонзиться в спину.

— Слепой, что ли? — шипел один, нарочито медленно протискиваясь мимо другого.

— Сам-то? Или место уже себе присмотрел — в сточной канаве? — отзывался второй, пальцы непроизвольно сжимаясь около рукояти кинжала.

В трапезной, где раньше царили лишь звон ложек и редкие деловые разговоры, теперь бушевали страсти. Драка из-за последнего куска пирога началась с глупой шутки, переросла в перебранку, а затем — в потасовку с ножами. Кровь брызнула на деревянные скамьи, и никто даже не попытался вмешаться.

Даже старшие мастера, те, чьи лица всегда оставались каменными масками, теперь теряли хладнокровие. Сайлос, чей голос прежде резал тишину, как лезвие, теперь кричал на подчинённых за малейшие оплошности.

— Это что за бездарный отчёт?! Ты вообще думаешь, прежде чем писать, или пальцы сами шевелятся?!

И всё это начиналось здесь — в подземелье, в бывшем кабинете Реми. Каждый, кто заходил сюда, уносил с собой невидимую заразу — искажённое рунами восприятие. Оно цеплялось, как паутина, разъедало мысли, как кислота.

Последняя смена. Они вошли спокойными. Двое — крепкие, закалённые мужчины с потрёпанными плащами инквизиторов. Ещё двое — помоложе, но с тем же стальным блеском в глазах. Первые два часа прошли в молчании, прерываемом лишь глухими ударами костей о стол да редкими шутками.

Но Гилен знал — достаточно искры. Он приподнял голову в своей клетке из Света, мерцающей, как золотая паутина. Его голос, тихий, но отчётливый, разрезал тишину.

— Странно...

Охранники замерли, повернулись к нему. В их взглядах — настороженность, привычное недоверие, но и любопытство.

— Предыдущая смена очень громко обсуждала новые доспехи... и двойные порции в столовой. А ещё — закуски. — Он медленно повёл головой, указывая взглядом на пустые тарелки в углу. — Видите? Вон они. Обглоданные, брошенные. Но про вас... ни слова. Как будто вас нет.

Пауза. Гилен усмехнулся — едва заметно, уголком рта. Эффект не заставил себя ждать. Первый охранник сжал кулаки так,