Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине - Петр Яковлев

Case study

Проект Кондор II

Речь шла о разработке (на базе аргентинских и немецких технологии) ракеты с радиусом действия свыше 1000 км, способной нести ядерный или химический боевой заряд. С самого начала проекта, который родился после поражения Аргентины в Мальвинской войне, в числе его самых ярых противников фигурировали Великобритания и Израиль. Если в первом случае Лондон опасался за безопасность своего воинского гарнизона на Мальвинских островах, то израильские власти допускали возможность передачи Буэнос-Айресом ракетных технологий одной из арабских стран. В результате оба государства, используя свой статус ближайших союзников Вашингтона, приложили максимум усилий, чтобы настроить его против Проекта Кондор II. Нажим США на Аргентину начался в 1990 г. после прихода к власти К. Менема, когда командующий аргентинскими ВВС бригадир Хосе Хулиа получил от американской стороны недвусмысленное предупреждение, что продолжение работы над проектом «может стать серьезным препятствием на пути военного сотрудничества между Соединенными Штатами и Аргентиной»262. Крайне заинтересованный в развитии всесторонних отношений с Вашингтоном, К. Менем (вначале без какой-либо огласки) предпринял шаги по консервации проекта, а затем прямо приказал командованию ВВС прекратить все действия по его реализации. В итоге уже в мае 1991 г. Розовый дом (несмотря на сопротивление в военных кругах) принял решение о прекращении работ по Проекту Кондор II, а в 1993 г. все созданное к тому времени было полностью размонтировано. В результате Аргентина в значительной мере утратила серьезные национальные высокотехнологичные наработки в области ракетостроения.

Декларированной стратегической целью сближения с США был переход Аргентины в ряды государств «первого мира». «Мы не хотим быть «третьим миром» и тащиться в хвосте прогресса. Мы не хотим быть нижним этажом человечества…» – патетически заявлял К. Менем263. Такого рода тезисы стали лейтмотивом аргентинской дипломатии, которая, используя новый характер политического диалога с Вашингтоном, стремилась повысить уровень взаимосвязей с Западом в целом. В этом плане первостепенное значение имела нормализация отношений с Великобританией, прерванных после Мальвинской войны264. В результате целенаправленных дипломатических усилий с обеих сторон в октябре 1989 г. в Мадриде представители Буэнос-Айреса и Лондона подписали первое с 1982 г. соглашение, в котором были зафиксированы прекращение враждебных действий и взаимный отказ от каких-либо рекламаций в связи с ущербом, нанесенным такого рода действиями. Соглашение предусматривало восстановление консульских отношений между двумя странами и предметное обсуждение вопроса о полной нормализации торгово-экономических и дипломатических отношений (что и произошло в феврале 1990 г.).

Кроме того, правительство Великобритании выражало твердую политическую волю содействовать установлению сотрудничества между Аргентиной и Европейским экономическим сообществом. Таким образом, процесс нормализации связей с Лондоном выходил за рамки двусторонних аргентино-британских отношений. По существу, соглашение в Мадриде явилось ключевым звеном в цепи дипломатических усилий правительства К. Менема, направленных на повышение уровня взаимодействия с ведущими государствами Запада. Экономической подоплекой этой политики было добиться международной поддержки проводимых неолиберальных реформ. И нужно заметить, что эта цель в основном был достигнута. Ведущие западные державы и на декларативном уровне, и в практическом плане на протяжении десятилетия 1990-х однозначно были на стороне аргентинских рыночных реформаторов.

Последнее, впрочем, не означало, что между Аргентиной и развитыми государствами не осталось зон противоречий и разногласий. Большинство из них лежало в торгово-экономической плоскости и касалось, в первую очередь, более широкого допуска аргентинских сельскохозяйственных товаров на рынки США и Западной Европы. В этом смысле одной из болевых точек являлось сохранение в Соединенных Штатах и странах ЕЭС высоких таможенных барьеров и (это – главное) многомиллиардных субсидий местным производителям аграрной продукции. Однако по данным вопросам аргентинской дипломатии, несмотря на все попытки, не удалось продвинуться вперед. Было очевидно, что страна была лимитирована своими все еще недостаточными экономическими и финансовыми (а следовательно, внешнеполитическими) возможностями и не обладала необходимыми рычагами международного влияния. В конечном счете дивиденды Буэнос-Айреса от смены дипломатической ориентации оказались минимальными. Аргентина больше отдавала, чем получала взамен. Даже поддержка Западом неолиберальной модели, как выяснилось в кризисном 2001 году, имела свои четко очерченные границы.

Таким образом, планировавшийся «менемистами» переход в «первый мир» на деле был сопряжен с такими трудностями, которые в 1990-е гг. аргентинскому обществу преодолеть не удалось. Несмотря на отчаянные попытки и серьезные уступки Вашингтону, страна не смогла вписаться в новый миропорядок в качестве влиятельного и равноправного участника и в экономическом смысле осталась в контексте «третьего мира».

Глава 4 «Неолиберальная передозировка» и срыв модернизационного процесса

Аргентина была своего рода лабораторией, где прошли испытание все самые ужасные ошибочные решения, которые только можно сделать в экономике.

Роберто Качаноски, аргентинский экономист

Отпразднуем год уходящий и год новый, который будет лучше.

Приближается время сбора плодов наших усилий.

Фернандо де ла Руа накануне 2001 года

Третья волна модернизации (на этот раз в ее неолиберальном варианте) в крайне сжатые сроки не только существенным образом преобразовала аргентинскую экономику, но и буквально захлестнула весь социум, нарушила уже давно и, казалось бы, прочно укоренившиеся общественные правила игры. Неолиберальный надлом видоизменил сложившуюся социальную структуру государства, скорректировал расстановку основных политических сил, создал новый морально-этический климат.

Конечно, это был исторически обусловленный и во многом необходимый этап развития страны, и его заделы создали предпосылки динамичного хозяйственного роста в период с 2003 г. Вместе с тем аргентинское общество заплатило за неолиберальный эксперимент неприемлемо высокую цену. В 1990-е гг. в Аргентине сработала неолиберальная стратегия «взлома» национальной экономики. Более того, аргентинские власти по существу делегировали внешним силам (транснациональному капиталу, международным финансовым организациям, ведущим западным державам, прежде всего США) часть своего государственного суверенитета в области экономики, внешней политики и, что было особенно болезненно, в сфере социальных отношений. В результате критически сократились возможности местного политического класса эффективно управлять национальными общественными процессами, и ситуация в конечном счете полностью вышла из-под контроля, что максимально отчетливо проявилось в драматических событиях 2000–2001 гг.