Перед вызовами времени. Циклы модернизации и кризисы в Аргентине - Петр Яковлев

Таблица 6.11 Аргентина: объем и структура внешнего долга по секторам экономики

Составлено по: Ministerio de Economia. – www.mecon.gov.ar

Вполне можно сказать, что «взрыв» суверенной и корпоративной кредитной задолженности в последнем десятилетии прошлого века явился неотъемлемым элементом неолиберальной модели развития. Таким образом, третья волна модернизации характеризовалась сохранением долговой парадигмы хозяйственного роста, ставшей своего рода «аргентинской болезнью» в период с конца 1960-х гг.

Масштабные заимствования (прежде всего на международных финансовых рынках) в течение ряда лет позволяли государству покрывать бюджетный и внешнеторговый дефицит, а частным предприятиям финансировать поглощения других компаний и осуществлять расширение и модернизацию производственной и технологической базы. Вместе с тем с каждым годом правительство К. Менема все глубже погружалось в трясину задолженности, а леверидж (отношение собственного капитала к заемным средствам) растущего числа аргентинских фирм становился все ниже, ясно обозначая опасно возросший уровень долговой зависимости. Такая ситуация могла быть терпимой только в условиях быстрого и устойчивого экономического роста, который как бы хеджировал возникающие риски (в том числе внешние) и давал возможность и государственному, и частному сектору жить в долг в оптимистическом расчете на будущие поступления и дивиденды. Но ситуация коренным образом менялась при снижении темпов развития и возникновении даже первых признаков рецессии и кризиса. В этом случае возникшая структурная уязвимость финансового положения Буэнос-Айреса моментально давала о себе знать, превращалась в самое слабое звено неолиберальной модели модернизации.

Тернистый путь в «первый мир»

Начало 1990-х гг. стало новой точкой отсчета во внешней политике Аргентины. Реализация программы рыночных преобразований нуждалась в эффективном дипломатическом сопровождении. Это означало, что для перемен во внешней политике Буэнос-Айреса существовали весомые внутренние причины. Но принципиальное значение имел и тот факт, что неолиберальные реформы проводились в новой международной обстановке. Она характеризовалась глобальными сдвигами, потрясшими всю структуру сложившихся после Второй мировой войны межгосударственных отношений: крушение социалистического лагеря, дезинтеграция Советского Союза, окончание «холодной войны», превращение США в единственную сверхдержаву и их борьба за формирование однополярного мира. Суверенные государства на глазах растворялись в глобальном «плавильном котле», где утрачивали контроль над своими национальными экономиками и финансовыми системами. Таким образом, геостратегическим фоном внешней политики Буэнос-Айреса стал переход от биполярного мироустройства к новой конфигурации системы международных связей, которая на всем протяжении 1990-х гг. выглядела как утверждение единоличного экономического, идейнополитического и военного господства Вашингтона. Перед Розовым домом встала задача определить место и роль Аргентины в обновленном мировом контексте.

Основываясь на неолиберальном видении перспектив социально-экономического развития страны, «менемисты» поставили под вопрос все основные слагаемые курса Буэнос-Айреса на международной арене. Причем правительство К. Менема не только отказалось от «дипломатического наследия» радикалов, но и с завидной легкостью рассталось с собственными предвыборными обещаниями в сфере внешней политики. Вполне можно констатировать, что внутренняя логика неолиберальных реформ и распад привычного биполярного мирового порядка коренным образом видоизменили внешнеполитическую парадигму.

Анализируя новый курс перонистского руководства в мировых делах, исследователи усмотрели его идейно-концептуальные основы в теории «периферийного реализма», которая выдвигает к развивающимся странам два главных требования: а) сравнительно низкой активности на мировой арене и б) следования в фарватере политики державы-гегемона261. Речь идет об отказе от внешнеполитической идентичности и проведении курса «автоматического равнения» на заведомо более сильного партнера. В 1990-е гг. в системе координат, продиктованной правилами процесса глобализации, таким партнером могли быть только Соединенные Штаты. Это и предопределило основной вектор дипломатической деятельности Розового дома – выстраивание плотных приоритетных связей с Вашингтоном, получивших наименование «кровные отношения» («relaciones camales») [39] .

В стремлении добиться «синтеза» внешнеполитических усилий Аргентины и США правительство К. Менема беспрецедентно интенсифицировало дипломатические контакты между двумя странами. Достаточно сказать, что в 1989–1997 гг. состоялось шесть специальных встреч на высшем уровне: четыре раза (в 1989,1991,1993 и 1996 гг.) аргентинский глава государства посещал Вашингтон и дважды (Дж. Буш в 1990 г. и Б. Клинтон в 1997 г.) американские президенты побывали с визитами в Аргентине. Кроме того, лидеры регулярно встречались на различных международных форумах. Характерно, что К. Менем был к тому времени единственным президентом-перонистом, посетившим США, а поездка Дж. Буша стала первым визитом хозяина Белого дома в Буэнос-Айрес с 1960 г. В содержательном смысле аргентино-американские отношения превратились в краеугольный камень внешней политики «менемистов», которые, действуя в духе теории «периферийного реализма», пошли навстречу интересам и требованиям Вашингтона в целом ряде крупных вопросов международной жизни и национальной политики. Так, правительство К. Менема в сентябре 1990 г. направило корабли аргентинских ВМС в Персидский залив для участия в морской блокаде Ирака, в 1992 г. пересмотрело традиционно настороженный подход аргентинской дипломатии к Договору Тлателолко (о запрещении ядерного оружия в Латинской Америке) и ратифицировало этот документ, вышло из Движения неприсоединения, отказалось от планов создания и развертывания собственных ракетных систем (проект Кондор II).

Case study

Проект Кондор II

Речь шла о разработке (на базе аргентинских и немецких технологии) ракеты с радиусом действия свыше 1000 км, способной нести ядерный или химический боевой заряд. С самого начала проекта, который родился после поражения Аргентины в Мальвинской войне, в числе его самых ярых противников фигурировали Великобритания и Израиль. Если в первом случае Лондон опасался за безопасность своего воинского гарнизона на Мальвинских островах, то израильские власти допускали возможность передачи Буэнос-Айресом ракетных технологий одной из арабских стран. В результате оба государства, используя свой статус ближайших союзников Вашингтона, приложили максимум усилий, чтобы настроить его против Проекта Кондор II. Нажим США на Аргентину начался в 1990 г. после прихода к власти К. Менема, когда командующий аргентинскими ВВС бригадир Хосе Хулиа получил от американской стороны недвусмысленное предупреждение, что продолжение работы над проектом «может стать серьезным препятствием на пути военного сотрудничества между Соединенными Штатами и Аргентиной»262. Крайне заинтересованный в развитии всесторонних отношений с Вашингтоном, К. Менем (вначале без какой-либо огласки) предпринял шаги по консервации проекта, а затем прямо приказал командованию ВВС прекратить все действия по его реализации. В итоге уже в мае 1991 г. Розовый дом (несмотря на сопротивление в военных кругах) принял решение о прекращении работ по Проекту Кондор II, а в 1993 г. все созданное к тому времени было полностью размонтировано. В результате Аргентина в значительной мере утратила серьезные национальные высокотехнологичные наработки в области ракетостроения.