Укрощение воровки (СИ) - Ди Климм

Сердце Марьяны застучало быстрее, но она воззвала голос разума.

— Я ему отказала, Алекса, так что никакой он мне не муж. И не отчим тебе, и уж точно не папаша!

— Хе, а он так не думает.

— Наверно, это было еще до…моего отказа.

— С чего бы это? Сегодня он приезжал, и вроде от статуса твоего мужа отказываться не собирается.

— Куда приезжал? Сюда? — с придыханием спросила Марьяна. Влад что, приходит сюда, когда самой Марьяны нет дома? Что он выведывает у Алексы? Он что, следит за Марьяной посредством дочери?! Что…

— Не, ты че, мам! Я б его домой не пустила, да он и не рвался. Он нас со Стасом повез пиццу жрать, возле своей работы. Там оказывается его приемная мама работает.

— Он тебе рассказал? — удивленно спросила Марьяна. Она и не заметила, что руки и ноги больше не ледяные, а в груди не пульсирует комок боли. В комнате, подсвеченной настенным светильником, рядом с дочерью, стало тепло и уютно.

— Ага, — кивнула Алекса. Достала телефон и ткнула Марьяне в лицо. — Гляди на своего суженого, — насмешливо добавила она, и Марьяна посмотрела на снимок. Влад и Алекса, сидят за столиком. Видимо, дочь сделала селфи, и на хмуром лице Влада явно написано, как он не любит это дело. Но разве ж Алексу это остановит?

Он что, похудел? Или не высыпается?… Может для других Влад остался прежним, но не для Марьяны, которая смотрела в черные глаза и видела в них отражение своей тоски, очерчивала пальцем сжатые губы, пыталась разгладить глубокую морщину меж темных бровей.

— Что… Что еще он тебе рассказала? — спросила тихо Марьяна, пытаясь не цепляться за телефон, когда Алекса его забрала.

— Да так. Про работу. Кстати, с Горкиным познакомил.

— С Игорем?

— Ага. Стас будет подрабатывать у него в гараже, Горкин будет его учить. Принеси-подай, короче.

— Не стоило ввязывать парня в это дело, Алекса, его родители могут быть против.

— Ой, его пахан свалил на острова с секретаршей, а матери до него нет дела. Чем вату катать, пусть лучше пашет, — отрезала Алекса, и Марьяна едва сдержала улыбку от уверенности дочери в своей правоте. — Ты знала, что Влад учился в Европе?

— Да.

— А я капец была в шоке. Еще Влад про дочь свою рассказал.

Оглушительный перестук заполнил уши, а сердце помчалось с такой скоростью и нездоровыми рывками, что Марьяна испугалась, а не инфаркт ли это.

— Дочь? У Влада есть дочь?

Алекса молчала несколько секунд, но они показались Марьяне растянутыми в часы.

— Была.

Одно слово, метко и точно попадающее в сердце острым копьем. Одно слово, которое дает ответ на все вопросы. Слово, такое простое в произношении, но такое сложное в понимании и принятии.

— А что случилось? — хриплым шепотом спросила Марьяна. Алекса смотрела на свои сцепленные пальцы, затем подняла глаза, полные слез и боли, которую она пронесла сквозь себя.

— Она умерла.

Рядом, в обнимку, крепко и надежно, они пытались успокоить друг друга. Ведь боль одной горьким звуком отдавалась в другой. Мать, которая пережила потери и страдания, но ни одно из них не сравнится со страданием от потери ребенка. И дочь, только начинающая жизнь, которую всегда оберегали от невзгод и потерь, но она не стала ледяной принцессой в своем дворце, а так тонко прочувствовала чужую боль и страдала по ангелу, не нашедшему свое место на земле.

Потом, когда Марьяна уложила дочь спать и побрела к себе, на телефон пришло сообщение. Марьяна открыла его, и губы дернулись в улыбке при взгляде на фото. Приписка к фото была: «Мам, не реви. Вот тебе фото Владика, чтоб спалось спокойнее». И впервые за последние ночи, Марьяна спала крепко и спокойно, прижимая телефон к груди.

— Bella Mariano (Прекрасная Марьяно)! Вы ничего не пьете! Perché (Почему)?

Зычный голос Эмилио вырывал Марьяну из мыслей. Она все еще здесь, в шумном клубе, рядом с человеком, которого хочет видеть в последнюю очередь, а бокал мартини все еще стоит на столике нетронутым.

— Синьор Эмилио…

— Для вас Родриге, моя дорогая, — промурлыкал Эмилио, схватив Марьяну за руку.

— Все же, лучше синьор Эмилио, — настояла она и вырвала из пухлой ладошки свои пальцы. — Знаете, эта обстановка, да и время довольно позднее, не располагают к деловым разговорам…

— Это же прекрасно! — мужчина возвел руки к потолку, словно призывая силы небесные. Которые явно ему пригодятся, если он еще раз прикоснется к коленке Марьяны. — Марьяно, мы с вами страстные люди, признайте это! Мы…Мы словно родные души! Вы и я…мы…coppia perfetta (Идеальная пара)!

Марьяна еле сдержала смешок при взгляде на нескладную, изрядно заплывшую, фигуру мужчины. Сил злиться у нее не было, а этот театр одного актера в некоторой степени даже забавлял.

— Я уверена, синьора Эмилио по достоинству оценивает вашу натуру, — улыбнулась Марьяна. Рука Эмилио вновь легла на ее коленку, и в этот раз ей пришлось звонко и ощутимо шлепнуть по ней ладошкой. Повеселились и хватит. — Боюсь, вы неправильно поняли меня, уважаемый партнер. Если захотите обсудить вопросы бизнеса, свяжитесь с моей секретаршей и назначьте встречу. В дневное время. В людном месте.

Марьяна сдвинула брови, поджала губы, но в похмельном мозгу Эмилио не проснулось ни одной здравой мысли. И его рука вновь потянулась к ее коленке… но остановилась по пути. А потом Эмилио издал тонкий визг и выпучил глаза.

Черт, только приступа не хватало!

Марьяна подняла взор и встретилась взглядом с черными глазами, которые смотрели на нее, оставляя на ее теле огненные тавро.

— Влад.

Марьяна выдохнула, и не смогла снова вдохнуть воздух, тяжелый и плотный. Она видела, как губы Влада шевелятся, но смысл его слов до нее не дошел. Лишь звук его голоса, хриплого, негромкого и повелительного, отдавался в сердце.

— Собирайся, — повторил Влад, и до Марьяны дошло, что они в центре ночного клуба, и толпа зевак с ошарашенным видом глядят на Эмилио, скрюченного и скулящего от пальцев Влада на шее.

— Какого черта ты творишь! Отпусти его, — прошипела Марьяна, стараясь унять скачущее сердце.

— Я. сказал. собирайся.

Именно так. Тихо, ровно, спокойно.

Вот только под этим спокойствием Марьяна видела ярость, которая дребезжит и бурлит, и способна разнести в щепки и стереть в пыль все вокруг. Потому схватила пиджак и сумочку, встала на ноги. Склонилась к Эмилио и проговорила:

— Синьор Эмилио, прошу меня простить, но мне пора.

Конечно, такая заварушка не осталась без свидетелей, за спиной слышался визгливый голос Эмилио, и топот охранников.

Они шли, разрезая толпу, которая отступала перед темным лицом Влада и его выпрямленной фигурой.

Марьяна накинула на плечи пиджак и пригладила волосы. Мельком глянула на себя в отражении зеркала, проходя мимо бара. Поправила платье, чуть подтянула его вверх, затем вниз.

Они вышли на улицу. Марьяна молча последовала за Владом к его машине. В противовес шуму в клубе, на парковке стояла осенняя ночь, шуршащая гравием, хрустящими листьями под ногами и гудками клаксонов с главной дороги.

Как себя вести? О чем говорить? Признаться в любви? Это будет капец как глупо! И где Марьяна таких слов набралась? Точно у Алексы. Так, надо быть рассудительной, спокойно поговорить и…

Влад развернулся быстро и резко, а Марьяна ахнуть не успела, как оказалась прижатой к холодному джипу горячим телом, а рот ее запечатал поцелуй. Влад рывком поднял ее платье, и визг Марьяны утонул у него во рту. Послышался треск ткани, затем он приподнял Марьяну за ягодицы, и она обхватила его талию ногами. Вжик молнии, горячее прикосновение нетерпеливых пальцев, ужас и восторг понимания, что он…

И абсолютное счастье, безумие и захватывающее дух блаженство, когда он вошел в нее. Рывком, как он всегда делал. Полностью, чтобы почувствовать всю ее, каждую ее эмоцию, так глубоко, чтобы удовольствие зыбко покачивалось на границе с болью, и от этого становилось еще острее и желаннее.

Плевать, что могут увидеть, услышать, понять… Что сможет заснять камера наблюдения… Что может увидеть любой, кто пройдется по парковке… Они зажаты между двумя громоздкими черными внедорожниками, но слышны их хриплые стоны, ритмичные стуки, когда она бьется ягодицами об холодный металл с каждым рваным толчком, а Влад вгоняется глубже в Марьяну, заставляя ее стонать громче, не сдерживаясь, выкрикивать его имя, умолять, чтобы…чтобы…