Не выпускайте чудовищ из шкафа - Екатерина Лесина

Это неправда, что звери понимают человеческую речь. Во всяком случае, не сразу.

Они просто понимают.

И псица рванулась прочь.

Скатилась, чтобы исчезнуть в стремительно сгущающихся сумерках.

– Сюда! – Я сама добралась до Бекшеева, завороженно смотревшего на безумие.

Море кипело. Взлетало атласными вороньими крылами. И падало бессильно, не способное подняться. Кидалось пеной. И ловило, ловило снежные нити.

Пило бурю.

– Не отпускай! – проорала я. – Скоро здесь ничего видно…

Очередная вспышка высветлила мир добела.

– Раз, два… – шелохнулись губы Бекшеева.

– Три, четыре… пять.

Мы успели сосчитать до десяти. И отойти от берега, потому как ну его, обвалы на Дальнем – тоже привычное дело. Вой псицы почти смешался с грохотом грома. Но направление звука я уловила.

Недалеко.

Будем надеяться, она и вправду что-то нашла.

Нашла.

Человек бы эту дыру точно не заметил.

Корни старого дуба поднимались из земли, и из сплетения их поблескивали желтые глаза зверя. Она тявкнула, поторапливая нас, таких медлительных.

– Думаете…

– Думаю. – Толкнула Бекшеева в спину. – Ты первый.

Ползти пришлось на карачках. Нет, я не видела дыру. Я, признаться, решила, что сами по себе эти корни, прочно впившиеся в землю, сросшиеся огромным комом, вполне себе укрытие. Но там, внутри, обнаружилась яма.

А рядом – старая лампа. И мешок.

– Что ж… – Я поглядела на Бекшеева. В темноте видно было плохо, но вот запах ощущался остро. Керосина. И Мишки. – Кажется, мы нашли, куда он ходил.

Глава 28. Двойка жезлов

«Плодотворно и в теплой дружеской обстановке прошел визит министра сельского хозяйства США на Кубань. С огромной радостью поселенцы продемонстрировали плоды своих трудов, чем поразили зарубежных коллег. Особенно отметили они небывалый урожай, получить который удалось благодаря внесению качественно новых удобрений, произведенных…»

«Новости сельского хозяйства»

К подобным приключениям жизнь Бекшеева точно не готовила.

Он смахнул воду с волос, но она затекла за шиворот. И кажется, побежала по хребту куда-то вниз. Было холодно. И мокро. И еще есть захотелось, за что было совсем уж стыдно.

Капало.

Гудело.

И совсем-совсем рядом громыхнуло так, что, казалось, сама земля от этого грохота вздрогнула. На Бекшеева уставились желтые глаза зверя. Его дыхание, не самое приятное, касалось уха и щеки. И близость к этому существу заставляла вспомнить, что клыки у него остры.

А разум… Даже в лаборатории не всегда удавалось сохранить его. Что уж говорить о таком вот…

Тварь ткнулась в плечо.

– Погодите, я сейчас. – В темноте вспыхнул тонкий луч света, который попал в лицо, заставив поморщиться. И в руки Бекшееву сунули фонарь. – Подержите. Светите. Сейчас лампу… наполовину полная, но и хорошо.

Бекшеев стиснул скользкую рукоять. Пальцы от холода почти перестали сгибаться. Но странно, что сам он воспринимал это как данность.

Бывает.

Зима склонилась над чем-то. Что-то скрипнуло. Треснуло.

– Проклятье. Отсырели…

– Что нужно? Огонь? – Он бы сейчас посидел у огня. Где-нибудь. – Дайте сюда.

– А вы сможете? – Сомнение было даже обидным.

– Я, конечно, не боевой маг, но на искру хватит.

Там, в Петербурге, на него тоже поглядывали свысока, особенно те, кому повезло родиться боевым магом. И второй раз – выжить.

Ну да, кто такой Бекшеев с их точки зрения? Штабная крыса, которая непонятно чем занималась, пока они на фронте кровь проливали.

И одно время это злило. До крайности.

Теперь вот он просто создал язычок огня, который переполз на размочаленный почерневший фитиль. Переполз и впитался. Показалось даже, что ничего-то не вышло. Но нет, огонек потянулся, распустил рыжие лепестки. И Зима аккуратно прикрыла его стеклянным колпаком.

Старая керосиновая лампа вполне вписывалась в ситуацию.

– Фонарь. – Она протянула руку и пояснила: – Батарейки старые. Беречь надо.

И снова как с маленьким.

Бекшеев выключил. И вернул. Фонарь исчез в кармане ее необъятной куртки.

– Ты как? – поинтересовалась Зима.

В темноте ее глаза тоже светились, только слабо.

– Пока жив.

– Это хорошо. Постарайтесь уж… сейчас вниз пойдем. Там теплее будет. Или не будет.

Она протянула лампу, и Бекшеев не удержался, прижал заледеневшие ладони к стеклянному колпаку. Потом опомнился, что эта лампа – улика, с нее бы отпечатки пальцев снять. И силовой след.

С отпечатками не выйдет. А вот след можно попытаться.

– Не трать силы, – Зима, склонившись над дырой в земле, внимательно вглядывалась в темноту, – Мишкой она пахнет. И никем кроме. Так, сперва ее спустим, потом уже ты полезешь. Кстати, оружие есть?

– Есть. – Бекшеев приоткрыл полу куртки, демонстрируя кобуру. – И стрелять умею.

– Это хорошо. – Зима почти легла на живот. – Тут вряд ли глубоко. Лестницы нет, веревки тоже. Стало быть, можно так выбраться, иначе закрепил бы. Он ведь сюда не раз и не два лазил.

– Думаешь?

– Наследил прилично. И лампа эта… Ничего, сейчас посмотрим, что там. Эй… вот как ее назвать-то?

– Не знаю. – Под внимательным взглядом твари Бекшеев счел нужным попридержать инициативу.

А то еще предложишь неприятное имя, а тебя за горло. С тварями всякие… инциденты случались.

– Вот и я не знаю. Иди, – Зима схватила зверя за шиворот и подтянула к дыре, – давай, ты же умница… Ты все понимаешь.

Понимала та или нет, но в дыре скрылась во мгновение ока.

– Подползай ближе. – Зима подняла грязную тряпку, в которой отдаленно узнавалось одеяло. – Так теплее. Нам до утра продержаться. А там… Грозы тут недолгие. Правда, без связи останемся, а это плохо.

– Как без связи?

– Обыкновенно. Я же говорю, она тут гибридная. А когда так погода гуляет, стало быть, выброс имел место… ну и будет глушиться все напрочь. Телеграф, может, еще и пробьется, но не факт. Все, там пусто. И вроде невысоко. Давай, на живот, и я держу…

Не хватало еще.

Но Бекшеев подавил в себе желание возражать. Тем паче, если он свалится и сломает себе что-нибудь, будет куда как хуже. А раненой гордости не привыкать.

Держала она за руки. И крепко.

Но дыра и вправду оказалась неглубокой. Ноги коснулись пола. И Бекшеев сказал:

– Отпускай.

Тесная. Вот тварь протиснулась, а человеку уже тяжеловато. А отступить надо.

– Возьми, – Зима протянула лампу, – и осторожно. Оно, конечно, Мишка ходил, и, если б были тут газы остаточные, оно бы раньше рвануло.

Звучало до крайности ободряюще.

Но лампу Бекшеев принял.

А двоим совсем уж тесно стало. Непозволительно и… И еще тварь смотрит превнимательно, будто даже с насмешкой. Хотя нет. Конечно. Это все мерещится, и только.

Да. Мерещится.

Он прижался к стене.

– Иди, что встала… Давай, вперед. Это явно копали. – Зима потрогала влажные земляные стены, из которых торчали темные жилы корней. – И незаконно… Дальше, стало