Золотой человек - Филип Киндред Дик

– Ладно. Хватит об этом, – с внезапным раздражением оборвал отца Стив.

Дойдя до перекрестка, оба свернули за угол. Поднятый детьми шум стих позади, дома поредели. Казалось, каждый шаг отдается звоном в ушах.

– Почти пришли, – сказал Стив.

Действительно, одолев взгорок, оба увидели за его гребнем солидную бронзовую ограду, тянувшуюся от края до края небольшого лужка. Опрятного, ровного зеленого лужка, крест-накрест перечеркнутого рядами одинаковых надгробных памятников из белого мрамора.

– Вот оно, – стиснув зубы, процедил Стив.

– Что ж, ухаживают за ним как надо.

– Интересно, с этой стороны пройти можно?

– Попробуем, – сказал Эд и двинулся вдоль ограды, на поиски калитки.

Внезапно Стив всхрипнул, замер на месте и, побледнев, устремил взгляд в глубину кладбища.

– Гляди…

Эд, сняв очки, дальнозорко сощурился.

– Что там? Куда глядеть-то?

– Так я и знал, – глухо, невнятно забормотал Стив. – Еще в прошлый раз, когда мы сюда приезжали, подумал… заметил: тут что-то не то. Видишь? Видишь?..

– Ничего не пойму. Вон, деревце вижу. Ты про него?

Посреди опрятного зеленого лужка гордо высилась юная яблонька. Листья ее глянцевито блестели, греясь в лучах весеннего солнца. Крепкое, пышущее здоровьем деревце уверенно покачивалось на ветру, тонкий ствол яблоньки сплошь покрывали капельки сладкого весеннего сока.

– Красные, – негромко пояснил Стив. – Видишь, уже покраснели. Каким образом, спрашивается? На дворе середина апреля! Когда они, черт побери, успели созреть?

– Не знаю. В яблоках я ничего не смыслю, – откликнулся Эд, охваченный странным, невесть откуда взявшимся страхом… Впрочем, на кладбищах ему всякий раз становилось не по себе. – Может, пойдем отсюда, а?

– Щеки… ее щеки, чуть что, особенно на бегу, становились такими же красными, – еще тише продолжил Стив. – Точно такого же цвета делались. Помнишь?

Оба глядели на тонкую юную яблоньку с растущей тревогой. Краснобокие яблоки поблескивают в лучах апрельского солнца, ветви нежно покачиваются на ветру…

– Помню, а как же. Помню, – мрачно подтвердил Эд. – Пошли.

Начисто позабыв о венке из свежих цветов, он подхватил сына под руку и поволок за собой.

– Пошли, Стив. Едем отсюда, да поскорее!

Се человек

Голубые глаза Джилл Херрик заблестели от слез.

– Ты… ты просто чудовище! – простонала она, с неописуемым ужасом глядя на мужа.

Лестер Херрик как ни в чем не бывало продолжал работу, раскладывая перед собой ворох заметок и графиков аккуратными стопками.

– «Чудовище», – заметил он, заправляя в настольный считыватель ленту с данными о центаврианских паразитах, – есть субъективная оценка, не заключающая в себе никаких фактических данных.

Считыватель зажужжал.

– Всего лишь мнение, – продолжал Лестер. – Проявление чувств, не более.

Обескураженная, Джилл вернулась в кухню и, вяло взмахнув рукой, включила плиту. Ленты конвейеров в стене ожили, загудели, спеша поднять наверх из подвальных кладовых продукты к ужину.

Джилл вновь – в последний раз – обратилась к мужу.

– Пусть даже совсем ненадолго? – умоляюще спросила она. – Пусть даже…

– Нет. Даже на месяц. Явится, так ему и скажи. Если тебе не хватает смелости, это сделаю я. О детской беготне в доме и речи не может быть. У меня слишком много работы. Вот этот отчет о Бетельгейзе XI следует закончить в десятидневный срок, – ответил Лестер, сунув в считыватель катушку с данными об орудиях труда первобытных фомальгаутян. – О чем твой брат только думает? Почему сам не может позаботиться о собственном сыне?

Джилл промокнула платком опухшие от слез глаза.

– Неужели ты не понимаешь? Мне самой хочется, чтоб Гас у нас погостил! Это я упросила Фрэнка отпустить его к нам, а ты… а ты…

Узкое лицо Лестера сморщилось в раздражении.

– Я буду искренне рад, когда он достигнет возраста, в котором ребенка можно препоручить правительству. Проклятье, Джилл, ужин еще не готов? Десять минут прошло! Что случилось с плитой?

– Почти готов.

На панели плиты загорелась красная сигнальная лампочка. Кухонный робант, выехав из стены, терпеливо ждал возможности вынуть и подать на стол ужин.

Джилл, опустившись на табурет, бурно высморкалась. Лестер в гостиной безмятежно работал. Работа… исследования… день ото дня, день ото дня! Добился он многого, в этом сомнений быть не могло. Его худощавое тело согнулось над считывателем лент словно пружина, холодные, водянисто-серые глаза алчно вбирали, впитывали информацию, а разум, анализируя и оценивая прочитанное, работал, будто безукоризненно смазанный механизм.

Губы Джилл задрожали от горя и возмущения. Гас… малыш Гас… как ему отказать? На глаза вновь навернулись слезы. Выходит, больше ей не увидеть племянника, забавного, пухлого малыша, никогда в жизни? Выходит, в гости он не приедет даже на день, и все потому, что его игры и детский смех досаждают Лестеру? Мешают научным исследованиям?

Красный сигнал на панели плиты сменился зеленым. Поднос с приготовленными блюдами плавно выскользнул прямо в руки робанта. Негромкий, мелодичный перезвон возвестил о готовности ужина.

– Слышу, слышу, – проворчал Лестер и, выключив считыватель, поднялся на ноги. – Полагаю, он явится, пока мы ужинаем.

– Я могу связаться с Фрэнком по видео и попросить…

– Не стоит. С тем же успехом поговорить можно и здесь.

Гневно скривив тонкие губы, Лестер в раздражении кивнул робанту:

– Подавай, подавай, черт возьми! Не копайся! Мне нужно как можно скорее вернуться к работе!

Джилл едва удалось сдержать слезы.

Малыша Гаса привезли как раз к завершению ужина.

– Гасси! – радостно вскрикнула Джилл, подбежав к племяннику и подхватив его на руки. – Как я рада тебя видеть!

– Берегись, – проворчал Гас. – Видишь, у меня тигр!

Опущенный на половик, маленький серый котенок поспешил спрятаться под диваном.

– Это он в засаде сидит!

Лестер, сощурившись, перевел взгляд с мальчишки на кончик серого хвоста, торчащий из-под дивана.

– Почему ты называешь его тигром? Это же всего-навсего беспородный котенок.

– Нет, тигр! – не на шутку обидевшись, насупился Гас. – Видишь, полоски какие?

– Тигры, во-первых, имеют желтый окрас, а во-вторых, как правило, гораздо крупнее. Не пора ли тебе выучить правильную, точную классификацию объектов живой природы?

– Лестер, прошу тебя, – взмолилась Джилл.

– Помолчи, – раздраженно цыкнул на нее муж. – Гас уже не так мал. Казалось бы, самое время отвыкнуть от детских иллюзий и вырабатывать трезвые, разумные взгляды на мир. Куда смотрят психологи? Разве они не обязаны изживать подобную чушь?

Гас, подбежав к дивану, подхватил «тигра» на руки.

– Не смей его обижать!

Лестер задумчиво оглядел котенка, и на его губах зазмеилась странная, ледяная улыбка.

– Загляни, Гас, при случае к нам в лабораторию. Кошек там множество. У нас их используют для исследований. И кошек, и кроликов, и морских свинок…

– Лестер! – ахнула Джилл. – Как ты можешь…

Негромко рассмеявшись, тот оборвал фразу на полуслове и вернулся за письменный стол.

– Довольно.