Изменник - Хелен Данмор

небольшие сбережения, но их хватит всего на пару месяцев. Весь расчет на ее деньги. Может, Морозова права, и ей следует добиваться повышения. Главное, сохранить работу. А это будет нелегко, если до Морозовой дойдут сведения, что Андрея отстранили от выполнения обязанностей.

Она знала, что все так и будет, знала с той самой минуты, как увидела Андрея с телефонной трубкой. И Андрей тоже знал.

Сегодня утром дела вроде лучше. Андрей спал большую часть ночи, и он стал больше похож на себя самого. Она даже думает, не предложить ли ему побриться, но потом решает, что не стоит. Она варит овсянку, как вдруг у нее начинает кружиться голова. Анна чувствует прилив жара. Воздух густеет и будто распадается на частицы. Она уже готова позвать Андрея, но берет себя в руки, отступает от плиты и делает глубокий вдох. Ненадолго задерживает дыхание, полностью выдыхает и снова вдыхает. Это не обморок. Она не станет садиться, а то он спросит, что с ней.

Медленно она мешает овсянку, чтобы та не пригорела. Тело снова пришло в норму. Она чувствует себя хорошо.

Поскольку она не хочет, чтобы он слишком пристально ее разглядывал, она ест стоя. Глубоко задумавшись, он что-то чиркает на полях черновика. Смотрит в пространство перед собой, не замечая комнаты, и снова опускает взгляд.

— Увидимся вечером.

— Что?

— Я ухожу на работу.

На этот раз его взгляд фокусируется на ней, и он ласково улыбается — ни у одного мужчины она не видела такой милой улыбки.

— Конечно, — говорит он. — Я просто задумался. Ты тепло оделась? Повязала платок под пальто?

— Мне не холодно. Ребенок не дает мне замерзнуть. Он как маленькая печка внутри.

— Будь осторожна. Не поскользнись на льду.

— Со мной все будет хорошо. А с тобой?

— Тебе не о чем беспокоиться, Аня. Скоро все это закончится.

Несмотря на щетину, он снова выглядит собой — сильным, уверенным, ее Андреем. Она улыбается с любовью и облегчением.

— Тогда до встречи.

— Конечно.

Только в конце рабочего дня Ирине удается улучить шанс и нормально поговорить с Анной. Той не терпится уйти домой, но она и так всю неделю уходила точно по звонку. Анна берет чашку чая, которую предлагает Ирина, садится и изображает на лице безмятежность. Она не хочет, чтобы кто-то — даже Ирина — догадался, что у нее что-то случилось.

На этот раз Ирина дошла до точки: она «сыта всем по горло». Сестра ее подвела. Мало того что у нее появился постоянный ухажер, и это уже плохо, учитывая, что она двумя годами младше Ирины, вдобавок Наташа предложила пойти вчетвером на танцы во Дворец культуры: мол, она с Женей, а Ирина с еще одним молодым человеком, Жениным другом.

— Казалось бы, приятный молодой человек. Ему всего двадцать пять, но это ведь не слишком большая разница в возрасте?

— Три года — ерунда, — говорит Анна.

— Но теперь, ты не поверишь, он предлагает нам взять с собой еще одну девушку. Он за ней не ухаживает, они просто вместе работают.

— Но тогда что в этом такого? В том смысле, что на танцы он по-прежнему идет с тобой, а она просто с вами за компанию.

— Он говорит так, но нужно быть круглой дурой, чтобы в это поверить! Ему просто нравится, что он идет на танцы сразу с двумя девушками. А Наташка, простая душа, и не возражает. У нее совсем мозги отшибло. Впрочем, у нее-то с Женей все хорошо, станет она за меня переживать. В общем, я никуда не пойду — и дело с концом.

— Тебе нужно пойти. Никогда не знаешь, что может случиться. Вдруг ты пойдешь с ними, а потом встретишь кого-нибудь еще, кто окажется намного интереснее. Нет, тебе правда стоит пойти, Ирочка. Ну что толку-то дома сидеть?

— Это точно. Единственный, кто может постучать ко мне в дверь — это наш старый полоумный сосед, который всегда пытается одолжить яйцо. «Всего одно яичко, деточки, и завтра я вам его сразу же отдам. Это так же верно, как то, что я здесь стою».

Вдруг Анна вспоминает о зеленом платье. Она обещала одолжить его Ире.

— Ты можешь надеть на танцы платье, которое я сшила.

— Ты имеешь в виду то, зеленое? — тут же спрашивает Ирина, и Анна понимает, что она ни на минуту не забывала о ее предложении.

— Ты говорила, оно тебе нравится. Я принесу его завтра померить. У нас с тобой один размер — или был, во всяком случае.

Андрей не захочет, чтобы она одалживала платье. Оно было на ней в тот вечер, на балу и после бала — в ту ночь, когда был зачат их ребенок. Он вообще ненавидит, когда она одалживает свою одежду. Андрюше одежда кажется частью ее, как вторая кожа. Но она уже пообещала Ире, а та постарается бережно с ним обращаться.

— О, это было бы чудесно! — говорит Ирина, глаза ее сияют. — Тогда я обязательно пойду. У Наташи и близко нет ничего такого же нарядного, и я готова поклясться, что у барышни с кислой миной — тем более. Но ты точно уверена?

— Точно. И это счастливое платье, Ирочка. Во всяком случае, для меня оно было счастливым.

— Правда? В каком смысле?

— Я не могу рассказать. Это слишком… — и Анна чувствует, что краснеет.

— Личное? — смеясь, спрашивает Ирина, и Анна тоже смеется.

— Что-то вроде этого, — кивает она.

— Тогда я надеюсь, что часть счастья перейдет на меня. Немного личного счастья мне не помешает. И наконец-то, Аня, ты выглядишь повеселее. А то в последнее время была мрачнее тучи.

— Правда? — поспешно спрашивает Анна. — Странно. У меня все хорошо.

Ирина потягивается, разглядывает свои ногти, а потом быстро взглядывает на Анну.

— Сколько лет мы уже работаем вместе? — задает она вопрос.

— Не знаю, лет пять, наверное.

— Вот именно. Поэтому я немного тебя знаю. И если один день ты вся светишься от счастья — а так продолжалось