Компаньон её сиятельства - Эванджелина Коллинз

Джулиан презрительно фыркнул, явно несогласный с методами их кузины. Филипп их тоже не одобрял. Но зная, каким вспыльчивым может быть Джулиан, считая, что кого-то из его близких обидели, Филипп решил разрядить ситуацию.

Он покрутил остатки коньяка, наблюдая, как янтарная жидкость улавливает свет свечей. В конце концов он задал вопрос, который тяжким грузом лежал у него на душе последние несколько дней:

— Джулиан, Китти действительно счастлива с Темплтоном?

— Разумеется, счастлива. Я тебе уже говорил. Тошно смотреть на них. Более влюбленной парочки я не встречал.

— Он никогда не обидит ее? — осторожно спросил Филипп.

— Нет. Ни разу не поднял на нее руку, хотя она дает ему предостаточно поводов. Она просто изводит беднягу. Временами мне даже жаль его — но не слишком. Поделом ему за то, что играл с нашей сестрой. Хотя он хороший парень, всегда печется о ее интересах. И явно обожает ее. Да и как иначе он смог бы ее вытерпеть? Сестренка не подарок.

— Приятно слышать, — с огромным облегчением проговорил Филипп. По крайней мере один раз он поступил правильно.

— Полагаю, ты не знал, что за тип Стирлинг, когда выдавал за него Беллу? — спросил Джулиан.

— Не знал, — ответил Филипп. — Я вообще плохо его знал. Он был первым вельможей, которого мне удалось найти и который согласился взять ее замуж.

Джулиан фыркнул.

— Мог бы потрудиться разузнать о нем побольше.

Не слишком приятно, когда тебя отчитывает младший брат. Подавив желание отвести взгляд, Филипп расправил плечи и сердито посмотрел на Джулиана.

— Да, мог бы. И в любой другой ситуации так бы и поступил, но в то время мне в голову не пришло, что он может оказаться импотентом, срывающим зло на женщинах. Мне пришлось действовать быстро. Застав ее с тем чертовым грумом, я боялся, что она забеременела.

— Ну теперь мы знаем, что такой вероятности не было. — Сарказм прямо-таки сочился из слов Джулиана. — И ты не мог бы сделать худшего выбора, даже если бы постарался. Муж-импотент для такой женщины, как Белла? Это наказание, которого не заслуживает ни одна женщина.

Колкость достигла цели.

— Хватит, Джулиан. Меня и так мучают угрызения совести. Не сыпь соль на раны.

— Вот и хорошо. Помучайся. Она же наша сестра. Сильные покровительственные нотки, которые прозвучали в жестких словах Джулиана, разозлили Филиппа.

— Вот именно. Наша сестра. Как удобно, что этот факт выскользнул из твоей головы на пять лет.

— Я был занят зарабатыванием денег, которые пошли на оплату твоих чертовых слуг.

— «Зарабатывание денег» — интересная формулировка. На мой взгляд, правильнее было бы сказать «контрабанда».

— По крайней мере хоть что-то. А какого дьявола сделал ты? Кроме того, что игнорировал нашу сестру?

— Все! — огрызнулся Филиппусейчас эти дела казались мелкими и незначительными по сравнению с благополучием Изабеллы. — Ты представления не имеешь, что такое управлять графством, и никогда не утруждал себя тем, чтобы поучиться. Ты был слишком занят, волочась за каждой юбкой. Джулиан вздрогнул.

— Сволочь ты, Филипп. Ты же граф. Ты выбрал Стерлинга. Я доверял тебе. — Вцепившись в подлокотники кресла, Джулиан, казалось, готов был наброситься на Филиппа и выместить всю накопившуюся злость на брате, чье решение в конечном итоге причинило вред их сестре.

Филипп не пошевелился. Просто невыразительно смотрел на Джулиана. От правды нет защиты. Честно говоря, он удивлялся, что до этого не дошло раньше.

— Ну давай. Ударь меня. Я это заслужил.

На мгновение Филиппу показалось, что Джулиан его ударит. Но после нескольких напряженных секунд молчания Джулиан откинулся назад и разжал руки. Очевидно, он лучше контролирует свою вспыльчивость, чем думал Филипп.

— Что ты планируешь предпринять в отношении Роуздейла? — В тоне Джулиана слышались лишь отголоски недавней враждебности.

— Ничего.

— Ничего? — Брат в изумлении уставился на него. — Ты намерен позволить жиголо жить с нашей сестрой?

— Бывшему жиголо, — уточнил Филипп. — Роуздейл больше не работает на мадам Рубикон. Он уволился.

Джулиан фыркнул. Его брат, видимо, считает, что это не имеет большого значения.

— Он любит ее. А главное — она любит его. Она заслуживает крупицу счастья в своей жизни после того, через что ей пришлось пройти. Я не буду этому препятствовать. И ты не будешь, — решительно заявил Филипп.

Джулиан не стал возражать.

В попытке облегчить чувство вины, грызущее его внутренности, Филипп поднес к губам бокал с коньяком и выпил почти половину.

— Я и представить себе не мог, какую огромную власть имеет муж над женой. Это возмутительно. — Он взглянул на Джулиана. — Стирлинг практически владеет ею. Я граф, ее брат, но не могу ей помочь. Вряд ли Стирлинг согласится на развод. Он будет яростно сопротивляться, Кому захочется, чтобы его брак был аннулирован по причине импотенции? Если бы он хотел избавиться от Беллы, то давно бы развелся с ней, но изредка появляется в этом доме и всякий раз избивает.

Филипп был в отчаянии. Ему не хотелось оставлять сестру, но у него слишком много обязанностей в Лондоне и Мейбурн-Холле. Он чувствовал себя подвешенным на дыбе, растягиваемым в разные стороны. Но по крайней мере он не оставил ее одну. Он был уверен, что может положиться на Роуздейла. Изабелла будет в безопасности под бдительным присмотром своего преданного поклонника.

— Ну, эта проблема скоро будет решена. — Джулиан поднялся и поставил пустой стакан на стол. — Мне, пожалуй, пора начать созывать команду.

— Будь осторожен в Риме. — Филипп налил себе еще коньяку.

Это замечание вызвало у брата самодовольную, дьявольскую ухмылку.

— Конечно. Разве я когда-нибудь бываю неосторожен?

Глава 20

Гидеон выглянул в окно столовой. Наступил октябрь. Ветры стали по-зимнему холодными и часто удерживали их с Беллой в доме. Последние лучи заходящего солнца поймали насыщенный янтарь и золотистую желтизну листвы деревьев вдалеке. Шотландия прекрасна осенью, но ей не сравниться с женщиной, сидящей рядом с ним. Вот уже несколько минут Белла передвигает вилкой на тарелке кусочки баранины. Это означает, что она больше не съест ни кусочка. Гидеон не проронил ни слова. Бесполезно. Все равно она не будет есть. Она немного пополнела, снова стала стройной и гибкой, синяки исчезли.

Его плоть немедленно ожила, когда мысли о гибком обнаженном теле Беллы заполнили мозг. Закрыв глаза, он подавил возбуждение. Час или два — вполне разумный промежуток времени, чтобы подождать.