Счастливый остров - Бенгт Даниельссон

Флотилия причалила, и на берег вынесли погибшего ныряльщика. Пораженный судорогами, он утонул прежде, чем кто-либо подоспел на помощь. Как обычно, примчались скупщики, но они даже не посмотрели в сторону утопленника. Совершив сделки, они сразу исчезли. Ныряльщики тоже спокойно отнеслись к случившемуся: большинство отправилось в деревню поесть и повеселиться. Лишь несколько человек с одного из катеров да мы с Марией-Терезой проводили покойного на кладбище, где его сразу же похоронили, совершив простой обряд. Вскоре и те, кто хоронил покойного, отплясывали вместе со всеми.

Видимо, всеобщее уныние и плач были вызваны исключительно опасением, что пострадал кто-нибудь из родных. Сама по себе смерть человека не может произвести большого впечатления на видавших виды ныряльщиков. Уж такая это профессия, что каждый сознает неизбежный риск.

Другая опасность, подстерерающая ныряльщиков, — так называемая таравана.

Однажды, когда мы возвращались с лова, я обратил внимание на полинезийца, который с необычной энергией вычерпывал воду из лодки. Присмотревшись получше, я обнаружил, что он черпает впустую — в лодке не было ни капли воды.

— Что это с ним? — спросил я Тетоху.

— А, это Каоко, — ответил он. — У него таравана.

— Таравана?

— Ну да, он столько нырял, что помешался. Это со многими бывает. Недавно и на моего отца нашла таравана, он стал делать все наоборот. Если я звал его рыбачить, он надевал выходной костюм и доставал псалтырь. Если я говорил ему, чтобы он оделся получше и собирался в церковь, он надевал рабочую одежду и отправлялся заготовлять копру. Но хуже всего, что когда мы садились есть, отец вдруг начинал лить кофе на рыбу или заталкивал мясо в стакан!

— Какой ужас, — вымолвила Мария-Тереза с истинно женским участием.

— Почему же? — удивился Тетоху. — Нам было очень весело, и мы даже жалели, когда он поправился. Но здесь, на Такуме, есть несколько человек, которые так и не выздоровели. Один, как увидит подушку, сразу принимается дергать из нее перья, чтобы сварить суп. Другой целыми днями звонит в церковный колокол. Решили сделать его звонарем, уговаривали звонить только утром и вечером, но ничего не вышло. Так что теперь вместо этого ему в определенные часы не дают звонить. Как колокол замолчит — значит, пора идти на молитву.

— И никакого средства нет против этой болезни?

— Только одно — пить много рома. Иногда помогает, иногда нет.

Я обратился к своей излюбленной теме и попытался убедить Тетоху в преимуществах водолазного снаряжения. Увы, ничто не могло поколебать его; он уверял, что куда опаснее нырять в скафандре, чем без него. В подтверждение Тетоху напомнил, что на Таити многие лавочники завезли водолазное снаряжение, но все, кто им пользовался, погибли.

Позднее я спросил Паэа, так ли это.

— Что верно, то верно, — сказал он. — Чаще всего попытки нырять в водолазном костюме кончались несчастным случаем. Но виновато в этом не снаряжение, а ныряльщики. Мы провели как-то опыт здесь, на Такуме, да только получилось то же, что и на других атоллах. Как мы ни разъясняли правила пользования, все равно ныряльщики нарушали инструкцию. Некоторые устраивали даже соревнование — кто дольше высидит под водой. Помощники наверху вели себя не лучше. За смехом и разговорами они то и дело забывали качать воздух или же ломали насос. Но это еще не самое худшее. Водолазу нельзя нагибаться быстро и слишком низко. А они совсем не считались с этим, и у многих произошли кровоизлияния, часто серьезные, со смертельным исходом.

— А почему не привлечь водолазов-европейцев? — продолжал я расспрашивать.

— Многие скупщики пробовали это делать, но островитяне боятся конкуренции и каждый раз срывали такие попытки. Поэтому пришлось вернуться к старине. Сейчас во всей Океании нет острова, где бы пользовались современным водолазным снаряжением. Конечно, старый способ нельзя назвать рациональным, да ведь ничего не поделаешь, если, конечно, не перейти на разведение жемчужниц.

— Разводить жемчужниц? Это как же?

— Пойдем ко мне, выпьем стаканчик, и я расскажу кое-что интересное, — ответил Паэа с загадочным видом.

Я не заставил просить себя дважды.

Паэа привел меня в большой бетонный дом, стоящий в гордом уединении на мощных сваях — таких высоких, что с открытой веранды, идущей вдоль фасада, можно было рвать плоды с хлебного дерева. Вокруг дома раскинулся хороший сад: на земле, доставленной с Таити, росли банановые, лимонные деревья, папайя и инжир.

Паэа достал из роскошного старинного буфета хрустальные бокалы и велел принести две бутылки шампанского. Он явно не только изучил все, что имеет отношение к перламутру и его добыче, но и умел извлекать доход из своих познаний. Усевшись поудобнее в кресле, Паэа приступил к рассказу, я слушал его с величайшим вниманием.

— Мой отец попал сюда почти сто лет тому назад. В то время на Туамоту белому было опасно жить, но он каким-то образом ухитрился поладить с наиболее могущественными островитянами и даже женился на дочери жреца. Как только сюда стали приходить торговые шхуны, он начал добывать раковины. Ему удалось увлечь островитян, и они зарабатывали неплохо, потому что тогда еще было много жемчуга. Такуме быстро прославился своими «месторождениями» жемчуга и перламутра. Мой отец оказался здесь одним из самых богатых людей. Однако постепенно жемчуг стал попадаться все реже, и несколько лет спустя сокровища лагуны оказались исчерпанными. Количество раковин так сократилось, что к концу восьмидесятых годов нырять за ними стало уже невыгодно. Почему так получилось? Да потому, что дно покрылось толстым слоем ила и песка, раковинам не к чему было прикрепиться. Затем промчались опустошительные ураганы 1903 и 1906 годов. Атолл Такуме был затоплен, как и многие другие. После этих катастроф от отцовских богатств ничего не осталось… Погиб дом, построенный из красного дерева и обставленный старинной мебелью, которую отец купил в Париже. Но главное — исчезли ящики с серебряными монетами и жемчугом, которые хранились в его кабинете. Отец построил обыкновенную хижину и стал, как все, заготовлять копру. Прошло несколько лет. Однажды, когда отец ловил рыбу, он вдруг увидел на дне большие жемчужницы. Он нырнул — оказалось, что все дно покрыто камнями и обломками пальм, на которых поселились и отлично прижились тысячи моллюсков. Вскоре на Такуме началась новая пора расцвета. А отец призадумался. Кокосовые пальмы и камни, заброшенные циклоном в лагуну, образовали на дне твердый покров, благоприятный для роста моллюсков. Таким образом, сейчас все в порядке, но сколько времени пройдет, пока древесина сгниет, а камни снова покроются илом? Ведь тогда кончится и вторая пора расцвета Такуме. Островитян это ничуть не заботило, но отец решил основательно изучить жемчужниц и дно лагуны, чтобы доискаться ответа. Он умер перед самым началом первой мировой войны, но я продолжал его исследования. Вас интересует результат? Пока еще все выглядит утешительно, однако поверьте мне — через десять лет в лагуне Такуме не останется ни одной раковины. Но я нашел выход. Разумеется, невозможно очистить дно от ила и песка. А почему не последовать примеру самой природы? Ураганы усеяли дно стволами деревьев и камнями и таким образом преобразовали его. Если всем дружно взяться за дело, то не так уж трудно сделать новое дно, набросав в лагуну коралловых обломков. Достаточно каждому ныряльщику, отправляясь на лов, брать с собой один-два камня; в несколько сезонов все будет сделано.