Изумруды Урала - Николай Петрович Сироткин

пять уральских заводов. Неважно, какие страсти там кипели вокруг этой сделки, главное, что ему удалось решить все эти проблемы и в придачу к заводам получить еще и два золотоносных участка. Понятно, что Яковлев вынашивает планы по разработке этих золотоносных участков, а для этого ему нужны специалисты — в первую очередь инженер и ювелир. Инженер должен наладить работу, а ювелир — очистку, переработку и сбыт. Этим же летом, он покупает земельный участок между улицами Луговая и Кузнечная за номером 128 и строит два одинаковых дома, с выходом на разные улицы. Затем он подбирает для работы ювелира и горного инженера, привозит их в Екатеринбург и официально продает им эти дома. Архивная запись свидетельствует, что в 1771году дом Яковлев продал дом на Луговой улице горному инженеру Тимофею Лачину, а дом на Кузнечной улице ювелиру Густаву Файну. Именно эти двое и были помощниками Яковлева, именно они занимались незаконной добычей золота на реке Ельничная.

— Ты забыл, что еще нужны и рабочие.

— Совершенно справедливо, но я думал, что ты уже и сам догадался.

— Староверы?

— Именно! Прекрасная маскировка, никому и в голову не взбредет, что за хозяйственными постройками скрывается рудник. Староверы прекрасные работники, живут они замкнуто и никого постороннего в свою общину не допускают.

— Почему Яковлев был уверен, что староверы его не обманут?

— Я не знаю, на каких условиях они работали, но думаю, что выгода была обоюдная.

— Генрих, а зачем Яковлеву все это надо, ведь он очень богатый человек, владелец двух десятков заводов? Сколько реально может дать рудник, на котором работает максимум дюжина староверов?

— Хороший вопрос Виктор! Ты знаешь, что такое железные караваны?

— Это баржи, груженные уральским железом?

— Верно. Каждый год, огромный караван из 50–60 барж доставляет водным путем 500 000 пудов уральского железа в Москву и Петербург, поскольку другого пути просто нет. Так вот, общая стоимость этого груза максимум 500 000 рублей, а прибыль заводчиков составит не более 100 000 рублей. Из пуда золота, а это по объему примерно бутылка шампанского, можно отчеканить около 1300 монет достоинством 10 рублей, или в сумме 13 000 рублей. Даже если этот рудник даст всего несколько пудов за год, прибыль будет не меньше, чем от всех его железных заводов. Теперь понятно?

— Да, с цифрами оно как-то быстрее доходит. Хорошо, и что дальше?

— Так они работали до 1784 года, не подозревая, что о руднике уже два года знал управляющий Севрюгин. Все изменилось со смертью Яковлева. Посуди сам: единого наследника нет, и раздел всего имущества миллионера растянется на годы. Про золото никто ничего не знает, официально его вообще нет. Братья решают, воспользоваться представившейся возможностью — они посылают своих людей в тайгу для захвата рудника, а сами едут в Екатеринбург.

— Зачем им нужно в Екатеринбург?

— Затем, что в Екатеринбурге находится склад золота. Суди сам: захват рудника мало что дает, поскольку золота там немного, в лучшем случае месячная норма добычи. Совсем другое дело склад, где хранится основная часть добытого золота, причем уже очищенного и переплавленного в слитки.

— А как они узнали о складе?

— У них было два года на подготовку к захвату рудника, времени достаточно, чтобы все разведать.

— И ты можешь сказать, где располагался этот склад?

— Я могу сказать, куда они так стремились в Екатеринбурге, а вот насчет того, что именно там и хранилось золото, у меня есть большие сомнения.

— Я не совсем понимаю.

— Сейчас объясню. В архивах есть запись, что летом 1783 года Севрюгин интересовался одним из домов по улице Луговая.

— Тем, что Яковлев продал Лачину. — Догадался Соколов.

— Точно!

— Именно там и находился склад золота?

— Вот в этом я не уверен. Севрюгины наблюдали за рудником около двух лет и легко могли проследить, куда отвозят добытое золото. Они наверняка знали, что добычей золота занимается Лачин, так как могли видеть его на руднике.

— Тогда непонятно, зачем Севрюгин обращался в магистрат насчет этого дома?

— По этому поводу у меня есть только версия. Хозяином данного дома по документам числился Лачин, но он там появлялся редко, большую часть времени, проводя в тайге, а постоянно в доме проживала чета Кирпичниковых. Когда Севрюгины узнали, куда поступает добытое на руднике золото, они стали наводить справки о хозяине этого дома и все соседи в один голос называли Кирпичниковых. Вот тогда они и обратились в магистрат, а узнав, что официально владельцем дома является Лачин, поняли, что круг замкнулся. Они считали, что всем заправляет один Лачин и золото хранит у себя в доме.

— Получается, что про Файна они вообще ничего не знали?

— Про Файна они наверняка знали, возможно, даже были знакомы, поскольку он официально курировал заводы Яковлева, но вот о связи Файна с золотом они точно не имели понятия. Золото привозили на Луговую улицу и сдавали Кирпичниковым, а далее оно поступало в соседний дом, принадлежащий Файну. Участки смежные, наверняка между ними есть сообщение, например, в виде подземного хода, все шито-крыто, никто ничего не видел и не знает. Не удивлюсь, если и лаборатория по переработке золота находится там же под землей, замаскированная сверху каким-нибудь сараем.

— Генрих, а что там перерабатывать, просто переплавить и все.

— На самом деле, Виктор, это обывательская точка зрения. Золото высокой пробы имеет ярко-желтую окраску и в природе встречается крайне редко, а, как правило, содержит примеси других металлов. Например, зеленоватый или белесый оттенок указывает на примесь серебра, а красноватый на примесь меди. В каком бы виде не добывали золото, очистка нужна практически всегда.

— Это мог сделать и горный инженер?

— Ты забываешь, что золото нужно еще реализовать, а для этого необходим опыт и связи, которых у инженера нет. К тому же, как мы дальше увидим, Лачин много времени проводил в тайге, и заниматься переработкой золота он просто физически не мог.

— Получается, что все золото досталось Лачину и Файну?

— Сколько им досталось мы не знаем, но наследники точно не получили ничего. Зачем им с кем-то делиться?

— Ты считаешь, что добычей золота они сейчас не занимаются?

— Точно