Время вороньих песен - Мара Вересень

мои ноги скользнули за грань. Обнял всю меня горьким горячим пеплом. Закрыл. Спрятал. Как я прятала его.

Я, задыхаясь от ужаса, жадно хватала ртом воздух, а вода лезла в нос и рот, ледяная и обжигающая одновременно. Перед глазами еще распахивались обсидиановые крылья-лезвия, с плещущимся внутри стеклянной тюрьмы алым золотом, закрывая собой от смерти.

– Меня зовут Малена Арденн, – пыталась прохрипеть я, но лишь больше нахлебалась, а потом к губам прижались другие, горячие, и грудь наполнил такой сладкий и желанный воздух руки тисками сдавили плечи, выдергивая меня из воды и мутной пелены забытья. На меня обрушились звуки и запахи, свет… Было мокро, ломились в дверь, кричали и грозили вызвать надзор, что-то текло и плюхало, меня несли на руках, замотав мягкое и пушистое, гладили по голове и лицу…

– Все… все хорошо, дорогая, посмотрите на меня, – ворковал (что?!) знакомый голос, и я открыла глаза в полнейшем шоке.

Мокрый и всклокоченный Пешта держал меня на руках, как ребенка, сидя на краю постели и ругался с отельной прислугой, коих собралось в комнате… много. Брезжило рассветом, пахло горелым

Дорогая?!!.. Я сплю? Что вообще происходит?

– …совершенно недопустимо! Я оставил ей лекарство, а она его так и не приняла и я узнаю, чей это проступок! И не смейте меня упрекать! – танком наезжал ведьмак на, надо полагать, управляющего, пытающегося отстоять права отеля и лепечущего что-то об убытках. – Это вы мне говорите!? Я считал, что могу оставить беременную жену на пару часов.

ЖЕНУ?! Нет, это точно сон…

– …разные комнаты…

– Да, мы повздорили! – Пешта пересадил меня в кресло, и я не видела его лица, но и возмущенно расправленных плеч в мокром пиджаке – пальто валялось на пестрящем лужами полу – было достаточно. – Но я не обязан вам объяснять. В ваши обязанности входит обеспечить комфорт и безопасность, а вы лишили ее необходимого и спровоцировали все это!

Он картинно взмахнул руками, я и присутствующие синхронно оглядели предлагаемое к рассмотрению. Больше всего пострадала постель, посреди которой будто костер разводили. Я с подозрением заглянула под большое махровое полотенце, в которое меня замотали, но белье, в котором я легла спать, было на мне. Целое, хоть и вымокшее до нитки. К слову, красивое белье, в замужестве у меня такого не было. 

Стойте… Было что-то еще… Беременную!!! 

Я схватилась за живот, и в этот момент ведьмак оглянулся и бросился ко мне со словами:

– Дорогая? Тебе опять нехорошо!?

Да… Мне нехорошо… У меня крыша едет. 

Я в панике забилась в угол глубокого кресла, но меня выцарапали оттуда, ошарашенным кульком перетащили в соседнюю комнату и оставили там. Делегация похоронной процессией потянулась следом в коридор и там же и осталась. Горько рыдала горничная и взахлеб оправдывалась, скорбно лепетал что-то управляющий, потом все стихло, со звуком опускающейся крышки гроба хлопнула и закрылась дверь.

У Пешты в волосах искрило зеленым, нервно дергалась щека, и я облегченно выдохнула. Взбешенный Ворнан – явление знакомое. От него даже пар повалил, не из ушей, но внушительно. До огня дело не дошло, но зато костюм высох.

Мы играли в гляделки. Я была в шоке, он на нервах. Потом Ворнан выдохнул, подошел и сел напротив.

– Я все чаще задумываюсь, кому я так сильно насолил в прошлой жизни, что мироздание подсунуло мне вас?

7.6

– А где это вы были среди ночи? – спохватилась я, вспомнив, что у входа в пострадавшую комнату, видела валяющееся на полу пальто.

– Не слишком ли вы вжились в роль жены?

– С родственником поближе уже познакомилась, осталось только родить!

– Вы беременны?

– Что? Вот уж нет! Когда бы это я успела? – возмутилась я, а потом умолкла и задумалась. Ворнан поменялся в лице, уставился на меня, странно прищурив глаза, и едва сдержал вздох облегчения.

– От вас чего угодно можно ожидать, – буркнул он.

– Еще скажите, что это я там весь этот бред несла…

– Нет, – вкрадчиво произнес ведьмак, оказавшись лицом к лицу ко мне, его руки упирались в подлокотники, в волосах опять искрило, а в зрачках плескалось рыжим. – Вы всего лишь чуть не устроили пожар, провалились за грань, выдали наше местонахождение Всадникам Мора, а еще призвали меня по крови и силе прямо с того места, где я был, – последнее он сказал так тихо и страшно…

– Я с этого и начала, – отъезжая по спинке кресла в сторону и теряя по пути полотенце проговорила я, – спросила, где вы были. И вообще я не вас звала, вернее, не совсем вас, а…

– Да? – он схватил меня за руки и вывернул кисти вверх запястьями, где на коже виднелись следы свежих, но успевших затянуться порезов, тонких, будто их оставила струна или нить. – А когда вы это НЕ делали, что вы при этом подумали? 

Молчание давило подушкой. Пешта отпустил мои руки и уже совершенно обычным занудным тоном поинтересовался:

– Кровь упала на порог?

– Н-нет… Кажется, вы успели раньше.

Он ушел, снова оставив меня одну, но вернулся довольно быстро, со всеми моими вещами и своим пальто – у последнего вид был весьма печальный – и молча велел одеться. Спасибо, хоть отвернулся…

Небрежно брошенная на пол трость таращилась каменной бусиной глаза, похожей на каплю темной крови. Один из четырех, Драгул, больше прочих похожий на человека, носил на груди подвеску ключ с такими камнями. Четверо не прятались и при мне называли друг друга по имени. Я была для них вещь, расходник. Они не предполагали, что я выживу и вспомню. Другая должна была встать с матово отблескивающего рунного круга вместо меня. Она не дрожала бы от ужаса, когда вместо брачного ложа ощутила под голыми лопатками каменный пол, Ее бы не било от омерзения, когда прозрачные когти одного из чудовищ, прикасаясь легко, будто кончиком кисти, рассекали кожу, нанося знаки и линии, повторяющие рисунок на алтаре, Ее бы не ранили лезвия из черного стекла и взгляды, оставляющие липкие следы изнутри, и не испугали бы голоса, зазвучавшие в унисон, когда все началось.

У моей головы стояло чудовище Драгул, Эйш и Ферка – по краям. Их странные, колеблющиеся сами по себе длиннополые ритуальные одежды время от времени касались пальцев на моих бесстыдно раскинутых ногах. Мои руки тоже были разведены