Сумеречный мир - Ольга Гусейнова

        Пожилой господин, склонив голову набок, хмыкнул, разглядывая меня уже не как предмет интерьера или бесплатное приложение. Волки не таясь потянули носами, знакомясь с моим запахом, и после их взгляды стали еще более внимательными, цепкими, неприятными.

        — Рад за тебя, Егор Михайлович. Давно пора подумать о будущем и...

        Хмурый поспешил прервать собеседника:

        — Извините, но моя спутница голодна...

        Я едва не скрипнула зубами: «Вот не надо сваливать свою головную боль, на мою голову, пока здоровую».

        — Понял, приятного вечера, — кивнул наверняка старый прожженный политик.

        Егор, не дожидаясь дальнейших реверансов, вежливо кивнул даме и молодому мужчине, прощаясь, приобнял меня за талию и повел в зал. И пока мы шли между столиками, часто кивал знакомым и пару раз представлял меня как подругу. А стоило нам отвернуться и следовать дальше, доносились глубокие вздохи оборотней и ощущались липкие энергетические «щупы» магов, перекрываемые бурным эмоциональным интересом и прямо-таки голодным любопытством.

        В результате, как только мы присели за стол, я спросила:

        — Егор, я не понимаю, отчего здесь все проявляют ко мне повышенный интерес? Что во мне такого? Я не так одета?

        Он поморщился недовольно и нехотя ответил:

        — «У Шаниных» — элитный ресторан. Сюда приходят с семьями... женами или партнерами по бизнесу.

        Мое сердце пропустило удар.

        — Другими словами, кроме меня ты сюда женщин не приводил?

        — Я — нет!

       — То есть, Глеб или Сава — да? — я радостно улыбнулась, ведь моя душа запела от счастья. Я первая пришла с ним в этот ресторан!

        В потеплевших желтых глазах напротив отразились чувства, наверное, мои — слишком заразительные.

        — Сава — да, но наш тигр не особо уважает устои и традиции, не подчиняется условностям и правилам. Он сам по себе и поступает так, как ему удобно или хочется.

        Я кивнула, полностью соглашаясь с характеристикой, выданной рыжему баламуту, и заодно спросила:

        — А как он сиротой остался?

        — Сава? — удивился Егор, но быстро сообразил. — А-а-а, Пелагеюшка наша проболталась... На самом деле этого бунтаря выперли из староверческого клана. У сына старшого крупного южного клана был выбор: или следовать традициям, или уйти. Ему повезло — отпустили. А могли бы заставить. Надели бы ошейник подчинения на годик-другой...

        — Какой кошмар, — потрясенно выдохнула я.

        — Простите, господа, вы готовы сделать заказ? — справился возникший рядом со столом маг-официант.

        — Да, — резко ответил Егор.

        Официант, принимая заказ, косил любопытным глазом на меня. И когда он ушел, выяснилось, что мы с Егором заказали одно и то же, только он — двойную порцию.

        В центре стола в резном стеклянном подсвечнике таинственно мерцает декоративная свеча. Рядом красуется одинокая белая роза с тонким нежным ароматом. Мы молчим, глядя друг другу в глаза, в которых отражается пламя, но, странное дело, впервые в жизни молчание не напрягает, мне хорошо и уютно и не нужны слова…

        Неожиданно Егор спросил, подавшись ко мне и взяв мои руки в свои:

        — Чего ты хочешь от жизни, Ксения?

        Наслаждаясь лаской, я не удержалась, зажмурилась, прислушиваясь к своей довольной кошке, готовой замурлыкать. Мои пальцы горели в его прохладных руках, по венам разбегалось живое тепло…

        — Любить и быть любимой, — сорвалось с моих губ

        — И это все, чего ты хочешь? — насмешливо спросил он.

        Я вздохнула, грустно посмотрев на него:

        — Поверь, это очень много, хоть и так мало.

        — Об этом любой эмпат мечтает, или только ты уникальная?

— Наверное, любой, я не задумывалась, — пожала плечами. — Кто же не захочет любви? Это же целый океан положительных сильных эмоций.

        Егор молчал несколько долгих томительных минут. Потом проворчал:

        — Любовь разрушает контроль.

        Я потрясенно вскинула на него глаза и запротестовала:

        — Неужели ты правда веришь в то, что контроль над чем-то важнее сути жизни. Любви?

        Хмурый отпустил мои руки — лишил тепла и ласки. Выпрямился на удобном мягком стуле и заговорил:

        — Я родился вне закона. В городе. Мать нагуляла от бродяги-ягуара, влюбленная кошка. А тот растворился в тумане, когда схлынула первая страсть. И пришлось ей, поджав хвост, возвращаться в клан к благоверному... лизать ему пятки. Таким образом, та, которая родила меня, не пожелала контролировать свои чувства и плоть, а другой — отвечать за свои поступки. Она вообще не умела себя контролировать, ни в чем! И злобу на моего отчима вымещала на мне. Впрочем, как и он сам. Кто не умеет усмирять плоть и эмоции, априори слаб. Подвержен слабостям и порокам, благодаря которым им можно управлять, поставить на колени, заставить прогнуться под более умного, хитрого, сильного...

        Я почувствовала вспышку старой обиды и гнева у внешне невозмутимого мужчины, поделившегося со мной очень личным, и неуверенно потянулась к его руке на другой конец стола. Чтобы коснуться и поделиться своим теплом, потому что его глаза стали напоминать холодный желтый металл. И глядя в них, я погрузилась в воспоминания, чтобы отогреть:

        — А мои родители любят друг друга. Мама не отказалась от папы, даже когда он стал бесплодным, а ведь оба были молоды — вся жизнь впереди. Их свет и огонь любви делает наш дом теплым, уютным и гостеприимным. К нам любят приходить соседи, друзья и знакомые. Мама вкусно готовит и обожает угощать их. Я росла, не зная отказа ни в чем, меня любили просто за то, что я есть. Со всеми недостатками и достоинствами. Папа большой, сильный, но очень-очень добрый и говорит, что я пошла в маму, ее копия. Она у меня самая замечательная. Согласна с тобой, контроль — это отлично. Я знаю: ты никогда не обидишь меня... взяв силой, потому что тормоза отказали. Но любовь нельзя контролировать, выдавать порциями. Она либо есть, либо нет. К сожалению, тебе не повезло... узнать в детстве, что такое настоящая дружная семья. Твои родные ошиблись, а ты из-за этого можешь обездолить свою жизнь. Или жизнь тех, кто тебя по-настоящему полюбит. Или уже любит, таким как есть.

        Егор вдруг подался вперед, перехватывая мою руку выше кисти. В первый момент я испугалась, подумала, что разозлила его. Но он неожиданно погладил большим пальцем обнаженную кожу моего запястья и спросил:       — Ты сейчас себя имела в виду?