Бисмарк: Биография - Джонатан Стейнберг

...

«Сколько зависти и превратного толкования исходит даже от таких людей, как Штейнмец, кого я искренне уважаю и ценю. Между нами произошла болезненно эмоциональная сцена. Мы расстались мирно, но чувствовал себя я скверно, и мне понадобилось немало времени для того, чтобы овладеть собой»39.

Роон действительно оказался в сложном положении. Ему поручили возглавить комиссию как заместителю военного министра, в которой он оказался самым младшим офицером – немаловажное обстоятельство в любой военной организации. Отставной генерал Генрих фон Брандт (1789–1868), один из выдающихся военных теоретиков и представителей предыдущего поколения умудренных полководцев, то есть сражавшихся в Наполеоновских войнах, отнесся к новой роли Роона с позиций человека, «все это уже видевшего». Он написал классический труд по тактике, который только что переиздали в 1859 году и перевели на несколько иностранных языков40. Его самым способным и преданным учеником был майор Альбрехт фон Штош (ему исполнился сорок один год), впоследствии, как и Шлейниц, ставший «врагом» Бисмарка. Ученик и учитель, его бывший командующий, вели активную и достаточно откровенную переписку, представляющую теперь большой исторический интерес. Генерал фон Брандт писал Штошу 19 октября 1859 года:

...

«Повсюду прежняя безалаберщина. Начали наконец открыто говорить о глупостях, которые вдруг вскрываются, и отсутствии информации об организации армии. Позвали Роона поразмыслить над проектом, с которым он выступил в Позене (Познани). Но ему предстоит решить трудную проблему. От него хотят, чтобы он залатал дыры там, где надо полностью разрушить старую систему. Да поможет ему Бог. Армия сейчас находится в состоянии линьки. Невероятные трудности ожидают того, кто решится перестроить армию так, чтобы она могла эффективно действовать»41.

Комиссия провела несколько трудных совещаний, в которых участвовали фельдмаршалы и полные генералы. В их числе был и старина «папа Врангель», фельдмаршал граф Фридрих фон Врангель: ему исполнилось семьдесят пять лет, но он не вышел в отставку, в отличие от более молодого коллеги фон Брандта. Именно фельдмаршал, судя по письму Роона, говорил ему после одного из совещаний, что он непременно должен стать военным министром. Роон писал Анне 4 ноября:

...

«Я должен быть военным министром. У меня твердый характер, в чем он убедился во время дебатов… Лишь я способен провести реорганизацию, и он уже рекомендовал меня на этот пост высочайшей особе самым настойчивым образом…»42

29 ноября 1859 года принц-регент действительно назначил Роона военным министром. Официальное распоряжение датировано 5 декабря. В пятьдесят шесть лет Роон был самым молодым генерал-лейтенантом в прусской армии. Во время аудиенции 4 декабря, перед формальным объявлением о назначении министром, Роон настоятельно просил принца-регента пересмотреть свое решение и подобрать человека с «более подходящей конституционной репутацией». Фон Бонин, занимавший пост военного министра в 1852–1854 годах, вызывал ненависть консерваторов тем, что «зарабатывал себе популярность флиртом с либерализмом»43. Роон вначале тоже произвел не самое благоприятное впечатление на членов прусского ландтага. Его называли «аскетом», говорили, что он выглядит так, словно «закован в латы», всегда «суров и мрачен» и вообще «реакционер»44. Практически никто не находил в его характере каких-либо признаков мягкости.

Как мы уже знаем, ближайшим другом Роона был Клеменс Теодор Пертес, видный профессор римского права в Боннском университете, основатель Христианского союза миссии спасения (внутренней миссии) и первого общежития для молодых рабочих в Бонне45. Правоверный лютеранин, он с такой же страстью занимался и политикой. Профессор лично знал всех, кто играл какую-либо значимую роль в прусском обществе (семейство Пертесов владело солидным издательским бизнесом), а христианство не мешало ему хорошо разбираться в людях. Несмотря на разные жизненные интересы, Роона и Пертеса связывала многолетняя и прочная дружба. Пертес, хотя и был моложе, стал для Роона духовником, с которым он делился своими мыслями и сомнениями. Пертес не доверял Бисмарку и настраивал соответствующим образом своего друга Альбрехта фон Роона. В декабре 1859 года он послал новому военному министру на удивление провидческое письмо, советуя держаться подальше от реакционеров и ультраконсерваторов газеты «Кройццайтунг», которые попытаются использовать его назначение в своих целях. Профессор предупреждал: он – не калиф на час, ему назначено творить историю. Пертес писал:

...

«Вам предстоит определять, каким станет и какое место в Европе займет государство, от которого зависит судьба Германии. Вашим рукам доверена часть нашей истории. Вы не просто оказались в потоке текущих событий на глазах народов Пруссии, Германии и Европы, вы стали творцом истории. Ни один человек, проявивший интерес к истории Пруссии, не сможет проигнорировать вас»46.

Дирк Вальтер в своей недавней книге о военной реформе в Пруссии специально отметил отсутствие серьезных исследований преобразований, проведенных Рооном47. По его мнению, все они имеют «мифологический» характер. Историки считают их «важными», потому что так думали и военачальники шестидесятых годов, и исследователи, появившиеся после шестидесятых годов. Но так ли это на самом деле? Даже более современные военные историки повторяют старую легенду. Вальтер не обнаружил ни малейших попыток установить, почему простое увеличение нормы призыва на 23 тысячи человек, создание 49 новых полков и исключение ландвера из полевой армии вызвали столь масштабные качественные последствия48.

А «важными» военные преобразования стали скорее всего в силу того, что приоритетными их сделал Вильгельм I. 12 января 1860 года принц-регент прочитал целую лекцию главным вельможам и генералам о первостепенности реформирования армии. Она произвела впечатление и на Леопольда фон Герлаха, отметившего: «Я узнал много нового… Военная реформа имеет огромное значение, которое со временем станет еще очевиднее»49. Преобразования представлялись настолько важными, что будущий король назначил Роона военным министром, а это обстоятельство тоже приобретало особую важность, поскольку Роон знал Бисмарка еще в подростковом возрасте и высоко ценил его способности. С первых дней вступления в должность министра Роон не уставал склонять регента, а потом короля к тому, чтобы возвысить Бисмарка.