Территория души. Книга 2 - Наталья Батракова

— А как ты будешь добираться? — ухватилась Анназа возможность сменить тему.

— Николай даст водителя, он довезет меня до границы. А там уже Малинин будет ждать. Но я вернусь к концу недели, и попробуй только отсюда исчезнуть!

— Можешь не спешить. Я здесь пробуду еще как минимум неделю.

— Вот именно поэтому я и хочу с тобой поговорить сегодня, — вернувшись к прежней теме, твердо заявил он и, заметив, что Анна вздрогнула, предложил: — Холодно, зайдем в кафе, посидим?

— Нет. Шумно, да и поздно уже.

— Тогда поехали к тебе в гостиницу. Ты где остановилась?

— В «Днипро». Правда, обитала я там всего одну ночь, к Вере перебралась.

— Неэкономно для работника корпорации твоего уровня, — попробовал он пошутить. — А бар в номере есть?

— Кажется, есть, — пожала плечами Анна, чувствуя, что сегодняшнего разговора не избежать.

— Тогда поехали! — улыбнулсяон. — Я зайду, предупрежу Николая.

— Сумочку мою захвати в прихожей. Я здесь подожду. Спрятавшись от ветра, Анна прислонилась к стене подъезда и, закрыв глаза, задумалась.

«Да, я хочу откровенного разговора и боюсь, потому что… Потому что в конечном итоге он ничего не изменит. Под моей прошлой жизнью и тем, какой она могла стать, подведена жирная черта, и ее нельзя убрать, замазать, заклеить, потому что следом идет начало отсчета другой жизни, и эти две жизни нельзя объединить, так же как нельзя переставить местами, потому что тогда придется подводить черту под той жизнью, которой я живу сейчас…»

— Господи, какой бред, — прошептала она. — Спать, иначе я не выдержу…

Оторвавшись от стены, она сделала несколько шагов вниз по лестнице…

— Замерзла? — раздался голос за спиной. — Я вызвал такси, потерпи еще пару минут.

Костя развернул ее к себе, заботливо поднял воротник дубленки и, закрыв своей спиной от ветра, прижал к себе. Спустя пару минут, подсвечивая дорогу фарами, из арки вынырнуло такси.

…За недолгое время пути к гостинице Анна успела задремать в прогретой машине. Показав молодому статному швейцару гостевую карту, они поднялись на последний этаж, открыли дверь и зашли в аккуратно прибранный номер с большой кроватью.

Пока она была в ванной. Костя задернул шторы и, похозяйничав в баре, накрыл импровизированный стол на прикроватной тумбочке. Фрукты из пакета, который у самой двери сунул ему в руки Дербенев, пришлись очень кстати. Расстелив постель, он оставил из освещения только приглушенный свет ночника, включил телевизор и принялся ждать.

— Я сейчас, — улыбнулся он закутанной в полотенце Анне, на ходу коснувшись губами свежевымытых волос.

Она присела на кровать, пробежала заторможенным взглядом по тумбочке и прилегла на подушку. Когда Костя вышел из душа, Анна, свернувшись калачиком, крепко спала. Вздохнув, он осторожно размотал на ее теле полотенце, укрыл одеялом и, грустно улыбнувшись, выключил ночник. Придвинувшись под одеялом поближе, он обнял ее рукой и, ощутив прохладу тела, прижал к себе.

Слушая ее размеренное дыхание, он мысленно воспроизводил все, что хотел сказать сегодня, и долго не мог уснуть. «Никуда я тебя не отпущу!» — заключил он.

…Анна шла по темному коридору, пробегая глазами таблички со знакомыми именами и фамилиями на множестве дверей: «Алан Новак», «Роберт Балайзер», «Вера Дербенева», — читала она. — «Виктор Хорин», «Елена Хорина». «Почему они в разных палатах, ведь это больница? Или отель?» — промелькнуло у нее. Она интуитивно шла к своей двери, держа в руках ключ с тяжелым металлическим набалдашником. «Анна Гурова» — было выведено на двери детским почерком. «Гурова?» — недоуменно остановилась она, и вдруг до ее слуха донесся тонкий детский плач. «Кто это может быть? Катя? Нет, не она. Там плачет младенец», — она лихорадочно принялась искать замочную скважину, но на месте дверной ручки, которую только что видела, была лишь гладкая поверхность. «Там мой ребенок!» — вдруг дошло до нее. Плач, доносившийся изнутри, становился все громче, он приближался и словно звал на помощь, а Анна в поисках замочной скважины, все шарила руками по двери и в конце концов стала нервно колотить по ней руками.

— Откройте! Там ребенок, мой ребенок!!! — закричала она что есть силы… и проснулась.

— Что с тобой? — услышала она рядом испуганный голос Кости.

Со стороны коридора доносился приглушенный ковровым покрытием топот ног и удалявшийся детский плач.

— Ребенок плачет, — приподняв голову, произнесла она.

— Кто-то рано выезжает, — предположил Костя и включил лампу над головой. — Разбудили ни свет ни заря, вот и раскапризничался. — Пять часов утра, — взглянул он на циферблат на руке. — Что-то приснилось?

— Да, — Анна опустила голову на подушку и закрыла глаза. — Длинный коридор с множеством дверей, за одной из которых плакал ребенок. А я никак не могла ее открыть.

«Но я четко осознавала, что это мой малыш, — продолжила она про себя и вздрогнула: — А вдруг что-то с Катей?»

Она быстро вскочила с кровати и бросилась к сумочке. Отыскав телефон, набрала номер и, выпрямившись, застыла в напряженном ожидании.

— Robert! Its me. Are you OK? How Kate?

Костя наблюдал за стоявшей посреди комнаты обнаженной женщиной. Услышав успокаивающий ответ, она расслабилась и, оглянувшись, присела на краешек кресла. Продолжая слушать, изредка задавая вопросы, она зябко повела плечами: в комнате было прохладно. Заметив ее движение, он встал, стянул с кровати одеяло и заботливо укутал ее со всех сторон. Ухватив рукой края одеяла, она благодарно кивнула ему головой. Костя обернул вокруг пояса висевшее на спинке стула полотенце, плеснул в стакан минеральной воды и подошел к плотным шторам. Отодвинув одну из них, он выглянул в окно: сделав круг по площади, в сторону Крещатика и обратно двигались редкие в этот час машины.

Три года занятий английским с репетитором сделали свое дело, и он без труда понимал все, что слышал за своей спиной. Вдруг с какой-то тоскливой безнадежностью он осознал, почему первым делом после испугавшего ее сна Анна бросилась звонить в Штаты. «Она прожила там три года, там ее дочь, и мысленно она продолжает находиться там. Здесь — лишь тело, текущие дела, проблемы. А душа постоянно мечется оттуда — сюда и обратно, — сделал он глоток из стакана. — Ее приезд в Минск — дань памяти..

Присутствие рядом с ней Кати заставило меня поверить, что все вернулось на круги своя. Но это — иллюзия. Нельзя переступить через трехгодичное расставание, восприняв его как легкую размолвку… Неужели я опоздал? — мелькнуло у него. — И должен был лететь через океан сразу же, в том, в первом порыве?»

— Ну что? Все в порядке? — услышав, как та попрощалась с Робертом, повернулся он к Анне.