Русский Робинзон - Сибиряков Николай

После нескольких прыжков Лисицын остановился перед проливом значительной ширины, в котором с яростью кипела вода.

Он нашел нужным отдохнуть, спустив Володю на широкий камень. Оставалось пройти три четверти пути.

— Зачем мы остановились? — спросил мальчик, не открывая от ужаса глаз.

— Мне нужно перевести дух. А ты посмотри — мы перешли благополучно четверть реки. Бог даст, скоро будем на том берегу.

Володя увидел себя сидящим на плоской скале лицом к сражающимся у засеки. Выстрелов не было слышно от грохота кипящей воды, только белый дымок, струйкой поднимавшийся кверху, указывал на стрельбу. Вокруг скалы яростно клокотала вода, а справа исполинским каскадом ниспадала река. Володя начал привыкать к проявлениям характера грозной природы, но если б он глянул назад и увидел широкий пролив, то, вероятно, не решился бы двинуться дальше. Лисицын потому и посадил его спиной к проливу.

— Теперь ты видишь, Володя, переправа не так опасна, как представлялось.

— Я понемногу привыкаю к этому аду, а все равно страшно.

— Так всегда бывает с новичком. Однако нам пора в путь. Прошу тебя, зажмурься.

— Нет, мне хочется смотреть.

— Если испугаешься и дернешься, то помешаешь мне, и я сделаю неверный прыжок.

— Тогда завяжите мне глаза платком.

— Правильно, так будет надежнее.

Завязав Володе глаза и взяв его на руки, Лисицын разбежался, уперся жердью в средину пролива и сделал огромный скачок.

— Боже мой! — закричал Володя.

— Мы перепрыгнули самое широкое место между скалами. Теперь пройдем половину реки без больших хлопот, а потом опять отдохнем.

Действительно, большие камни находились близко один от другого, переход оказался нетрудный, зато саженей за тридцать от берега встретился пролив такой ширины, что и искусный акробат не решился бы на прыжок. Лисицын остановился и развязал Володе глаза.

— Неужели мы прошли так много? Берег — рукой подать. — Мальчик с радостью замахал платком дяде.

Гедеон отвечал ему фуражкой, наброшенной на дуло ружья. Кричать было совершенно бесполезно. Пушечный выстрел едва ли мог перекрыть рев бунтующей воды.

Володя, не сознавая отчаянного положения и видя поблизости берег, перестал бояться. Лисицын же в сильном беспокойстве осматривал пролив и пока не видел средства преодолеть это препятствие. Идти вперед казалось невозможным, возвратиться к товарищам значило отказать им в спасении от плена. Володя с любопытством поглядывал то на разрушительные подвиги крутящихся волн, то на исполинский лес, покрывающий берег, и, к счастью, не замечал смущения Лисицына.

— Сергей Петрович, вы отдохнули? — спросил он.

— Отдохнул и сейчас устрою переправу. Ты должен остаться на этой скале, а я вплавь доберусь до берега…

— Ради Бога, остановитесь! — испугался мальчик. — Вас в водоворот унесет!

— Другого средства нет. Впрочем, за меня не опасайся — я все обдумал. Видишь, куда устремляется ток воды?

— Он несется прямо на скалу!

— Стоит только попасть в эту стремнину — и она в мгновение донесет меня до камня…

Говоря это, Лисицын перебросил через пролив топор, снял с себя одежду, перекрестился и прыгнул в стремнину. Володя отчаянно закричал, но наш пловец этого крика не услышал, скрывшись в облаке пены. Через несколько секунд Лисицын уже держался за выступ скалы. Разъяренные валы несколько раз сбивали его с места, руки скользили по мокрому камню, но хладнокровное мужество и необычайная сила помогли ему справиться с грозной стихией. После продолжительной борьбы он взобрался на камень. Изможденный и задыхающийся, упал на колени и возблагодарил Бога, помогшего ему совершить этот чудесный подвиг. Он сознавал, что во всю жизнь свою не был так близко от смерти.

Отдохнув, Лисицын благополучно перебрался на берег, срубил несколько длинных, не очень толстых жердей и перенес их к проливу. Много потребовалось сметливости, искусства и силы и даже помощь Володи, у которого осталась жердь с петлей, чтобы положить первую слегу на пролив, а потом и остальные на близком расстоянии одна от другой. Перевязав концы слег ивняком, Лисицын свободно перешел по утлому мосту к Володе и связал ивняком другие концы слег. Мост этот висел над бездной и, не имея упоров, качался под ногами, однако мог выдержать двух человек. Для перехода нужно было только присутствие духа.

— Слава Богу, мост готов. Теперь в путь.

Лисицын опять завязал мальчику глаза и через несколько минут опустил его на мягкий мох лесистого берега. Посоветовав Володе быть осторожным, Сергей Петрович возвратился к товарищам, защищавшим подступы к переправе. Первым он решил переправить Гедеона, а Константин должен был защищать засеку. Когда они с Геоденом дошли до первого широкого пролива, Лисицын заметил, что китайцы спускают с горы на веревках вооруженного воина в нескольких саженях позади Константина.

Метким выстрелом Лисицын ранил смельчака — тот скатился с высоты. Оказав помощь товарищу, Сергей Петрович научил Гедеона прыгать с жердью — Гедеон счастливо одолел переправу, поддерживаемый и ободряемый товарищем. Через воздушный мост над клокочущей пучиной Сергей Петрович перевел его с завязанными глазами. Обрадованный Володя повис на шее у дяди.

Оставалось переправить Константина. Исполнение этого оказалось очень трудным. Китайцы смогут стрелять по отступающим, как только некому будет оборонять засеку. Чтобы хотя бы на время избегнуть неприятельских пуль, Лисицын воспользовался ветром. Вместе с Константином они нарубили смолистого хвороста, навалили на засеку и подожгли. Когда пламя разгорелось, они начали переправу под прикрытием дыма, далеко застилавшего берег и тропинку, по которой китайцы могли их преследовать.

Сначала все шло благополучно. Когда же они достигли первого широкого пролива, самонадеянный обычно Константин не захотел учиться приемам, какие употреблял Лисицын, прыгнул неудачно, упал в воду, к счастью, со стороны течения. Лисицын успел подать ему конец своей жерди с петлей, за которую несчастный судорожно ухватился и тем спасся от неминуемой гибели.

Отдохнув от утомительной борьбы с бешеными волнами, Константин все же не решался повторить прыжок, хотя Лисицын делал его несколько раз для ободрения товарища. И тут Сергей Петрович заметил двух китайцев, начавших переход по порогам. Один из них поскользнулся и стремглав полетел по течению, разбитый, истертый волнами о камни. Другой вернулся, но послал в них пулю, пролетевшую близко от Константина. Казак потерял Гедеоново ружье во время своего'купания и не мог ответить на выстрел. Стрелять пришлось Лисицыну. Меткими выстрелами он отогнал двух воинов, спустившихся с горы. Наконец Константину удалось перепрыгнуть через пролив. Когда они были уже на середине реки, китайцы выстроились на тропинке и дали залп. Пули запрыгали по камням вокруг наших удальцов, но оба остались невредимы.

Когда они дошли до утлого моста над ревущим водоворотом, у Константина захватило дух, однако, перекрестясь, он перебежал его. Лисицын, перейдя вслед за ним, сбросил мост в пучину. Почти у самого берега Константин поскользнулся и снова выкупался. Сергею Петровичу пришлось своей жердью вытаскивать его из потока. Но вот все на берегу, все счастливы, все обнимают друг друга.

— Теперь хорошо бы развести огонь да обсушиться, — сказал казак. — Басурманов уж нечего бояться — пусть полюбуются с того берега.

— Нет, братец, об огне нужно забыть, — остановил его Лисицын. — Китайцы наверняка имеют лодки и переплывут реку ниже порогов. Надобно уходить отсюда, да поскорее.

Лисицын повел товарищей сначала в глубь леса, потом повернул на север, не отдаляясь, однако, от реки. Путешественники двигались поспешно, чтобы уйти от преследования. Вечером Лисицын остановился у скалистого берега реки, поблизости большого болотистого острова. Взглянув на уступ скалы, он весело закричал товарищам.

— Слава Богу! Здесь у нас будут отличный ночлег и ужин.

— Плохой будет ужин. В моей котомке ничего, кроме горсти орехов, — возразил Володя.