Любовь против (не)любви - Салма Кальк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отец Томас очень удивился, увидев пленника — надо же, жив и здоров, как только умудрился. Тот тоже не остался в долгу — мол, весьма рад видеть вас, отче, и чего это мне не быть живым, если даже вас, еретика из еретиков, земля до сих пор носит?
Так Катерина узнала, что в доставшемся ей мире всё в порядке с религиозными разногласиями. Её угораздило вляпаться аккурат в самую Реформацию, и как оказалось, её нынешнее отечество вполне себе реформировалось в предыдущее царствование, а вот их северные соседи — нет. Так что пленник Рой был, не поверите, добрым католиком, а отец Томас — самым что ни на есть протестантом. Она принялась выспрашивать — а как в других странах? И получила исчерпывающий ответ — по-разному.
И везде религия шла рука об руку с политикой. Через пролив, во Франкии, только недавно более-менее установили мир с протестантами, а до того — резались примерно полвека. Там же, на материке, в Священной Империи, господствовал известный ей принцип — чья власть, того и вера. На Юге, по берегам Срединного моря, жили еретики, верящие в некое Великое Солнце, и вовсе неверные, которых здесь никто не видел, но знали, что такие есть. И ещё была Арагония — оплот истинной веры, и где-то во Франкии проживал местный аналог папы римского. Детальнее ей не рассказали — зачем вам, миледи, знать об этих еретиках? Ещё скажите, что молиться нужно на древнем имперском языке, и Священное писание читать на нём же!
Катерине было решительно непонятно, чем священный текст станет хуже от того, что будет существовать на разных языках, содержание ж первичней формы? То есть, теорию-то она знала, но на практике руководствовалась одной лишь логикой и видела в чрезмерном засилье церкви одни лишь вредные манипуляции. Отец Томас, пару раз послушав её, строго-настрого запретил вести богословские диспуты хоть с кем — ещё, мол, не хватало, чтоб кто-нибудь задумался о том, что там у неё в голове. Достаточно того, что она женщина, то есть существо слабое, подверженное влиянию и зависимое, и ещё маг. Катерина, услышав такое, сообщила, что слабое и зависимое существо — это вовсе не она, а, например, её дражайший супруг. В некоторых вопросах. На что отец Томас ещё раз вздохнул, и ответил, что полагал её женщиной умной, и очень надеется, что она и далее его не разочарует. Пособничество дьяволу — страшное обвинение, и можно не заметить самой, как запутаешься. Поэтому — никаких богословских споров, точка. Катерине не нужно было повторять дважды, она и замолчала.
А вот беседовать с пленником отец Томас очень даже любил, так и сейчас — сидят, подкусывают друг друга, и оба довольны.
— Отец Томас, Петронилла звала ужинать. Рой, ступай к себе, тебе сейчас тоже принесут поесть.
— Миледи, — расплылся в улыбке пленник. — Как закатное солнце сквозь серые тучи.
— Болтун, — привычно отреагировала Катерина.
Страшный визг девочки Дейзи, тащившей пленнику тарелку еды, нарушил идиллическую картину. Какой-то посторонний мужик, ещё более грязный, чем Катерина в среднем здесь видела, схватил её и потащил, и зажал ей рот.
Катерина остолбенела и ничего не поняла, а Рой понял, и отец Томас понял тоже, но чужаков оказалось ещё четверо, и все вооружённые. Катерину невежливо пихнули к дверям кладовки — прячься, мол, она попыталась рвануться к девочке, но отец Томас успел первым и обрушил подхваченный с земли деревянный брусок на голову чужаку.
Рой же схватил одного из пришлых сзади и обезоружил, и тяжёлый палаш отлично лёг ему в руку, и первым делом он вонзил оружие в бывшего владельца. Подбежал мальчик из Робова отряда, отвлёк на себя ещё одного. Застывшая на пороге Катерина вцепилась в дверь, её попробовали от той двери оторвать, Немытая рожа, железные пальцы, мерзостный запах изо рта и зверски выпученные светлые глаза.
— Стой! Не смей! Замри! Пошёл вон! — и в последний миг она догадалась вложить в приказ силу.
Чужак замер, реально замер. Чем мгновенно воспользовался Рой, успевший добить двоих, оторвал его от Катерины и хладнокровно перерезал ему горло. Катерина зажмурилась. И опустилась на порог — в наступившей тишине.
Хотя как тишине — от дома Айви и от замка бежали люди, кричали, что-то говорили, просто всё это слилось в какой-то невнятный фон. А она сидела, зажмурившись, потому что ей было откровенно плохо — людей на её глазах раньше не убивали.
На глазах Катерины, не Кэт. Кэт-то, судя по всему, многое довелось повидать в прошлом году. А вот Катерине было не страшно, нет. Было мерзко, противно, и очень обидно за то, что она вынуждена жить в этом вот дрянном мире, где убить совершенно ничего не стоит. И все это умеют, и это нормально.
— Миледи, всё закончилось. Открывайте глаза, его утащили. Всё в порядке, миледи, — голос Роя настойчиво выдёргивал из дрянных мыслей и возвращал в реальность.
— Спасибо, — прошептала она, открыв глаза. — Кто это был, и что им было надо?
— Судя по некоторым словечкам и деталям одежды — ваши добрые соседи с той стороны границы. Пятеро лазутчиков. Надо понять, через какую дыру они попали внутрь, и принять какие-то меры, — говорил он, как человек, который всё понимает и про лазутчиков, и про меры ничуть не хуже Роба или Джона.
— А Дейзи? Дейзи в порядке?
— Да, только перепугана. Ничего, привыкнет.
Тьфу, снова привыкать. И что, вот так теперь до зимы? Да чтоб им всем провалиться, проклятым бездельникам!
Кажется, последнюю фразу она сказала вслух.
— Кэт, дитя моё, тебе следует не сквернословить, но возблагодарить господа за спасение, — подтянулся отец Томас.
— И Роя, — кивнула честная Катерина. — И вас, и Джорджи, — так звали подоспевшего мальчика.
— Да, и молодых людей тоже, они неплохо сориентировались.
Катерина огляделась — три тела куда-то утащили, а того, который напал на Дейзи и получил по голове, пытались допрашивать Рой, Джорджи и прихромавший Черный палец. Допрашивали простейшим методом — пинками и тычками, и в этом вопросе они были единодушны. Что-то выяснили, а потом
