Титус Гроун - Мервин Пик

Стирпайк решил, что сейчас он будет впитывать всю полезную информацию, от кого бы она ни исходила. Чтобы в будущем исподволь внушать людям такой стиль поведения, который будет выгоден в первую очередь ему. Юноша был терпеливым человеком – не далее как вчера он привел в восторг брата и сестру Прунскваллер, когда наконец отскоблил от ржавчины найденный на чердаке старый меч, неизвестно как там оказавшийся. Казалось, оружие ни на что более непригодно и годится разве что только для уроков истории господским детям. Но Стирпайк не сдавался и по чешуйкам отскребал коросту с произведения неизвестного кузнеца, чьи кости десять раз уже успели бы сгнить в земле. И вот результат – меч сиял и играл на солнце, как новенький. Сейчас Стирпайк трудился над изготовлением рукоятки для оружия. Паренек решил выточить ее из куска ореховой древесины. Он уже придал деревяшке нужную форму и как следует отполировал ее. Теперь предстояло выжечь в заготовке дыру и вырезать на внешней стороне какой-нибудь узор.

Теперь он – вольный человек, может делать все, что хочет. Впрочем, Стирпайк чувствовал сильную усталость. Наверное, лучше отложить все дела до завтрашнего утра, а сейчас вернуться домой, выпить рюмочку коньяка и отправляться в постель.

Юноша сам не заметил, как дошел до восточной оконечности главного крыла Горменгаста. Слева высились мрачные стены западного крыла, густо оплетенные плющом. Острые зубцы как-то зловеще выделялись на фоне звездного неба. Впереди указательным пальцем смотрела в небо Кремневая башня.

И вдруг Стирпайк подумал – почему же ему до сих пор не приходило в голову обследовать здания, отстоявшие от дома доктора дальше всего? Наверняка там можно обнаружить много интересного. Впрочем, сейчас все равно не время для подобных прогулок. Паренек только собрался было развернуться и уйти, как в последний момент углядел странный огонек – тот как будто мерцал и двигался ему навстречу. Стирпайк вздрогнул – ему показалось, что это всего лишь обман зрения. Но, приглядевшись, он понял, что огонек и в самом деле двигался в его сторону. Недолго думая, юноша отскочил в сторону и притаился в кустах. Так и есть – кто-то идет с фонарем в руке. Сориентировавшись, он понял – человек направляется в сторону Кремневой башни. Странно, что делать там в такую холодную ночь? Не говоря уже о том, что время позднее? Юноша мгновенно забыл о возвращении домой – напрягая глаза, он всматривался в темноту.

Стирпайк видел только фонарь, и еще – хоть и слабо – кисть руки, несущей этот фонарь. Остальная же часть тела любителя ночных прогулок сливалась с густой чернильной тьмой. Но кроме зрения, у юноши еще был один отличный помощник – память. Он сразу вспомнил эти длинные, чуть шаркающие шаги.

– Флей, – прошептал он еле слышно сам себе. Но юноше было отчего-то не по себе. Неожиданно Стирпайк понял, что его смущало – в своеобразную мелодию скрежета подковок башмаков камердинера о каменные плиты и скрип кольца, на которое был подвешен фонарь, вкрадывался еще какой-то непонятный звук. Сколько бывший подчиненный Свелтера не ломал себе голову, он так и не смог определить, отчего может исходить подобный звук.

Однако загадка разрешилась сама собой – как оказалось, незнакомый звук был отзвуками поступи маленьких ног, часто-часто семенивших. И когда Стирпайк увидел рядом с фигурой камердинера силуэт госпожи Слэгг, у него разом отлегло от сердца.

Между тем, Флей и его спутница почти поравнялись с убежищем нового ученика доктора Прунскваллера – они были примерно на расстоянии вытянутой руки. Стирпайк слышал, как гулко колотиться его сердце. Однако в следующий момент юноша чуть было совсем не лишился чувств – от жуткого вопля у него буквально зашевелились волосы на голове. Звук напоминал голос чайки, только намного более громкий. Но откуда в Горменгасте, удаленном от полноводных рек и тем более морей, чайки? Да еще в столь поздний час? Странным образом крик никак не подействовал на уверенность, с которой вышагивали Флей и нянька. Госпожа Слэгг отчетливо пробормотала:

– Ну что ты, ягодка моя, волнуешься? Не кручинься, солнышко – это недолго. Боже, ну почему он решил смотреть на него на ночь глядя?

– Это уже становится интереснее, – пробормотал Стирпайк. – Намного интереснее. Ягодка какая-то, и нянька, и Флей – все собрались идти в сторону Кремневой башни. С чего бы?

Дождавшись, когда придворные уйдут вперед на безопасное расстояние, Стирпайк поднялся на ноги, прошелся немного, разминая затекшие члены, и осторожно направился следом за ними. Кремневая башня теперь тянула его, как магнит.

Госпожа Слэгг выбилась из сил, когда они в конце концов добрели до библиотеки герцога. Однако она, несмотря на настойчивые уговоры Флея, все-таки не позволила ему понести ребенка. Не хватало только, чтобы камердинер растянулся на земле. Объясняй потом его сиятельству, как оно все было! К тому же, в душе няньки в очередной раз пробудилось материнское чувство, так что она была уверена, что лучше нее никто не доставит младенца Титуса в нужное место.

От холода, или от незнакомого покачивания, но будущий лорд все-таки проснулся. Он то и дело покряхтывал, чмокал губами и сопел. Госпожа Слэгг решила, что ночная прогулка совсем не по душе ее подопечному. А когда Флей осторожно постучал в дверь библиотеки, ребенок и вовсе заворочался и принялся хныкать.

Флей ввел няньку в библиотеку и направился туда, где ожидал их лорд Сепулкрейв.

– Готово, я привел их, – доложил бесстрастно камердинер. Впрочем, он намеренно не произнес на сей раз «ваше сиятельство», давая понять няньке, что он может позволить себе даже такую фамильярность в беседе с герцогом.

– Ага, вижу, – отозвался лорд Сепулкрейв, поднимаясь с кресла, – ага, ага. Простите, няня, что пришлось потревожить вас! На улице наверняка холодно? Но я пригласил вас сюда не просто так. Пройдемте! – и герцог поманил няньку к столу, возле которого были рассыпаны на ковре раскрывшиеся еловые шишки.

Нянька недоумевающе посмотрела на герцога:

– Простите, ваше сиятельство, это шишки для… для… для его сиятельства? О, смею вас заверить, что он будет просто в восторге от этого дара! Правда, ягодка?

– Усадите, усадите мальчика! Я хочу побеседовать с вами. Пожалуйста, присаживайтесь, не стойте!

Старуха растерялась – повернувшись, она не увидела вокруг ни кресла, ни стула. Между тем, лорд Сепулкрейв устало показывал пальцем на пол. Неужели он велит усесться прямо на ковер? Однако воле господ наперекор не пойдешь, и нянька послушно опустила ребенка на пол. Он тут же схватил пухлой ручонкой одну из шишек и мгновенно засунул ее в рот, пуская слюни.