Эксгибиционистка. Любовь при свидетелях - Генри Саттон

Фотография отца, которую она повесила над кроватью в общежитии Кейп-Кодского молодежного театра, не только подливала масла в огонь ее гнева, но, как ни странно, почему-то возбудила в ней любопытство. Она не только ничего не знала о его нынешней жизни, но и понятия не имела о их родовых корнях — единственное, что было ей известно, так это то, что бабушка все еще жива. Где-то в Монтане. И прабабушка, думала она, тоже, наверное, жива.

Методом исключения различных вариантов она пришла наконец к мысли, что ей можно было бы поехать в Монтану и, подумав об этом, поняла, что это не такая уж невозможная идея. Но не могла же она появиться нам нежданной гостьей. Насколько знала Мерри, ее отца прокляли, отлучили от семьи, лишили наследства и предали забвению. Он никогда не вспоминал о них. Но что они о нем сейчас думают? И как встретят ее?

Сэм Джеггерс, скорее всего, должен знать. Она пошла в спальню матери, плотно прикрыла дверь и позвонила Сэму Джеггерсу в Нью-Йорк. Через несколько минут их соединили.

— Здравствуйте, мистер Джеггерс, это Мерри Хаусмен.

— Привет, Мерри, как ты? Тебе нужна моя помощь?

— Я нахожусь у матери в Лос-Анджелесе. И, понимаете, какая штука, я ей больше не нужна.

— Да?

— Правда, я больше не могу этого вынести.

— Понятно, — сказал Джеггерс. — И что же ты собираешься делать? Мы хотим провести пару недель на озере Луизы. Хочешь поехать с нами?

— Вы очень добры, — сказала Мерри, — но, пожалуй, я бы навестила бабушку в Монтане. Как вы думаете, она будет рада меня видеть?

— А почему же нет?

— Не знаю. Я даже не знаю, где ее искать, — сказала Мерри.

— И вообще, она в курсе, что я существую?

— Надеюсь, да, — ответил Сэм. — Подожди минутку.

Она ждала, пока он перебирал какие-то бумаги у себя на столе и что-то нечленораздельно бормотал себе под нос.

— Да, вот нашел, — сказал он после затянувшейся паузы и дал ей номер телефона. — Спун-Гэп-10. Скажи телефонистке, чтобы она соединила тебя через Батт.

— Десять? Что за странный номер! — воскликнула Мерри.

— Ну, во всяком случае легко запомнить, — сказал Сэм.

— Вы бы не позвонили ей от моего имени, а? — спросила Мерри.

— Нет, не я же ее внучка, — сказал Сэм и рассмеялся. — Тебе нужны деньги?

— Сама не знаю.

— Я вышлю тебе пятьсот долларов.

— Спасибо, — сказала Мерри. — Желаю вам хорошо провести время на озере Луизы.

— А тебе — счастливого пути в Монтану, — сказал Сэм.

Это была не столько поездка в гости, сколько паломничество. А для женщин, которые встречали ее на автобусной остановке, это была не просто встреча, а признание. Они представились и отправили все необходимые ритуалы учтивости, но под покровом спокойствия бурлили донные потоки, водовороты, пучины. Мерри встречала Эллен, ее бабушка, мать отца, и еще в машине, завернувшись в одеяло, хотя было еще лето и довольно тепло, сидела старуха, невероятно древняя, прабабушка Мерри — Марта. С ними была Минни, смуглокожая индеанка-полукровка, их служанка.

Они ехали по Мейн-стрит, где на протяжении двух кварталов располагались магазины, почта и гараж. Гараж Хаусмена. Бабушка рассказала ей, что они купили этот гараж в тридцатые годы, во время Великой депрессии. Сэм купил. «Это был твой дедушка. Он умер», пояснила она. Но перед смертью он скупил чуть ли не весь Спун-Гэп. Они держали контрольный пакет акций почти каждого городского бизнеса. Он начал со скобяной и продуктовой лавки, а потом все расширял ее, и все покупал и покупал, а потом умер, предоставив женщинам возможность наслаждаться плодами его труда.

Но в городе они не остановились. Машина мчалась по дороге сквозь ущелье к холмам, на старое ранчо, где жили теперь женщины.

— Это ранчо основал твой прапрадед. Он получил его по закону о гомстедах[25]. Его тоже звали Амос Хаусмен.

— Почему тоже?

— Ведь твоего отца зовут Амос. Разве ты не знала этого, малышка?

— Нет, — ответила она. — Не знала.

— Ну, теперь знаешь, — сказала Эллен.

— Да, — сказала глубокая старуха, завернутая в одеяло.

Мерри кивнула и улыбнулась.

Автомобиль свернул с проселка, въехал в каменные ворота и запрыгал по гравию аллеи, ведущей к дому. Дом был хорошо отремонтирован или, точнее сказать, восстановлен заново. Чтобы поддерживать его в порядке, за многие годы пришлось потратить уйму денег. В доме была современная кухня и сантехника была самая современная. Гостиная имела первозданный вид с огромным каменным камином во всю стену. Из окна открывался чудесный вид на ближние горы: две вершины и третья между ними чуть подальше.

Мерри прожила с ними десять дней. Говорили они редко, ибо по сути дела ее мало что связывало с этими двумя женщинами и говорить с ними было не о чем, да и им с ней тоже. Но ей было хорошо здесь, и подспудно она ощущала тесную близость к ним. Она не могла этого никак объяснить, не могла понять, в чем же это ощущение вызвано — ведь она совсем ничего не знала об их жизни, никогда не слышала историю про Амоса Хаусмена и незнакомца, который приехал в Спун-Гэп, зачал Сэма и умер от руки Амоса. Как не знала она ничего и об Эллен, которая, деля с Сэмом кров, была приучена жить по закону праведности и мести. Но теперь для них обеих все кончилось. Они достаточно настрадались от своих мужчин, но стерпели все и доживали свой век без них. А в Мерри они узнали самих себя — вновь помолодевших, вновь красивых, вновь хрупких и слабых. И отнеслись к ней с какой-то особой нежностью и даже уважением, а она воздала им тем же, даже сама не зная, почему и каким образом ее душа переполнилась этими чувствами.

Мерри с удовольствием обнаружила, что чувство близости, которое она к ним испытывала, оказалось взаимным. Как-то вечером они сидели в гостиной около камина. Мерри перелистывала журнал, Эллен вязала шарф, вывязывая отдельные квадратики и время от времени складывая готовые в большую корзину. Марта уставилась на огонь.

Закончив очередной квадратик, Эллен спросила у Мерри, не хочет ли она завтра утром съездить с ней к Хопгудам.

— Фрэнсис ожидает, — объяснила она.

— Нас?

— Ну, и нас тоже. Она ждет ребенка. Это будет уже шестой, — Эллен объяснила, что Биллу Хопгуду, возможно, придется принимать роды самому. Роды ожидались со дня на день, и даже ранним сентябрем снегопады могут неожиданно заблокировать высокогорные дороги.

— А почему она не ляжет в больницу?

— И оставит пятерых малышей и Билла? Нет, она этого не сделает. Да и больница отсюда в восьмидесяти пяти милях. Они туда и не доберутся.

— Но ведь можно вызвать врача на дом.