Отступник - Робин Янг

– Мне очень жаль.

– Подождите! – крикнул Баллиол, когда Жан и его спутники дали шпоры своим коням и помчались под арку. – Это же конец моего королевства!

За его спиной, во дворе, в тоскливом недоумении столпились слуги и поварята, глядя, как бывший король Шотландии схватил пригоршню земли и швырнул ее вслед удаляющимся всадникам. Когда вокруг него заклубилась пыль, поднятая копытами их коней, Джон Баллиол повалился на колени.

Глава двадцать третья

Джон Комин не отрывал взгляда от надвигающихся стен замка Лохиндорб. Крепость, силуэт которой чернел на фоне сумерек, вздымаясь над твердью скалистого острова, получила свое название от озера, воды которого окружали ее; в переводе с гэльского оно означало «неспокойные воды». Помнится, мальчишкой он смаковал это имя, наивно полагая, что оно добавляет несокрушимой мощи и без того неприступной твердыне, окутывая ее грозной силой и предупреждая врагов о том, что их ожидает, если они осмелятся явиться незваными. Но сейчас, похоже, древнее знамение обратилось против него самого, и черные воды угрожающе смыкались вокруг скал. Он подумал о своем плане и вздрогнул, ощутив дуновение легкого ветерка.

На стенах горели факелы, пламя которых отражалось от алых щитов, вывешенных между зубцами и бойницами. Над одной из башен развевалось отцовское знамя. Когда гребцы направили лодку вокруг острова, вдоль высоких стен крепости, до Комина долетел запах нечистот: в озеро выходили сливы из отхожих мест. На восточной оконечности острова в воду выдавался причал, где его ждали двое слуг в ливреях отцовских цветов. Они схватили веревку, брошенную им рулевым, и пришвартовали лодку к пирсу. Комин шагнул на доски настила, предоставив оруженосцам собирать его вещи и снаряжение. Когда он направился к арочному проходу в восточной стене, его догнал Дунгал Макдуалл.

На лице капитана плясали отблески факелов.

– Вы будете говорить с отцом сегодня вечером?

Комин покосился на него. Доверившись Макдуаллу, он тем не менее так до конца и не был уверен в том, что может полностью рассчитывать на его поддержку, потому что тот долгие годы оставался верным вассалом Джона Баллиола. Белый лев Галлоуэя, вышитый на накидке капитана, отчетливо выделялся в свете факелов.

– Я не могу откладывать разговор, – после небольшой паузы признался он. – Делегация пробудет во Франции совсем недолго. И я рассчитываю заручиться столь нужной мне поддержкой именно во время их отсутствия.

Макдуалл согласно кивнул, когда они прошли под поднятой решеткой ворот.

– Вашему отцу придется отойти в сторону. Но без его поддержки ваш план не сработает.

– Я и сам прекрасно это знаю, – проворчал Комин, хотя от слов капитана у него неприятно засосало под ложечкой. Всю дорогу домой из Селкиркского леса, где прошла ассамблея, он не мог думать ни о чем другом.

Когда он вошел во внутренний двор замка, его приветствовал управляющий отца. Степенный и величественный, служивший клану Рыжих Коминов вот уже несколько десятилетий, сегодня он был необычно оживлен, и даже шаги его казались несколько более поспешными, чем подобало бы его согбенной фигуре.

– Сэр Джон! – Он шагнул ему навстречу из темноты. – Хвала Господу, вы вернулись!

– Что случилось, Дункан? – Поведение управляющего заставило Комина замереть на месте.

– Это ваш отец, сэр. Идемте, прошу вас.

Вслед за Дунканом Комин пересек двор и вошел в здание из дерева и камня, в котором располагались покои отца. Оказавшись внутри, он обогнал управляющего, шагая по лестнице через две ступеньки, и поспешил по коридору, ведущему к комнате лорда. Дверь в дальнем его конце была распахнута настежь, и оттуда лился слабый свет и доносились приглушенные голоса.

В богато обставленной спальне было невыносимо душно; окна закрывали плотные драпировки. В воздухе висел резкий запах мочи и трав. Перешагнув порог, Комин отыскал взглядом две фигуры, замершие у кровати под балдахином. Одним был мужчина в церковном облачении, и выбритая тонзура у него на макушке сверкала в пламени свечей. Другой была его мать.

Элеонора Баллиол, сестра отправленного в изгнание короля, обернулась на звук шагов сына. Ее морщинистое лицо, обрамленное поседевшими каштановыми кудрями, в скорби смягчилось.

– Джон…

Комин прошел мимо нее к кровати. Там, казавшийся карликом на огромных простынях и подушках, лежал отец. Лицо старого лорда было пепельно-серым, глаза ввалились. Поверх покрывала робко вытянулась рука, некогда перевитая мускулами, а сейчас похожая на цыплячью лапку. В тех местах, где ему ставили пиявок, на коже багровели синяки.

Получив послание о том, что его срочно приглашают на ассамблею в Лесу, отец, ослабевший от болезни, которая медленно подтачивала его силы весь последний год, приказал Джону отправляться одному. Он и тогда выглядел усталым и исхудалым, но не таким немощным и изможденным, как сейчас. Отец в буквальном смысле стоял одной ногой в могиле. Когда с его пересохших губ сорвался неразборчивый стон, Комин повернулся к матери.

– Лекарь?

– Сделал все, что было в его силах, – вместо нее ответил священник. – Теперь судьба вашего отца в руках Божьих.

Священник взял распятие и чашу с елеем, стоявшие в изголовье кровати, и Комин с содроганием понял, что отца только что соборовали. Он во все глаза смотрел на некогда гордого и всесильного лорда, лежащего перед ним. Как могло случиться, что человек, чья железная воля правила двумя королями, превратился в сморщенный и высохший сосуд, готовый расколоться и навсегда расстаться со своей душой? Он даже не обратил внимания на мать, которая, мимолетно коснувшись его плеча, вышла вместе со священником из комнаты. Их приглушенные голоса вновь зазвучали за дверью, и к ним присоединился управляющий. Они негромко обсуждали церемонию похорон.

Комин опустился на край кровати, глядя в воспаленные и покрасневшие глаза отца.

Старый лорд облизнул губы.

– Как прошел совет?

Комину пришлось нагнуться, чтобы расслышать его, и он уловил запах отцовского дыхания, кислый и такой знакомый.

– Король Филипп отказался от своего обещания, отец. Вместо того чтобы отправить армию в Шотландию, он поведет французов во Фландрию. Епископ Ламбертон и Инграм де Умфравилль намереваются отбыть в Париж во главе делегации. Они надеются, что, даже если Филиппа не удастся убедить оказать нам военную помощь, он по-прежнему может оккупировать Гасконь, пока Эдуард не согласится на возвращение Баллиола.