Отступник - Робин Янг

Глаза старика закрылись. Когда же он вновь открыл их, Комин выдохнул, сообразив, что сидел, затаив дыхание.

– Они оставили тебя единственным хранителем Шотландии?

– Да.

– Хорошо. – Веки отца затрепетали, но он не закрыл глаза.

– У меня было время подумать, отец, – начал Комин, чувствуя, как громко бьется у него в груди сердце, – по дороге домой. События последнего года заставили меня усомниться в том, что возвращение короля Джона на трон может состояться. И не значит ли это, что, по-прежнему цепляясь за него, мы отказываемся от других способов вернуть себе свободу?

На лбу старого лорда собрались морщинки.

Комин продолжал. Теперь он говорил быстрее, стремясь как можно скорее покончить с этим.

– Король Филипп и раньше отказывался от своих слов. Вряд ли можно надеяться, что он действительно выполнит нашу просьбу, какие бы заверения ни получила в Париже делегация. Теперь, когда Баллиол пребывает в ссылке, а Филипп занят собственными делами, я не сомневаюсь, что Эдуард нападет на нас в тот же миг, как только закончится перемирие. Чтобы противостать ему и иметь шансы на победу, нам нужен лидер, способный объединить силы наших баронов, лидер, чей авторитет не подвергается сомнению и не может быть оспорен другими. – Он собрался с духом и произнес: – Наша семья имеет право претендовать на престол благодаря брачному союзу. Сам король Эдуард признал его во время прений по выбору преемника Александра.

Покрывало дрогнуло, когда отец пошевелился.

– Нет, – прохрипел он.

– Я прихожусь Баллиолу племянником. Учитывая, что он беспомощно прозябает во Франции, а Брюс стал предателем, я – единственный законный претендент на трон.

Голос отца окреп.

– Законным наследником является сын Баллиола!

– Эдвард Баллиол не водил людей в битву и не пользуется таким доверием, как я. А ведь это я привел нас к победе под Лохмабеном.

– Ты говоришь о низложении короля!

Комин поморщился, когда отец схватил его за запястье.

– Я запрещаю тебе даже думать об этом, – хрипло прошелестел старый лорд. – Поклянись мне в этом!

Комин попытался высвободить руку.

– Это – лучшая и единственная надежда нашего королевства. Неужели ты этого не понимаешь?

Старый лорд отвернулся.

– Я отдал все, что имел, чтобы мой шурин взошел на трон. Я не позволю, чтобы все мои усилия пропали даром из‑за действий моего собственного сына! – Он обратил лицо к Комину, с такой силой сжимая ему руку, что костяшки пальцев у него побелели. – Мои грехи не окажутся напрасными! Ты слышишь меня?

– Грехи?

Глаза старого лорда закрылись. Слова с хрипом вырывались у него из груди.

– Я отправил своего человека за море, в Норвегию, с имбирным пряником для девчонки. Ею пожертвовали ради королевства – ради Баллиола. Ради всех нас!

– Ничего не понимаю, отец. Принцесса Маргарет умерла во время морского путешествия из Норвегии после того, как съела испорченную пищу. Отец?

Пальцы лорда Баденоха, стискивавшие его запястье, разжались. В горле у него заклокотало, он судорожно вздохнул, и наступила тишина. Комин поднялся, обуреваемый самыми разными чувствами, глядя на обмякшее тело отца. Но самым сильным ощущением, заглушившим все прочие эмоции, было несогласие.

Он подошел к двери и распахнул ее. Стоявшая в коридоре мать, которая о чем-то совещалась с управляющим, обернулась. Заметив выражение его лица, она испуганно поднесла руку ко рту, а потом прошла мимо него в спальню. Ее приглушенные рыдания затихли вдали, когда он сбежал вниз по лестнице. Ему хотелось вдохнуть свежего вечернего воздуха. Во дворе его поджидал Дунгал Макдуалл.

Комин обеими руками взъерошил волосы и привалился к стене.

– Он скончался. – Голос Комина дрогнул, когда он выговорил последнее слово.

– Мне очень жаль, сэр. – Капитан выдержал приличествующую паузу, после чего поинтересовался: – Вы успели поговорить с ним?

Комин запрокинул голову, глядя в темное небо, едва различимое в свете факелов на стенах. Ветер трепал баннер его отца. Он впился в него взглядом, медленно осознавая, что только что унаследовал титул лорда Баденоха, став главой самого могущественного клана в Шотландии.

– Сэр Джон?

Комин перевел взгляд на Макдуалла.

– Перед смертью отец дал мне свое благословение. – Он выпрямился, и ложь укрепила его голос, придав ему звучности. – Он так же, как и я, решил, что это – единственный шанс на лучшее будущее для Шотландии. Но я должен проявить себя. Мне нужна новая победа.

Макдуалл согласно кивнул, и Комин понял, что вопрос о лояльности бывшего капитана решен окончательно. После низложения Баллиола Макдуалл и его люди потеряли все. Кажется, стремление вернуть себе состояние оказалось сильнее прежних привязанностей и клятв в верности. И Комин умело сыграл на этом.

– Я хочу, чтобы ты созвал всех своих товарищей по оружию, всех, кто лишился наследства в Галлоуэе. Собери для меня армию, Дунгалл. Когда я заявлю о себе как единственном хранителе Шотландии и продемонстрирую свою силу, не многие рискнут выступить против меня.

– Вы можете рассчитывать на мой меч.

Взгляд Комина скользнул по белому льву на накидке Макдуалла.

– С этого дня ты будешь носить мой герб. А вот этот знак более не имеет отношения к моему королевству.

В воде кружились красновато-коричневые листья, и течение Тэя[33] уносило их прочь. Наступила осень. Гребцы налегали на весла, и выше по течению из тумана уже показались темные громады стен Перта. В воздухе запахло человеческим жильем: вяжущим привкусом сыромятных мастерских, дымом из гончарных и хлебных печей, сладостью перезрелых плодов в садах. Где-то впереди, на кирке[34] Святого Иоанна, глухо ударил колокол.

Его раскатистый гул вспугнул ворон, стая которых поднялась в воздух с деревьев на дальнем берегу, громко хлопая крыльями. Пять пассажиров лодки проводили их взглядами, и двое опустили ладони на рукояти мечей, всматриваясь в уплывающие назад берега, вдоль которых часовыми на мелководье застыли цапли.

Они производили странное впечатление, эти люди, чья кожа бронзовела загаром, который нельзя было приобрести под северным солнцем. Накидки из дорогого материала облегали мускулистые фигуры, скрывая под собой кольчужные доспехи и боевые шрамы. Все пятеро пребывали настороже. Насколько им было известно, Перт все еще оставался в руках шотландцев, но они проделали долгий путь по чужим водам, и за это время многое могло измениться.

Один из них, сидевший на носу суденышка, на целую голову возвышаясь над своими товарищами, опустил широкую ладонь в воду и подхватил увядший дубовый лист. Поднеся его к глазам, он с сожалением взглянул на него.