Издранное, или Книга для тех, кто не любит читать - Алексей Слаповский

И Валера ушел, оставив Емельянова в мрачнейшем настроении.

Они понял, в чем была его ошибка.

Не надо было вовсе поднимать этот телефон. Пройти мимо. Пусть бы другой поднял и мучился бы.

Но!

Но хорошо, если все так, как изложил Валера и как предположил Виктор. А если б этот телефон был позарез нужен кому-то? Если б через несколько минут примчался бы счастливый юноша, этот самый Костя, для которого изображения девушки в телефоне были самым дорогим, что есть на свете? Как узнать заранее, что надо поднять, а что нет?

Емельянов вспомнил случай с еще одной находкой — пожалуй, даже более неприятный, чем этот. Он ехал в метро и увидел картонную коробку на полу. В такие коробки упаковывают торты. Она была перевязана розовой лентой. Емельянов думал сначала, что коробка принадлежит девушке, сидевшей рядом, но вот она встала, вышла, а коробка осталась. Тогда Емельянов поступил так, как и должен был поступить: сообщил по переговорному устройству машинисту. Машинист не сразу хотел реагировать:

— Может, она чья-то? Спросите там в вагоне.

Емельянов спросил. Владелец не объявился.

— Да пьяный какой-нибудь забыл, — уверенно сказал высокий мужчина, глянув на часы. — Ты не бухти ему больше, а то сейчас остановят поезд для проверки, а людям ехать надо!

Но Емельянов не послушался, опять нажал на кнопку:

— Извините, коробка ничья.

— Вот, ё! — сказал машинист.

И на первой же станции потребовал очистить поезд. А сам вызвал милицию.

Пассажиры вышли, но не расходились, как их ни уговаривали служительницы метро.

Поезд стоял. Прибыла милиция. Посовещалась. Слышно было, что обсуждают, не пригласить ли саперов. Но один из них сказал:

— Время только тратить. Если уж раньше не рвануло, то и сейчас не рванет. Первый раз, что ли, кто-то шутит?

Он скомандовал машинисту приоткрыть на секунду двери, смело пошел в вагон, смело поднял коробку, сорвал ленту, открыл — и показал всем.

В коробке лежал кирпич.

Шутка, в самом деле. Причем не новая.

А пассажиры — кто смеялся над Емельяновым, кто ругал его, а высокий даже пробивался сквозь толпу с криком:

— Дать ему по кумполу, идиоту!

Емельянов ждал его с достоинством, готовый возразить, но в это время люди бросились к открывшимся дверям, сметая друг друга, смели в том числе и высокого, невзирая на его физическую мощь.

— Развелось бдительных! — сказал кто-то напоследок с оскорбительным хихиканьем.

И Емельянов не захотел в этот поезд, да и в следующий. Поднялся и шел до дома пешком целый час.

Но ладно, это дело прошлое. Не поправишь.

И ошибка с телефоном тоже совершена: он его поднял.

Что теперь?

Положить обратно?

Кто-то, возможно, обрадуется. Особенно если это будет мальчик или девочка: для детей, не боящихся мистики, такие находки — счастье.

Но представим: мальчик поднимает, бежит в школу, там хвастает, а кто-то начинает вслух завидовать: «Повезло дураку». Мальчик обижается, начинается драка, мальчика волокут к директору. Или, предположим, найдет девочка. Заимев дорогую взрослую вещь, девочка захочет и другое дорогое, а родители ограничены в средствах, начинается конфликт, девочка в злобе и досаде уходит из дома и начинает вести нездоровый, но веселый образ жизни, связанный с развратом, что так легко в Москве, начинает продавать себя за телефоны, дорогие украшения, автомобили…

Прошло три дня. Настроение Емельянова ухудшилось до депрессии. И бессонница замучила. Да и как не замучить, ведь тупик получается: как ни поступи, все плохо!

И он не выдержал: встал ночью, завернул телефон в тряпку, и стал бить молотком, разбивая его вдребезги. И вынес вместе с тряпкой в коридор, открыл, стараясь не шуметь, дверцу мусоропровода, и выкинул, с облегчением отряхнув руки.

И заснул после этого спокойно.

Мораль:

…

А вот с моралью плохо. Мораль ведь то, что может научить хорошему и предостеречь от плохого. Дескать, сделай так — и будет хорошо. А так не делай — будет плохо.

В нашем же случае как ни сделай — результат непредсказуем. Поднять находку плохо — и не поднять плохо. По сторонам не смотреть, чтобы вообще ничего не находить? Так иногда само под ноги попадается.

Безобидный телефон становится чем-то вроде фатального кирпича, не правда ли, господа инициаторы и финалисты? Шел ты мимо дома, упал на тебя кирпич — что делать, кто виноват, какая мораль? Никакой морали в данном кирпиче быть не может. Вдоль домов, что ли, не ходить? А где ходить? По проезжей части?

Мне возразят: есть выход, но ни Емельянов, ни автор его не заметили. А именно: отнести вещь в стол находок, таковые столы сохранились до сих пор.

Но это все равно, что выкинуть: если еще и существуют люди, что-то относящие в стол находок, то весьма сомнительно, что хоть один наивный, потерявший телефон, в этот стол находок обратится.

Что выходит?

А выходит то, что есть ситуации, когда мораль невозможна в принципе.

Вот вам и телефон.

Но вы не тревожьтесь. Ведь с Емельяновым зато все в порядке: окреп здоровьем и спит почти спокойно. Но по сторонам при этом смотрит теперь с большой опаской. Некоторые люди становятся все богаче, кто-то может, не дай-то Бог, и перстень с брильянтом обронить…

Как Емельянов жизнь менял. Первая попытка

И настал момент, господа реципиенты и доноры, когда Емельянов пошел-таки к врачу.

— На что жалуетесь? — спросил врач.

— На общее недомогание, — ответил Емельянов. И, самоиронично усмехнувшись, добавил: — На унылость, депрессию и слишком вяло выраженное желание жить.

Он лукавил. Жить ему хотелось — и не так уж вяло. Но в последнее время, что бы он ни делал, его не оставляло ощущение гнетущей неудовлетворенности. Все вроде бы так, но как-то не совсем так.

Сам приход Емельянова к врачу был лукавством. Он надеялся, что тот скажет: чего вы хотите, конец зимы, у всех сейчас пасмурное настроение, попейте такие-то и такие-то витамины, сходите, что ли, в театр и гуляйте не меньше часа перед сном. То есть и диагноз, и лечение Емельянов определил заранее сам, как и мы все делаем, от врача ему требовалось лишь подтверждение. И с легким сердцем он попил бы такие-то и такие-то витамины, сходил бы, что ли, в самом деле, в театр и гулял бы не меньше часа перед сном.

Но врач был молод и в глазах его светилась энергия недавно полученного знания.

— Это все комплекс вины! — уверенно сказал он.

— Какой еще вины? — удивился Емельянов. — Я ничего такого не сделал!

— Суть не в том, что вы сделали, а в том, чего вы не сделали! Все считают, что современная цивилизация породила множество болезней нервной этиологии на основе техногенных стрессов и переизбытка информации, — подробно говорил врач, словно наизусть пересказывал чей-то реферат (возможно — собственный). — В действительности все это имелось всегда. Возьмем древнего охотника. Он гнался за мамонтом, промахнулся и, даже если его никто не видел, начинал испытывать жгучее чувство вины. Или крестьянин. Он не скосил вовремя сено. Не успел. Или дожди помешали. Или руку вывихнул. То есть — не виноват. Но это его не утешает, он все равно чувствует свою вину. Понимаете?

— Еще бы не понять, — отозвался Емельянов. — Не скосит траву — корову не накормит. Корову не накормит — она молока не даст. Молока не будет — дети голодные останутся. Тут элементарно вопрос выживания.

— Вот! Тут и зарыта собака! Если в чем и виновата цивилизация, то в том, что вместо истинных и понятных целей — убить мамонта, скосить сено, выжить, нагромоздила кучу целей ложных. Примеров уйма. Например, миллионер. У него сто миллионов, но он упустил возможность заработать еще миллион. И вот он не спит ночами, мучается, его гложет чувство вины! Идиотизм, правда?

— Пожалуй, — осторожно высказался Емельянов.

— Или вот вы, — неожиданно перескочил врач с безымянного и абстрактного миллионера на конкретного Емельянова. — Вы где работаете?

— Я? Да так, в одном учреждении. Государственном.

— Работу, естественно, выполняете хорошо?

— Неплохо.

— Не опаздываете, не прогуливаете?

— Нет.

— Но все-таки случалось опоздать? Проспать, например?

— Всего один или два раза.

— Припомните, как вы себя чувствовали, когда опаздывали?

— Скверно, конечно.

— Хорошо! — похвалил врач и продолжил: — А в выходной день любите поспать?

— Люблю, — признался Емельянов.

— Но, когда встаете, чувствуете себя нехорошо, правда? Вам кажется, что вы истратили на сон драгоценное время, когда могли сделать что-то полезное, ведь так?

— В общем-то да…

— Еще пример: есть книги, которые вы никак не можете прочесть, хотя собирались? Фильмы, которые не посмотрели? Музыка, которую не послушали? Люди, с которыми никак не встретитесь и не пообщаетесь? Или: гложет ли вас вина оттого, что вы не делаете зарядку?