Двенадцатая карта - Джеффри Дивер

Райм снова уставился на карту.

«Смена жизненного пути».

Через десять минут невыносимого ожидания раздался звонок.

Бывший офицер Техасского департамента исполнения наказаний Хэлберт Пеппер так растягивал слова, что по сравнению с ним выговор Джея-Ти Бьюшампа можно было считать произношением диктора.

– Думаю, могу вам маленько помочь.

– Рассказывайте, – сказал Райм.

– Пять лет назад был тут у нас один из группы контроля за приведением в исполнение, который аккурат под ваше описание подпадает. Проблема с глазами, и свистел замечательно. Я вот-вот должен был уходить на пенсию, но успел с ним поработать.

– Кто он такой?

– Зовут этого малого Томпсон Бойд.

Часть IV

Мертвец идет

Глава 29

Из динамика громкой связи Пеппер рассказывал:

– Бойд вырос в наших краях. Отец работал на буровых…

– Нефтеразведка?

– Точно так, сэр, – работяга в бригаде бурильщиков. Мать вела домашнее хозяйство. Других детей у них не было. Детство, похоже, прошло нормально. Даже славненько, если его послушать. Он все время рассказывал про семью, о том, как любит родителей. Матери всегда помогал. Она, кажется, потеряла руку или ногу, что ли, во время торнадо. Берег ее очень, присматривал. Помню, рассказывал, как однажды какой-то паренек на улице над ней посмеялся, так Бойд его выследил и пригрозил, что как-нибудь ночью засунет ему в кровать гремучника, ежели тот не извинится.

Закончил школу, отучился парочку лет в колледже и подался в компанию, где работал отец, пока не пошли увольнения. Ну и его, значит, уволили. И отца тоже. Времена начались тугие, работу найти он здесь не сумел и подался куда-то в другой штат. Куда – точно не знаю. Устроился работать в тюрьму. Начинал он охранником в общем режиме. Потом там что-то случилось – кажется, исполнитель у них заболел, – и работу возложили на Бойда. Зажарил он его так отменно…

– Что-что сделал?

– Извиняюсь. Казнь он провел так отменно, что его оставили на должности исполнителя. Некоторое время он так там и работал, но потом стал кочевать по штатам – пошел нарасхват. Стал настоящим экспертом по исполнению казней. Со стулом он управлялся мастерски…

– В смысле с электрическим?

– Точно, сэр, – навроде нашего знаменитого Старины Спарки.[14] Газовую камеру тоже знал досконально. И петлю завязать умел, а для этого дела, скажу я вам, в стране официальных спецов раз-два и обчелся. У нас как раз открылась вакансия исполнителя, и он решил зацепиться за это место. Мы тогда, как в большинстве остальных точек, переключились на смертельные инъекции, так он и на них навострился. Даже литературу об этом читал, чтобы знать, что ответить противникам. Некоторые утверждают, что смерть от инъекций очень болезненна. По мне так, вся эта чушь – дело рук демократов и защитников природы, которые сами ни в чем не разбираются. В смысле у нас-то были…

– Как насчет Бойда? – раздраженно спросил Линкольн Райм.

– Да, сэр, конечно, простите. Значит, вернулся он в родные края, и все поначалу шло хорошо. Здесь он внимания большого не привлекал, был навроде как невидимкой. Звали мы его даже «серый статист». Но со временем что-то произошло, он как-то переменился. Начались за ним какие-то странности.

– Это как?

– Чем больше исполнений он проводил, тем сильнее крыша съезжала. Он вроде как отрешался. Понимаете, о чем я? Как будто он и не здесь вовсе. Вот вам такой пример. Я говорил, что он всегда трепетно относился к родителям, всегда ладил и все такое. И тут, надо же такому случиться – попали они в аварию, разбились насмерть, и его тетка тоже, а Бойд и глазом не моргнул. Черт! Даже на похороны не поехал. Можно подумать, это у него из-за шока, да вот как бы не так. Ему как будто все равно было. Пришел на смену как ни в чем не бывало, а когда все узнали, стали спрашивать, чего он на работе. До следующего исполнения еще целых два дня, можно и отгул взять. Только он отказался. Сказал, потом на кладбище съездит. Не знаю даже, заглянул ли туда хоть раз.

Все ближе и ближе начал сходиться с заключенными, по общему мнению, даже слишком близко. А это недопустимо. Не очень нормально выглядит. С сослуживцами почти перестал общаться, все больше времени проводил с осужденными, называл их «своими людьми». Говорят, он как-то даже забрался на электрический стул, который у нас тут вроде музейного экспоната. Хотел испытать, каково в нем сидится. Так, сидя на нем, и заснул, представляете?!

Когда его спросили, что он чувствовал, когда сидел на стуле, он сказал, что ничего не чувствовал. Только вроде как онемение. Ближе к концу он часто так говорил, что чувствует онемение.

– Вы сказали, его родители погибли в аварии? Он переехал в их дом?

– Кажется, да.

– А дом по-прежнему цел?

Их собеседники в Техасе слушали разговор по громкой связи, и Райму ответил Джей-Ти.

– Сейчас спрошу, сэр. – Он с кем-то заговорил. – Через пару минут будем знать, мистер Райм.

– Могли бы вы также узнать, живет ли там кто-нибудь из его родственников?

– Хорошо, сэр, справимся.

– Офицер Пеппер, вы говорили, он любил насвистывать? – спросила Сакс.

– Да, мэм, и получалось у него очень недурно. Бывало, насвистывал приговоренным пару песенок на прощание.

– И с глазами у него не в порядке было?

– Да, и это тоже. Глаза у него болели. Говорят, как-то раз он приводил приговор на электростуле – это еще до того, как попал к нам, – и что-то там пошло наперекосяк. Со стулом такое случается иногда. Загорелось там, в общем…

– Человек, которого казнили? – вздрогнув, спросила Сакс.

– Да, точно, мэм, взял да и загорелся. Мертвый был или в отключке – одному Богу известно. Биться-то он бился – они все там бьются, а Томпсон, значит, вбегает с ружьем наготове. Хотел добить бедолагу, избавить его от мучений. Только это, я вам скажу, не по инструкции. Убить приговоренного, прежде чем наступит смерть по приговору, – значит совершить убийство. Но Бойду было плевать, он не мог допустить, чтобы один из «его людей» умирал такой смертью. Огонь быстро распространился. Сгорела какая-то изоляция, не знаю… что-то пластмассовое, и Томпсон вырубился. Два дня ничего не видел.

– А заключенный? – спросила Сакс.

– Умер от тока, стрелять Томпсону не пришлось.

– Значит, он уволился пять лет назад? – спросил Райм.

– Около того, – протянул Пеппер. – По собственному желанию. Кажется, устроился на новую точку, в другую тюрьму, где-то на Среднем Западе. С тех пор о нем никаких вестей.

Средний Запад… Возможно, Огайо, где случилось аналогичное убийство.

– Свяжитесь с тюрьмой в Огайо, – шепнул Райм Куперу. Тот кивнул и взял трубку.

– А что насчет Чарли Такера, того охранника, которого убили? Бойд ушел от вас примерно в то время?

– Да, сэр, все верно.

– А не было между ними неприязни?

– За год до выхода на пенсию Чарли работал под руководством Томпсона, – сказал Пеппер. – Только Чарли был упертый баптист. Бывало, такой елей перед заключенными разводил… твердил все время, что им прямая дорога в ад. Вот, а Томпсон этого не одобрял.

– Значит, Бойд мог его убить за то, что тот заключенным житья не давал?

«Мои люди…»

– Вполне себе может быть.

– А портрет, который мы отослали? Это Бойд?

– Джей-Ти только что мне его показал, – ответил Пеппер. – Да, очень похож. Правда, Бойд на вид был крупнее, полнее… ну то есть в те времена. Еще у него была бритая голова и бородка – многие наши так делали, чтобы покруче выглядеть перед преступниками.

– К тому же, – вставил начальник тюрьмы, – мы-то проверяли только заключенных, а не сотрудников.

«Моя ошибка», – раздраженно отметил про себя Райм.

– Вот дьявол! – Снова голос начальника.

– Что такое, Джей-Ти?

– Секретарша пошла за личным делом Бойда, и…

– Оно пропало.

– Ага, нигде нет.

– Значит, он выкрал свое личное дело, чтобы скрыть связь с убийством Чарли Такера, – сказал Селлитто.

– Так, полагаю, – отозвался Джей-Ти Бьюшамп.

Райм покачал головой:

– И отпечатки его волновали, потому что в архиве он проходит как сотрудник, а не как осужденный.

– Одну минутку, – протянул Джей-Ти. С ним разговаривала какая-то женщина, затем из громкоговорителя вновь раздался его голос: – У нас новости из окружного архива. Пять лет назад Бойд продал дом родителей. Другого имущества в штате не покупал, по крайней мере под своим именем. Скорее всего забрал наличные и испарился… О других его родственниках ничего не известно.

– Как его полное имя? – спросил Райм.

– Кажется, средний инициал был Г., а как полностью, не знаю, – сказал Пеппер, затем добавил: – Одно про него могу сказать: Томпсон Бойд знал, что делает. ИИП изучил вдоль и поперек.