Алый ангел - Элизабет Торнтон

Герцог был занят делами поместья. Иногда он на короткие промежутки времени покидал жену, когда государственные дела требовали его присутствия в Лондоне. Он был ее мужем. Он был ее любовником. Но больше всего Габриель хотелось, чтобы Кэм стал ее другом. Она ненавидела дистанцию, которую герцог успешно держал между ними в светлое время суток. Совсем другой человек приходил в ее объятия по ночам.

Вполне понятно, что Габриель стала придираться к мужу. Она требовала предоставить ей больше свободы, чтобы доказать доверие к ней. Она жаловалась, что совсем отрезана от внешнего мира. Возможно, несмотря на все его уверения, война уже давно закончилась. Информацию Габи могла получать только от слуг. Она умоляла сообщить хоть что-нибудь о ее дедушке. Кэм был вежлив, но практически ничего не рассказывал. Габриель понимала, что он хочет сделать ее счастливой, но она была близка к отчаянию.

Герцогиня решила, что раз ее слова мало что значат для Кэма, нужно каким-то экстраординарным способом доказать мужу, что ей можно доверять. Ее воображение предлагало самые сказочные решения. Откровенно невыполнимые планы Габриель нехотя отбросила. Ей не удавалось придумать, как одновременно подвергнуть жизнь мужа страшной опасности, вовремя прийти к нему на помощь и суметь получить тяжкие телесные повреждения (не смертельные, конечно), что заставит его пасть на колени в смиренном покаянии (и образумиться наконец). План на котором в конце концов, остановилась Габриель, был гораздо проще, хотя, к ее сожалению, не так драматичен. Она покинет Данраден и вернется по собственной воле. Чем дольше Габриель обдумывала этот вариант, тем больше плюсов в нем обнаруживала. Кэм будет опустошен, когда обнаружит, что она исчезла. Ей не хотелось причинять герцогу такую боль, но радость, которую он испытает, когда она потребует пропустить ее в парадные ворота Данрадена, восполнит пережитые страдания. Тогда ее преданность Кэму останется вне всяких сомнений. Но как это осуществить?

О повторении прошлой попытки побега не могло быть и речи. Во-первых, на каждой башне теперь стояли часовые, а во-вторых, Габи почти наверняка была беременна. Она не посмела бы вызвать гнев Кэма, подвергнув себя и свое бесценное бремя ненужному риску. План должен быть легко осуществим. Что касается обещания Кэму, что она больше не будет пытаться сбежать, совесть Габриель была чиста. Фальшивый побег – и не побег вовсе, по крайней мере, с ее точки зрения.

Менее находчивая девушка неделями ломала бы голову над тем, как осуществить все это предприятие. Принимая во внимание боевое прошлое Габриель, неудивительно, что она всего за несколько дней сумела в деталях разработать вполне сносный план. На самом деле она уже рассматривала эту возможность ранее, но отвергла ее. Хотя ни жизни, ни здоровью Габи не угрожала ни малейшая опасность, риск попасться при попытке к бегству был велик.

Габриель начала осуществление плана с того, что однажды сырым унылым утром объявила Бетси о своем намерении лично осмотреть запасы одежды для слуг. В Данрадене слуги меняли ливреи каждую осень и весну. Не составило большого труда спрятать в наволочку один из коричнево-бежевых костюмов для пажей. Когда Бетси отвернулась, Габриель кинулась в свою комнату и спрятала трофей в дальний угол гардероба. Несколько минут спустя Габриель с горящими глазами и пылающими щеками не спеша вернулась в парадный зал и обнаружила, что ее ждет Кэм.

Герцог убрал с носика жены комочек пуха, перед тем как отвести Габриель в свой кабинет. Улыбнувшись, Кэм заметил:

– Беременность, должно быть, идет тебе на пользу. Ты просто цветешь.

– Пожалуйста, не говори так, – попросила Габриель, позволяя мужу усадить ее за стол. – Еще слишком рано быть настолько уверенным.

Габриель собиралась сказать еще что-то, но ее мысли вдруг приняли совсем другой оборот, когда она взглянула на листок бумаги, наугад взятый со стола. Письмо было написано почерком Кэма, адресовалось ее дедушке и походило на многие другие, что ей приходилось переписывать в прошлом.

– Я попросил местного врача заглянуть к нам на этой неделе, – услышала Габриель слова мужа, но они не произвели на нее никакого впечатления.

Когда она взглянула на Кэма, в ее глазах читалось напряжение.

– Я не буду этого переписывать, даже не проси.

Кэм помрачнел. Он спокойно, оценивающе посмотрел на жену и холодно произнес:

– Это необходимо, чтобы Маскарон продолжал сотрудничать с нами, иначе я не стал бы просить тебя об этом.

– Почему я не могу сказать ему правду? Ведь теперь, когда наш брак стал настоящим, нет никакой необходимости продолжать эту игру.

– Ты ошибаешься, – сказал Кэм. – Наш брак ничего не меняет. Почему ты решила, что он должен что-то изменить?

Последовавшая ссора была неистовой и потрясла обоих. В какой-то момент, не совсем понимая, что говорит, Габриель выпалила:

– Ничто не заставит меня поверить, будто ты делаешь это ради своей страны! Это личное. Это мой дедушка. Ты ненавидишь его! Ты ненавидишь его, не так ли?

Правда была написана на лице герцога. Побледнев, поджав губы, он исключительно силой воли заставил жену подчиниться его указаниям.

Габриель переписала письмо и поднялась. Голос ее дрожал, когда она сказала:

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне, за что ненавидишь моего дедушку.

Кэм молча повернулся к жене спиной.

Еще больше разозлившись, Габриель выкрикнула:

– Я люблю его! Неужели для тебя это не важно?

Она съежилась под взглядом Кэма, когда он повернулся к ней лицом, и вздрогнула от злости, прозвучавшей в его голосе.

– Ты слишком легко даришь свою любовь, – сказал Кэм.

Габриель тихонько вскрикнула и попятилась к двери. Герцог произнес ее имя, но она не заметила этого. Габи выскользнула из комнаты, не дав Кэму преградить ей путь, не дав ему времени решить, хочет ли он, чтобы она осталась.

Герцог неподвижно стоял, глядя на закрытую дверь. Спустя мгновение он подошел к окну и посмотрел на улицу ничего не видящим взглядом. Дождь, который шел уже много часов, не прекращался, и редкий туман стал наползать на замок с Ла-Манша.

Раньше, после того как Габриель оканчивала очередное письмо дедушке, Кэм на несколько часов покидал Данраден. Вероятно, письмо надлежало передать в пункт отправления, в какой-то порт неподалеку, какому-то курьеру, который отправится во Францию. Габриель бродила по коридору на верхнем этаже, пока не услышала, как Кэм позвал одного из лакеев и приказал ему готовить лошадь. Когда привратники заперли за герцогом парадные двери, Габи резко повернулась и направилась в свою комнату.

Дорога была каждая минута, если Габриель хотела совершить побег. Она приказала, чтобы ужин ей принесли на подносе прямо в комнату. Едва захлопнулась дверь за служанкой, доставившей еду, как Габриель начала сборы.