Тчаи: Сага странствий (переработанный перевод) - Джон Вэнс

— Да, вы правы, — произнес он бесцветным голосом, — на сегодня достаточно. — Он посмотрел на свою украшенную драгоценными камнями рапиру и, казалось, вот-вот бросит ее в море. Но вместо этого сунул в ножны и поклонился Адаму. — Вы великолепно фехтуете. Я у вас в долгу за то, что вы показали мне свое искусство.

Пало Барба выступил вперед.

— Хорошо сказано — вот настоящий рыцарь Кета! Достаточно стали и клинков, выпьем по утреннему бокалу!

Дордолио снова поклонился.

— Вынужден вас ненадолго покинуть! — С этими словами он направился к себе.

Цветок Кета сидела неподвижно, словно высеченная из камня.

Хейзари поднесла Рейшу вино.

— У меня возникла чудесная идея.

— Например?

— Вам нужно поехать с нами и стать помощником отца в Фехтовальной академии. Беззаботная жизнь, никаких волнений или страхов!

— Очень приятная перспектива, — согласился Рейш. — Если бы я только мог... Но у меня другие цели.

— Забудьте о них! Неужели это так важно? Ведь мы живем только раз! Не отвечайте, — она приложила ладонь к его губам, — я знаю, что вы скажете. Вы странный мужчина, Адам Рейш; такой серьезный, но почему-то с вами так легко!

— Я не кажусь себе странным. Это Тчаи — странная планета; я же вполне обычный человек.

— А вот и нет, необычный! — засмеялась Хейзари... — А Тчаи... — Она пожала плечами. — Иногда наш мир ужасен, но назвать его странным... Другого я не знаю! Ну хорошо, я налью вам еще вина, и мы, возможно, выпьем вместе. В такой безветренный день больше делать нечего.

Проходивший мимо капитан остановился рядом.

— Наслаждайтесь хорошей погодой, пока она держится; к нам двигается ураган. Посмотрите на север.

На горизонте виднелась полоса темных облаков; вода под ними отливала медным блеском. Когда люди подняли головы, над морем, словно вздох ледяного великана, пронесся порыв холодного ветра. Паруса на «Варгазе» захлопали, снасти заскрипели.

Из каюты вышел Дордолио. Он переоделся; на нем был костюм темно-бордового цвета, черные бархатные башмаки и шапка с козырьком. Он спросил, не видел ли кто-нибудь Илин-Илан — интересно, где она?

Девушка стояла на носу судна, облокотившись о фальшборт, и глядела вдаль, потом пошла к себе. Рыцарь минуту постоял в нерешительности, потом медленно отвернулся. Пало Барба передал ему бокал с вином, и он молча уселся под большим медным фонарем.

Полоса облаков двигалась к югу, в ее глубине то и дело сверкали пурпурные молнии, освещая небо мрачными вспышками. Наконец до людей докатилось глухое рычание грома.

На «Варгазе» убрали косые паруса, корабль шел рывками под одним прямым штормовым ветрилом.

Рейшу никогда не приходилось видеть такого заката на Тчаи: темно-коричневое солнце горело, как остывающий расплавленный металл, под черными тучами. Неожиданно из своей каюты вышла Илин-Илан. Она стояла на верхней палубе, совершенно обнаженная, опустив голову и глядя сверху вниз на пораженных пассажиров.

В одной руке она сжимала пистолет, в другой — кинжал; на лице застыла странная бессмысленная улыбка. Рейш, который видел это лицо много раз, никогда не узнал бы его. Рыцарь, издав нечленораздельный вопль, бросился вперед.

Девушка прицелилась; Дордолио пригнулся, и пуля просвистела у него над головой. Илин-Илан медленно оглядела палубу, увидела Хейзари и направилась к ней, держа оружие наготове. Та вскрикнула от страха, бросилась к мачте и спряталась за ней. Молнии прочертили небо, гигантские разряды проскакивали между нависшими тучами; в их неверном свете Дордолио бросился к принцессе Кета и попытался схватить за руки. Она полоснула его кинжалом; рыцарь с криком отпрянул, по груди его заструилась кровь. Цветок Кета прицелилась в него — он покатился по палубе и скрылся за одной из надстроек. Хейзари побежала к своей каюте. Илин-Илан бросилась за ней. На палубу вышел какой-то матрос и остановился, пораженный ужасом. Цветок Кета рассекла ему лицо кинжалом — он упал, ударился затылком и прокувыркался по трапу, свалившись в кают-компанию.

Вспыхнула молния, и сразу же прокатился раскат грома. Принцесса вслепую размахивала кинжалом, стараясь поразить соперницу; рыжеволосая фигурка отпрянула, держась за бок. Цветок Кета прицелилась, но Пало Барба, подбежав, выбил у нее пистолет. Илин-Илан замахнулась кинжалом на него, на Рейша, пытавшегося ее схватить, потом взбежала по трапу на нос судна и взобралась на бушприт.

Корабль поднялся на высокой волне, нырнул — нос то поднимался, то опускался. Солнце наконец зашло, словно утонуло в океане; девушка окинула его взглядом, будто прощаясь навеки, и повисла на бушприте, держась одной рукой.

— Вернись! Вернись! — закричал Рейш.

Она оглянулась и безучастно посмотрела на него.

— Дерл! Илин-Илан!

Девушка словно не слышала. Рейш стал припоминать, как она себя называла.

— Цветок Голубого Нефрита! — воскликнул он, потом назвал придворное имя: — Шар Зарин!

Она слабо улыбнулось в ответ.

Он попытался растрогать девушку.

— Зози... Зози... вернись!

Ее лицо сразу изменилось. Она вцепилась в бушприт.

— Зози! Почему ты не отвечаешь? Сойди ко мне, будь хорошей девочкой!

Но она неотрывно смотрела вдаль, туда, где садилось солнце.

Тогда Рейш назвал девушку тайным именем:

— Лле! Иди, иди сюда! Лле, Ктан зовет тебя! Лле!

Девушка покачала головой, не отводя взгляда от высоко вздымавшихся морских волн.

И тогда Рейш произнес последнее имя, неожиданно показавшееся странным и незнакомым — любовное. Он позвал ее, но раздался удар грома, и девушка не услышала. Над горизонтом виднелся лишь небольшой кусочек солнца, переливающийся всеми оттенками коричневого. Разжав руку, Цветок Кета упала в шипящую пену. Адаму показалось, что в воде мелькнули ее темные волосы — и исчезли.

Позже, в сумерках, когда «Варгаз» с трудом взбирался на крутые склоны штормовых волн и нырял в ущелья между ними, Рейш спросил субдирдира:

— Она что, просто потеряла рассудок? Или это и было «авайле»?

— Это было «авайле». Спасение от позора.

— Но ведь... — Адам не смог продолжать и сделал нерешительный жест.

— Ты ухаживал за девушкой с островов Облака. А избранный Илин-Илан рыцарь выставил себя в смешном свете. Унижение навеки омрачило бы ее будущее. Она перебила бы нас, если бы только смогла.

— Все равно не понимаю, — пробормотал Рейш.

— Естественно. Ведь ты не яо. Но для принцессы Голубого Нефрита положение стало нестерпимым. В Сеттре ее бы подвергли публичной пытке.

Рейш вышел из каюты на палубу. Медный фонарь мерно покачивался и скрипел. Адам посмотрел вниз, на бушующее море. Где-то там, в пучине, далеко за кормой скрылось навсегда белоснежное тело Илин-Илан, Цветка Кета.