Ловушка для вора - Михаил Серегин

— Я не это… — пропищал Капитон. — Я тебя не грабил… Я тебя спас… От ментов… А бабки…

— Что бабки? — грозно перебил его Щукин.

— Ну… того…

— Взял в виде моральной компенсации за услуги, — предложил вариант Николай. — Так?

— Вроде того…

— Ого! — сказала вдруг Лиля.

— Что там? — немедленно откликнулся Николай.

— В сумке полно денег, — сообщила Лиля. — Откуда столько?

— Это мои, — деловито сказал Щукин. — Я угадал? — спросил он у Капитона.

— Твои, — наконец справившись с собою и обретя способность мыслить логически, проговорил Капитон. — Это твои деньги. Бери, конечно, я ничего против не имею… Я, честно говоря, хотел тебя разыскать и отдать деньги…

Тут Капитон понял, что плетет полную ерунду, и заткнулся.

— Вот как? — удивленно и насмешливо протянул Щукин. — Такие мы честные… Практически — Робин Гуды. Что ж ты, падла, их раньше мне не отдал?

Капитон не ответил. Замолк и Щукин. Анна тоже молчала — она с удивлением смотрела на Лилю. Не то чтобы девушка вызывала ее интерес как особа, из-за которой столько проблем возникло, просто Лиля вела себя, как определила Анна, довольно странно. Она еще более странно выглядела сейчас, чем тогда, когда Анна увидела ее в первый раз.

Тогда Лиля еще не вполне отошла от наркотического дурмана, и лицо ее ничего не выражало. А теперь на лице Лили ясно читалась какая-то судорожная борьба — точно девушка пыталась вспомнить что-то важное и никак не могла.

— Слушайте, — проговорила Лиля наконец. — Объясните мне, что происходит. Я ничего не понимаю и ничего не помню… Я знаю только, что меня чем-то напичкали и я как дурная была… Почти неделю… А вот ничего, помимо этого, я не помню…

— Куда мы едем? — прервал ее Капитон.

— Я так понимаю, что вопрос адресован мне, — проговорил Щукин, явно упиваясь своей неожиданной победой над обстоятельствами: столько времени судьба была к нему сурова и вдруг повернулась с ласковой улыбкой. — Если ты меня спрашиваешь, Капитоша, будь добр, обращайся ко мне по имени и отчеству.

— Николай… — помолчав, начал Капитон.

— Владимирович, — с готовностью подсказал Щукин.

— Николай Владимирович, — покорно повторил несчастный Капитон. — Можно у вас осведомиться… Куда мы все-таки едем?

— За город, — уверенно проговорил Щукин. — Самое главное — выбраться из этого города, который мне уже порядком осточертел. А потом разберемся. Потом, — поправился он, — я решу, что делать с тобой и очаровательной девушкой Анной.

— Пошел ты! — неожиданно для себя воскликнула Анна.

— Грубо, — оценил Щукин. — Очень грубо.

— Пошел ты! — с той же экспрессией повторила она.

— Да погодите вы! — с тоской и отчаянием в голосе закричала Лиля. — Кто-нибудь скажет мне, что происходит?!

— Охотно, — снова подал голос Николай. — Тебе с самого начала?

— Конечно!

— Тогда слушай!

И упивающийся победой Щукин повел рассказ о долгих своих злоключениях, начав с событий, предшествующих его встрече с Ляжечкой, и заканчивая неожиданной и чудесной встречей, которая произошла всего несколько минут назад…

Пока Щукин неторопливо и со вкусом вел свой рассказ, автомобиль выехал за город. Николай заметил придорожное кафе и, ткнув пистолетом в бок Капитону, приказал остановиться.

— Жрать хочу, — пояснил Щукин, — сил нет. Сейчас мы подзаправимся, а потом я решу, что делать с вами, дорогие товарищи. Только без шуток.

Сразу после этих слов он ловко обыскал Капитона, извлек у него из карманов пистолет, мобильный телефон и, кстати, бумажник.

— Бабки лишними не бывают, — сказал при этом Щукин. — А теперь дамы… Лиля!

— Что? — откликнулась Лиля, которая снова о чем-то тяжело задумалась.

— Чего ты спишь-то на ходу?.. Обыщи свою соседку, будь добра…

— Хорошо, — согласилась Лиля, не перестававшая, судя по ее озабоченному виду, о чем-то размышлять.

Обыск Анны ничего существенного не дал, кроме ее бумажника и того же мобильного телефона. Мобильник Щукин благоразумно оставил себе, а бумажник вернул.

— Это вам на двоих с Капитошей, — проговорил он, усмехаясь. — А теперь — вся группа на выход! Ползем к кафе, садимся за столик и жрем. Без лишнего шума и всего прочего… А если что…

И Николай продемонстрировал два пистолета — один свой, а второй изъятый у Капитона.

— Все на выход, — повторил Щукин.

Они вышли из машины и направились к кафе. Щукин прихватил с собой и черную спортивную сумку: предварительно он заглянул в нее и остался очень доволен осмотром.

Когда они поели, молчавшая во время трапезы Лиля попросила у Щукина телефон.

Тот потянулся рукой к карману, но почему-то помедлил.

— Куда ты собралась звонить? — осведомился он.

— Ну как куда? — криво улыбнулась она. — Надо же дать знать родителю, что я жива.

— Хорошее дело, — сказал Николай, но не спешил дать Лиле телефон.

— В чем дело? — нахмурилась она, протянув руку. — Я что — не могу позвонить?

Кольнувшее вдруг Щукина предчувствие пропало.

— Все в порядке, — проговорил он. — Звони, пожалуйста.

Лиля взяла телефон и поднялась из-за столика.

— Ты куда? — удивленно спросил Щукин.

— В дамскую комнату, — потупилась Лиля, — извини… Ты много для меня сделал, как я поняла из твоего рассказа, но… сам понимаешь, с отцом мне нужно поговорить наедине. Ведь и моя вина есть в том, что все это произошло…

— То есть? — насторожился Щукин. — Не понял?

— Если бы я не была так беспечна… — проговорила Лиля и пожала плечами.

— А-а… — протянул Щукин. — Ты вон о чем. Ну, что ж, звони.

Она ушла, кивнув ему.

Глава 18

Первое, что Щукин вспомнил, когда очнулся, были те самые его слова.

«Ты вон о чем, — сказал он тогда этой чертовой суке. — Ну, что ж, звони».

Николай приподнялся на руках и огляделся. Потом поморщился и снова опустился — на те самые нары, на которых и очнулся.

— Вот оно как вышло, — медленно проговорил Николай, глядя в покрытый цветными пятнами плесени потолок тюремной камеры, — вот оно как…То, что случилось через полчаса после того, как Лиля ушла звонить по телефону якобы своему отцу, не ожидал не только я — все это было полной неожиданностью и для Капитона, и для Анны…

И, закрыв глаза, чтобы не видеть хорошо знакомый ему интерьер тюремной камеры, Щукин замолчал. События того дня проносились перед его глазами, словно кадры ускоренной съемки. Кинохроники, так сказать.

Вот он, Щукин, смеющийся едет в машине. Рядом рулит насупленный и мрачный Капитон, который только что лишился крупной суммы денег и которого впереди ожидает полная неизвестность. Позади сидят Анна, тоже ошалелая от неожиданности, и погруженная в свои мысли Лиля — теперь понятно, о чем она думала.

Николай с шутками и прибаутками рассказывает Лиле о своих приключениях, многие из которых вовсе не были смешными, но казались забавными, тогда когда он думал, что все передряги уже позади. Капитон хмурится и мучается, Анна молчит, Лиля жадно слушает.

Потом — кафе. Они едят, пьют, Лиля просит у Николая телефон, чтобы позвонить отцу.

Вот оно!

Кольнуло тогда Николая предчувствие! Кольнуло, но он не обратил особого внимания на это, здравый смысл заглушил внутренний голос — мол, чего плохого, если девчонка, столько пережившая за последние дни, поговорит со своим отцом, который так любит ее, наедине? Да ничего плохого в этом быть не может.

Конечно. Только вот Лиля разговаривала по телефону вовсе не с отцом.

Щукин такого и предположить не мог, что она будет связываться с кем-то другим. Это потом, на первом допросе, Николаю все доброжелательно разъяснил следователь, явно рассчитывающий на то, что Николай, против которого говорят все улики и свидетели (кроме Ляжечки, который, как и Матрос, так и не пришел в себя после адского зелья), ничего не станет скрывать от следствия.

Оказалось — так, посмеиваясь, рассказывал следователь, — что Лилю никто не похищал. Она сама предложила милиции свои услуги по поимке собственного папашки. Откуда взялись такие мысли у папенькиной дочки Лили — трудно понять. Может быть, она затаила на него обиду за то, что он бросил ее мать, оставив гнить от полученного от кого-то сифилиса. Или тут что-то другое: жажда денег, славы… дурная наследственность, наконец. Важно то, что Лиля сама связалась с ментами — ведь никто не знал о ее истинных родственных отношениях с Седым.

А менты решили по-своему. Так Лиля, вместо денег и славы, получила наркотический дурман и Ляжечку. Менты не доверяли ей, и справедливо: та, которая способна с потрохами продать собственного отца, могла продать и их самих.

Так вот, ее не похитили, а она сама пришла к ним в руки.