Обратный отсчет: Синтез - Токацин

это не представляло для сармата никакого интереса; незаражённые оставались «чистыми». «Установки для работы с ирренцием придётся делать из рилкара,» — в очередной раз сделал вывод Гедимин, вспоминая фриловые трубки, спрятанные в «грязной» лаборатории. Фрилы, по свойствам близкие к металлам, были давно выпущены в производство, оставалось подобрать нужный, — например, тот, что пошёл на излучатели. Металлических деталей в них не было вообще.

Сегодня Гедимин впервые достал эти трубки из укрытия и подобрал для них штативы. В самом опыте не было ничего сложного — направить два луча в одну точку, сфокусировать на ней пронизывающее излучение сигма-сканера и посмотреть, что получится. Сложнее было убрать из опасной зоны всё, что могло сломаться…

Константин застал сармата за сооружением барьера из фриловых щитов и защитных полей, — Гедимин в очередной раз зашёл в «чистую» лабораторию за материалом и не ожидал, что командир «научников» внезапно отвернётся от экрана.

— Чем это ты занят? — настороженно спросил он.

— Работой, — коротко ответил Гедимин. С тех пор, как плутониевый реактор был построен, Константин снова стал чрезмерно подозрительным и всё чаще вспоминал о технике безопасности — и его интерес сармату очень не понравился.

— Не помню, чтобы поручал тебе выносить отсюда щиты, — сказал командир, поднимаясь из кресла. — Что ты будешь с ними делать?

— Закрою химические реакторы. Целее будут, — нехотя пояснил Гедимин. Глаза Константина сузились.

— Раньше это тебе не требовалось. Новые опыты? С чем на этот раз?

— Ничего нового не нужно, — качнул головой ремонтник. — Хватит того, что есть. Поставлю побольше щитов для надёжности.

— Пойду посмотрю, чем ты там занят, — сказал Константин.

…Прикрыть реакторы было недостаточно — Гедимин установил множество экранов там, где, по его мнению, мог пройти луч опасной интенсивности. Константин, осмотрев их, остался недоволен — и тут же своё недовольство высказал. Гедимину очень хотелось взять его за плечо и выставить из лаборатории, но на этот раз он сдержался.

— Там нечему взрываться, — в третий раз сказал он, хмуро глядя на командира. — Там нет ни одной частицы.

— В месте столкновения пучков есть, как минимум, атмосферный воздух, — парировал Константин. — И потом — что ты знаешь об омикрон-квантах?

— Они не придут сами и не расскажут о себе, — недобро сощурился Гедимин. — Нужно их изучать. Атмосферный воздух — не динамит и даже не ирренций. Никаких взрывов тут не будет. А если что-то случится, экраны примут удар на себя.

— Кто будет здесь во время эксперимента? Ты? — командир смерил сармата угрюмым взглядом. — Закроешься полем. А лучше — выйди в коридор. Тебе что, в прошлый раз ожогов не хватило?

Гедимин пожал плечами и, оттянув перчатку, провёл пальцем по старому серому шраму.

— Не вижу причин для шума. Несколько пятен на коже — не повод прекращать исследования.

07 января 43 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Константин утверждает, что это рванёт, — сказал Линкен, глядя на прикрытую защитным полем установку. Его глаза побелели и зажглись странным огнём, и дышал он чаще и громче обычного, — намёк на новую, ещё неизвестную ему взрывчатку не мог не взволновать его. Гедимин досадливо щурился и отворачивался.

— А я говорю — не рванёт, — буркнул он. — Это просто кванты. Там нет вещества. Ни единого кварка. Там нечему взрываться.

Линкен криво ухмыльнулся.

— Знал многих охранников и даже офицеров космофлота, которые так говорили. О разных вещах. Взрываться всегда есть чему. Здесь можешь мне поверить.

— Ну так выйди и закрой дверь, — отозвался Гедимин. — Ещё поранишься.

«Интересно, что цензура затёрла всё, что Герберт написал мне об опытах с пучками,» — думал он, отвернувшись от Линкена и в очередной раз проверив, куда направлены «щупы» сигма-сканера. Прибор не должен был проверять весь воздух между ним и защитным экраном по другую сторону от установки; Гедимин хотел знать, что конкретно станет с атмосферой в точке столкновения омикрон-пучков.

Дверь наконец закрылась за Линкеном, и ремонтник немедленно заблокировал её изнутри. С любопытствующего взрывника сталось бы сунуть что-нибудь под пучок — в лучшем случае ненужную железку, в худшем — руку; а ещё на шум мог подойти Константин и развёрнуто рассказать о том, как взрываются омикрон-кванты. Гедимин выслушал бы его, если бы у северянина было хоть какое-то доказательство; расчёты на телекомпе таковым не являлись.

Он ещё немного помедлил, прежде чем запустить излучатели, — рука сама в нерешительности замерла над парой переключателей, — но тут же одёрнул себя. «Чтоб я ещё раз отвлекался на Константина перед опытами⁈» — он презрительно фыркнул и до хруста вдавил кнопки в гнёзда. «Attahanke!»

Два узких, ярких, отлично различимых в белом искусственном свете зелёных пучка вырвались из сопел и на долю секунды скрестились в воздухе. В следующее мгновение пространство вздулось, зарябило и с неизмеримой силой ударило Гедимина в грудь. Защитные экраны сдуло — они даже не успели задрожать, просто исчезли. На микросекунду дольше продержался щит вокруг самого Гедимина, а затем сармата швырнуло в стену.

Дозиметр на рамке над дверью запищал пронзительно и часто; ему вторил радиометр, встроенный в стену. Его завалило обломками щитов, но излучение достало его и там. Гедимин с трудом отделился от стены и попытался выпрямиться; нижние рёбра отозвались резкой болью. Он схватился за грудь и почувствовал сквозь перчатку что-то липкое. Из мелких прорех в комбинезоне сочилась густая чёрная жижа. Он вдохнул чуть глубже, и она потекла быстрее.

Под потолком запоздало взвыла сирена. Сармат с трудом выпрямился. Дышать было больно, шевелиться — тоже. То, что осталось от сигма-сканера и излучателей, разметало по лаборатории мелкой россыпью осколков. «Часть — внутри меня,» — мелькнуло в мозгу сармата. «Сканер… Что он успел зафиксировать?»

«И что, сожги меня омикрон, здесь взорвалось⁈» — последнюю фразу он, забывшись, попытался выкрикнуть — но из горла вышел только хрип. Он плотнее прижал ладонь к рёбрам. «Воздух. Нельзя впускать внутрь воздух…»

Кто-то снаружи шарахнул по двери чем-то металлическим,