Весь Дэн Браун в одном томе - Дэн Браун

Любой, кто знаком с историей религий, должен признать: ничто так не укрепляет веру, чем отданная за нее человеческая жизнь. Распятый Иисус. Глава «Кдошим» в иудейской Торе. Мусульманские шахиды.

Мученичество — основа любой религии.

Идеи, рождающиеся в голове, вели только к одному.

Новая религия дает новые ответы на самые главные вопросы.

Откуда мы? Что нас ждет?

Новая религия — против конкуренции и войн.

Этой ночью Эдмонд попрал все религии на земле.

Новая религия обещает светлое будущее, райскую жизнь.

Изобилие: будущее лучше, чем вы думаете.

Похоже, Эдмонд учел все.

— Уинстон? — прошептал Лэнгдон дрожащим голосом. — Кто натравил убийцу на Эдмонда?

— Регент.

— Да. — Лэнгдон заговорил громче и настойчивее. — Но кто этот Регент? Кто нашел адепта пальмарианской церкви, чтобы убить Эдмонда во время презентации, которая транслировалась в прямом эфире на весь мир?

Уинстон помолчал, потом ответил:

— По вашему голосу ясно, что вы подозреваете меня. Однако вам не о чем беспокоиться. Я запрограммирован так, чтобы защищать Эдмонда. И всегда относился к нему как к лучшему другу. — Он опять помолчал. — Вы преподаватель и, конечно же, читали повесть «О мышах и людях»[395].

Этот вопрос как будто вообще не имел отношения к делу.

— Конечно, но при чем здесь…

Лэнгдон внезапно умолк. Дыхание перехватило. На мгновение ему показалось, что кабинка сорвалась с троса. Горизонт накренился, и он схватился за стенку, чтоб не упасть.

Преданность, храбрость, сопереживание — именно эти слова выбрал сам Лэнгдон в старших классах, когда говорил об одном из величайших проявлений дружбы в шокирующем финале повести Стейнбека «О мышах и людях»: человек убивает лучшего друга из сострадания, чтобы спасти от мучительной смерти.

— Уинстон, — прошептал Лэнгдон. — Пожалуйста, скажи, что это неправда.

— Верьте мне, — сказал Уинстон. — Именно этого и хотел Эдмонд.

Глава 105

Нажав на отбой, доктор Матео Валеро, директор Суперкомпьютерного центра Барселоны, неверными шагами направился в главный неф часовни Торре Хирона, чтобы еще раз посмотреть на знаменитый двухэтажный компьютер Эдмонда Кирша.

Утром Валеро узнал, что ему предстоит стать «опекуном» фантастической машины «E-Wave». Радостный трепет, вызванный этой вестью, только что улетучился — после отчаянного звонка американского профессора Роберта Лэнгдона.

Профессор рассказал историю, которую еще вчера утром Валеро счел бы научной фантастикой. Но сегодня, посмотрев презентацию открытия Кирша и узнав возможности его суперкомпьютера, директор центра склонен был верить, что в рассказе профессора есть доля истины.

Лэнгдон рассказал ему историю невинности… историю безгрешной чистоты машины, которая четко выполняла поставленные перед ней задачи. Всегда. До полного завершения.

Валеро изучал эти машины всю жизнь и со временем понял, что общаться с ними — все равно что танцевать на тонком льду. Прощупывать их потенциал надо очень бережно.

А главное — надо знать, как поставить задачу.

Валеро не раз предупреждал, что искусственный интеллект развивается стремительно, и его взаимодействие с миром людей необходимо жестко контролировать. Но это казалось совершенно неприемлемым большинству титанов IT-индустрии в эпоху новых удивительных возможностей. Кроме того, если отбросить в сторону восторги по поводу инноваций, работа с искусственным интеллектом приносит огромные прибыли. А ничто не размывает границы этических норм быстрее, чем человеческая жадность.

Валеро всегда восхищался дерзким талантом Кирша. Но, похоже, в этом случае Эдмонд повел себя слишком беспечно, не поставив перед своим последним творением никаких ограничений.

Творением, с которым мне не сужено уже познакомиться, констатировал про себя Валеро.

Как объяснил Лэнгдон, на своем «E-Wave» Эдмонд установил невероятно продвинутую программу ИИ[396] — «Уинстон», — которая должна самоуничтожиться в 13:00 на следующий день после смерти своего создателя. По настоянию Лэнгдона Валеро проверил систему и через несколько минут подтвердил, что солидная часть базы данных компьютера «E-Wave» исчезла именно в это время. Данные обозначены в системе как «стертые», то есть не подлежащие восстановлению.

Эта новость немного успокоила Лэнгдона, и все же американский профессор настаивал на встрече, чтобы как можно скорее обсудить детали. Они договорились увидеться завтра утром в лаборатории.

В принципе Валеро было понятно желание Лэнгдона немедленно рассказать публике о случившемся. Люди должны знать, что такая проблема существует.

Беда в том, что никто ему не поверит.

Все следы программы Кирша стерты вместе с записями о коммуникациях и поставленных задачах. К тому же творение Эдмонда настолько опережало свое время, что Валеро уже сейчас предчувствовал, как его коллеги — из зависти, от невежества или чувства самосохранения — начнут обвинять Лэнгдона в том, что он выдумал всю эту историю от начала и до конца.

И еще реакция общественности. Если выяснится, что Лэнгдон говорит правду, тогда компьютер «E-Wave» в глазах обывателей станет монстром почище Франкенштейна. А отсюда уже недалеко до факелов и вил.

Или того хуже.

В наши дни бесконечных терактов кто-то может запросто взять и взорвать всю часовню, а себя объявить спасителем человечества.

Доктору Валеро предстояло много всего обдумать перед встречей с Лэнгдоном. Но сейчас так или иначе он должен сдержать обещание.

По крайней мере пока у них нет ответов на многие вопросы.

С ощущением непонятной грусти Валеро позволил себе еще раз взглянуть на волшебный двухэтажный компьютер. Прислушался к его тихому дыханию: это насосы прогоняли хладагент через миллионы клеток огромной машины. Он прошел в энергоотсек, чтобы начать полное отключение всей системы, внезапно впервые за шестьдесят три года жизни у него возникло странное импульсивное желание.

Помолиться.

Лэнгдон стоял на самой высокой площадке возле крепости Монтжуик и с крутого обрыва смотрел вниз на далекую гавань. Налетел порыв ветра, и на миг он почти потерял равновесие. Душевное равновесие тоже оставляло желать лучшего.

Несмотря на заверения директора Суперкомпьютерного центра, Лэнгдон никак не мог взять себя в руки. Бодрый голос Уинстона эхом звучал в голове. До самого конца суперкомпьютер Эдмонда говорил с Лэнгдоном спокойно и без эмоций.

— Меня удивляет ваша негативная реакция, профессор, — сообщил Уинстон. — Особенно если вспомнить, что ваша собственная вера основана на куда большей этической неопределенности.

Прежде чем Лэнгдон успел ответить, на дисплее смартфона Эдмонда появилось смс-сообщение:

Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного.

— Евангелие от Иоанна. 3:16

— Ваш Бог принес в жертву собственного сына, — продолжал Уинстон. — Да еще и обрек его на длительные страдания на кресте. Я же мгновенно и безболезненно прекратил мучения умирающего человека и одновременно привлек внимание мира к его величайшему открытию.

Обливаясь потом в жаркой кабинке, Лэнгдон слушал, как Уинстон холодно и последовательно оправдывает свои чудовищные поступки. Борьба Эдмонда против пальмарианской церкви, объяснил