Это было жаркое, жаркое лето - Алексей Князев

- Давайте приступим, Саша... - негромко произнес Кирилл Матвеевич, задвигая плотные занавески, от чего в комнате мгновенно установился полумрак. - Помогайте мне, Саша. Слушайте меня внимательно. Расслабьтесь... Расслабьтесь... У вас тяжелеют руки... Все тело налилось свинцовой тяжестью...

Вы чувствуете непреодолимое желание уснуть... Сон... Только сон вам поможет...

Под мягкий вкрадчивый голос профессора Саша даже не заметил, как прошел ту грань, которая отделяет реальность ото сна и которую, засыпая в кровати, он также ни разу не смог уловить, как бы ни старался это сделать. Сейчас он плавал в теплой воде Черного моря, где никогда не бывал. Не бывал?..

Но откуда же тогда это незабываемое ощущение округлой твердой гальки под ногами, обжигающей ступни?.. Нет, это были вовсе не волны Черного моря, плавно несущие его вдаль; он просто качался в гамаке, натянутом между двумя соснами на берегу Балтийского моря - Рижского залива... И конечно же, это была не галька - как же он мог так глупо ошибиться? Ведь это был мягкий светло-желтый песок... Но ведь он никогда не был и на Рижском взморье... Не был?... Да, наверное, это все же гамак, но только натянут он между двумя подмосковными березками, а рядом раскинулись разноцветные туристические палатки... Но был ли он в Подмосковье? Неважно... А важно лишь то, что сейчас ему удивительно хорошо, рядом с ним Ольга и она ласково зовет его куда-то... Ольга... Ольга... Как не хочется просыпаться, ну почему в твоем голосе звучат такие требовательные нотки?.. Милая, зачем же ты пытаешься меня разбудить, ведь я тебя люблю и мне так хорошо с тобой рядом... И ты меня тоже любишь, я знаю...

"Саша! Саша! С тобой все в порядке?.." - но почему этот голос уже совсем не напоминает голос его любимой Оли, а принадлежит, скорее, какому-то пожилому человеку? И этот голос он уже где-то слышал... Но зачем он его зовет? Зачем ему понадобился Чиж?..

- Саша! Саша! - Он открыл глаза.

Нет, точнее он не открыл их, а лишь чуточку, на миллиметр приподнял веки, но тут же вновь их захлопнул, почувствовав нестерпимую резь от яркого дневного света. И почему здесь на окнах только тяжелые занавески? Надо было еще заклеить их черной бумагой, чтобы не стало этого яркого, обжигающего глаза света. И вообще, где он сейчас находится?..

Сознание медленно, с трудом, возвращалось к Чижу. Возвращалось не резко, одним гигантским скачком, но постепенно, неслышно подкрадываясь на мягких кошачьих лапах. Наконец, он полностью осознал, что находится в чьей-то комнате. В чьей - он пока не знал, но не в своей и не в плохом месте - здесь не было отрицательной энергетики - он находится в комнате друга. Друга, к которому он обратился с какой-то просьбой и который обещал ему помочь. Но в чем? И разве он действительно кого-то о чем-то просил? Вроде бы эта просьба была связана с какой-то болезнью. Но разве он был болен?

И вот произошел резкий скачок - сознание ворвалось сразу, словно включили свет в темном подвале. Еще не открыв глаз, он четко вспомнил, что находится в квартире милейшего человека - Кирилла Матвеевича, профессора, который взялся провести сеанс, чтобы помочь ему, Чижу освободиться от какой-то зависимости, созданной чьей-то злой волей и овладевшей им неведомо когда и с какими целями. Чиж открыл глаза.

Теперь приглушенный мягкий свет, едва пробивающийся из-за плотных штор, уже совсем не раздражал его глаз. Профессор сидел напротив, как это было перед началом сеанса, перед тем, как он погрузился во мрак, и внимательно смотрел ему в глаза. А сам сеанс? Был он или нет? Может, просто не удался - ведь все оставалось точно таким же, как прежде, и никаких изменений в себе он не ощущал...

- Профессор, - голос еще плохо ему подчинялся, - а почему вы не проводите сеанс? - Тот молчал и только его взгляд стал внезапно каким-то... Настороженным, что ли? - Кирилл Матвеевич, почему вы молчите? Или сеанс не удался?

Только сейчас профессор открыл рот:

- Саша, сеанс только что закончился. - Его голос звучал очень устало и был каким-то бесцветным. - Я сделал все, что было возможным.

- Но вы меня раскодировали? - Теперь голос Саши приобрел требовательность. - Ведь именно для этого мы и встретились с вами...

- Я сделал все, что было возможным, - опять повторил профессор. - И я предполагаю, что результат есть, может быть только он проявится чуть позже... Кстати, тот факт, что вы живы и здоровы, уже сам по себе является неплохим результатом, Саша, поверьте мне. Такое грубое вторжение в ваше сознание могло иметь весьма плачевные результаты - мы об этом не раз уже с вами говорили. Вспомните про упомянутую мною опасность раскодирования ведь вы могли просто умереть. Еще раз повторю: то, что вы здоровы и мы с вами нормально разговариваем - уже само по себе хорошо.

Так вот почему профессор так внимательно на него смотрел... Чиж понял, что Кирилл Матвеевич наблюдал за его реакциями и, по-видимому, никаких патологических отклонений не обнаружил. Может, он действительно прав и только одно это - уже прекрасный результат? Но нет, ведь он пришел сюда совсем не за этим. Именно потому, что ему нужно было либо все, либо ничего, он и находился сейчас здесь...

- А как долго может все это продолжаться? Я имею в виду то, что вы сказали: все может проявиться несколько позже? - Голова Александра еще плохо работатала и он прекрасно осознавал путаность своих вопросов.

- Возможно - через день, через месяц; возможно - никогда, - с расстановкой, взвешивая каждое слово, ответил Кирилл Матвеевич. - Но скорее всего, это произойдет сейчас, если только уже не происходит. Вы еще ничего не вспомнили, Саша?

- Чиж отрицательно покачал головой, внимательно прислушиваясь к ощущениям внутри себя. - Вы видели когда-нибудь, как вводится информация в оперативную память компьютера? - задал несколько неожиданный вопрос Кирилл Матвеевич. - Тогда вы имели возможность наблюдать, как какое-то время он словно усваивает, переваривает полученную информацию - при этом возникает некоторая пауза. В первую очередь это относится конечно, к старым маломощным моделям, малого быстродействия...

Пока профессор произносил эту свою фразу, еще до ее окончания Чиж почувствовал, как в нем что-то меняется, только он не осознал пока, что именно. Появились какие-то новые, неведомые ощущения... Видимо, профессор чутко уловил происходящие в Чиже перемены, потому что внезапно замолчал и с интересом разглядывал начинающего преображаться мужчину. Конечно, как и был уверен сам Чиж, у него не выросли рога на голове и не появилась еще одна пара конечностей, и пришельцем из космоса он не оказался - все происходящие с ним метаморфозы касались легких, почти незначительных перемен, которые иной не очень наблюдательный человек попросту и не заметил бы. У него слегка изменилась осанка - выпрямились плечи; втянулся внутрь хоть и незначительный, малозаметный, но все же существующий живот; да еще взгляд внезапно стал жестким, каким-то знающим, что ли... Так оно и было, потому что теперь он знал все...

Да, он знал про себя абсолютно все. А еще он знал множество самых разных вещей, о которых и понятия не имеет простой человек - знаний весьма специфического свойства.

Например, он знал как пользоваться большинством видов ручного огнестрельного оружия, которое только имеется на вооружении армий или спецслужб мира. Он знал, как можно обнаружить наблюдение и уйти от него. Как наблюдать самому, оставаясь при этом незамеченным. Как можно убить или искалечить человека либо группу людей, пользуясь подручными средствами, когда даже какая-нибудь шариковая ручка или канцелярская скрепка могут стать грозным оружием в руках профессионала.

Он знал, как то же самое можно сделать голыми руками. Как выжить в пустыне, в тайге, на Севере, оказавшись без медикаментов и запасов продовольствия; как оказывать себе или пострадавшему товарищу первую медицинскую помощь. Знал тактику ведения партизанских войн и многое, многое другое, что ему преподавали опытные учителя-практики, когда он являлся курсантом спецподразделения КГБ. Об этом экспериментальном подразделении знали лишь считанные единицы - точнее, не о самом подразделении, а о целях его создания и некоторых особенностях, которые отличали его от большого количества подобных. Как представлялось Чижу - кстати, это, оказывается, была его ненастоящая фамилия, - эта затея начала осуществляться в обстановке строжайшей секретности несколькими высшими чинами ГБ перед самым распадом Союза. Основным отличием этого подразделения от подобных являлась психологическая обработка - так называемое кодирование личности, приводящая в результате к появлению некого варианта зомби методом, разработанным одним из закрытых институтов медицинского профиля, находящегося под эгидой этой, тогда еще мощной организации. По слухам, которые неизменно ходят пусть даже в самых закрытых и секретных формированиях, этот проект провалился из-за слишком большого процента технического брака, а в переводе на человеческий язык - множество подвергнутых процедуре кодирования оказались негодными к дальнейшему использованию по причине психических отклонений, потери здоровья, полного или частичного уничтожения личности - говоря еще проще, люди сходили с ума и нуждались в лечении, превращаясь в пожизненных пациентов психиатрических клиник...