Чёрная метка - Инна Зинченко

— И ещё, — спохватился Фери и тут же в очередной раз сменил выражение лица и тембр голоса, — запомни, если вдруг что-то пойдёт не так, я не знаю, как именно, но, если вдруг у тебя возникнут какие-то подозрения или опасения, то ты должен будешь, не откладывая дела в долгий ящик, его убить. И я вынужден предупредить тебя заранее, что Феликс — это особый случай, поэтому оптимальный вариант — это прострелить ему голову, а ещё лучше — отрубить.

Когда дверь за пареньком закрылась, Кортес устало вздохнул. На его лице читалась такая тоска, что у Эрика невольно защемило сердце при виде этого старого и безнадёжно одинокого человека. Только что он фактически подписал приговор своему единственному сыну. А то, что Феликса, всё-таки, придётся убить, в этом, похоже, не сомневался и сам Фернандо, слишком уж серьёзные изменения у него наблюдаются в последнее время. Глупая это была затея, можно сказать, безумная. Хотя, а чего ещё ждать от трёх безумцев, обитающих в одном теле?

Старик закрыл лицо руками и Эрику показалось, что он плачет. Наверное, в этот момент он пожалел о том, что живёт так долго. Кортес пережил всех своих сыновей и скоро у него не станет и его последней надежды — Феликса.

— Нам надо отдохнуть, — бесцветным голосом произнёс Кортес, — и подумать. Я всё ещё верю, что не так уж всё безнадёжно. Оставь нас.

Эрик послушно покинул старика. Перед дверью он обернулся и увидел, как сильно сдал Фери за последнее время. Седая борода, словно присыпанная снегом, тёмная, как морёное дерево, кожа, вся исполосованная морщинами и только глаза, под густыми бровями, остались молодыми, но и это не надолго.

Глава 20

Договор

Мила нисколько не удивилась, обнаружив перед собой Виктора. Он стоял в дверях злой, как чёрт, но изо всех сил сдерживал себя, сего раньше за ним не наблюдалось. Бывший шеф, аккуратно отодвинул её в сторону и, не дождавшись приглашения, вошёл в дом. Вид у него был немного растерянный и женщина поняла, что сейчас Вик её о чём-то будет просить, а делать это он не привык. Ему куда проще было приказывать и требовать.

— Та девка, которую ты мне прислала, — недовольным тоном заявил он, — никуда не годится, дура — дурой. Я её уволил. Неужели нельзя было найти кого-нибудь поумнее и порасторопнее?

Мила поморщилась от его самодовольного тона и коротко ответила:

— И что теперь? Учти, я тебе не кадровое агентство. Больше я никого искать не буду, чтобы не попасть впросак.

Она с самого начала понимала, что никакая другая кандидатура Вершинина не устроит, но зачем-то вновь и вновь старательно подбирала для него подходящего секретаря. Это уже пятая, которая его не устроила. Она точно знала, что и шестую и седьмую ждёт та же участь. Всем своим видом Виктор демонстрировал, что намерен добиться своего, чего бы ему это не стоило, но сквозь непробиваемую броню привычного для него апломба женщина безошибочно уловила легкое смятение. На этот раз он был весь, словно натянутая струна.

Милу не покидало приятное чувство, что виновницей всех этих перемен является она. Похоже на то, что Виктора хорошо прижало. Ещё бы, ведь, если быть честной хотя бы перед самой собой, то львиная доля всех его дел проходила через неё. И на этот раз она своего добьётся.

— Ты должна вернуться, — заявил Вик, глядя куда-то в сторону.

— Ничего я тебе не должна, — в её голосе звучал откровенный вызов. — Но, если и была должна что-то, то уже давно отработала.

Виктор быстро сообразил, что давить своим авторитетом на человека, который знает всю его подноготную, бесполезно, а, возможно, опасно. Он сжал кулаки. И без того скверное настроение стало ещё хуже. Не на коленях же её просить! «Чёртова девка, — подумал он, — нашла момент, когда выёживаться». Взгляд его упал на стопку бумаг, судя по виду, старинных.

— Что это? — Спросил он, нисколько не сомневаясь, что получит ответ и направился к письменному столу. Но женщине удалось его опередить. Она сгребла все документы в кучу и немедленно спрятала в стол.

— Что ещё за секреты? — Он готов уже был сорваться и лишь чудом сдерживал себя. — Чем это ты тут занимаешься?

— Изучаю новую работу, — ответила Мила с вызовом.

— У кого, — он напрягся, — надеюсь, не к моим конкурентам подалась?

Смерив своего бывшего работодателя презрительным взглядом, Мила решила, что пора кое-что напомнить ему:

— Вик, моя жизнь тебя больше не касается. Ты забыл, что я уже не работаю на тебя?

— Но это не значит, что ты можешь меня предавать, — ответил он сурово, — такого я не прощаю. Так, что это за новая работа?

— Это не твоё дело, — ответила она раздражённо, — я не обязана перед тобой отчитываться. И, вообще, зачем ты явился? Говори быстрее, потому что у меня ещё много дел.

Она сама ошалела от собственной смелости. Никогда раньше Мила не рискнула бы разговаривать с хозяином в таком тоне. Всё, что ей было позволено, это щёлкать каблучками и отвечать коротко и ясно: «Будет сделано, шеф». От чувства вседозволенности кружилась голова и хотелось испытывать терпение Вершинина вновь и вновь, но чувство самосохранения говорило ей, что перегибать палку не стоит. Убить он, конечно, не убьёт, но покалечить сможет. Потом, безусловно, оплатит все расходы на лечение и даже согласится выплачивать пожизненную пенсию по инвалидности, но ей-то что за прок от этого. Хотелось бы сохранить здоровье в целости и сохранности.

— Мне не нужны эти твои безмозглые девки, они ничего не знают и не умеют, — раздражённо заявил Виктор, — я к такому не привык. Я готов принять твои условия.

«Всю жизнь ты, засранец, покупаешь или принуждаешь людей, — зло подумала Мила, — но не в этот раз. Я заставлю тебя просить. Когда-нибудь надо и этому учиться».

Не смотря на то, что она уже успела навести порядок в доме и разложить вещи по своим местам, он всё ещё казался нежилым, видимо, потому что не успел наполниться человеческим духом и приобрести какую-то индивидуальность. Дом был стерилен, как операционная и Миле постоянно хотелось из него уйти. По ночам ей снились кошмары и, просыпаясь, она всё никак не могла понять, где находится. Отчаянно хотелось вернуться к Виктору. Там жизнь и там не так одиноко. Вот сейчас представилась такая возможность и что дальше? Мила твёрдо решила, что возвращаться надо так, чтобы не потерять лицо. Пусть на этот раз выкручивается Виктор.

— Готов принять мои условия? — Спросила она. — Хорошо, для начала ты должен передо мной извиниться…

Заметив, что он полез рукой за бумажником, она резко осадила его:

— Я сказала «извиниться», а не компенсировать мне моральный ущерб, как ты обычно это делаешь. Поверь, это не так уж трудно, надо всего лишь произнести несколько слов.