Черноглазая блондинка - Джон Бэнвилл

ногтем подбородок, издав скрипучий звук.

— Мне нужно, чтобы ты выполнил для меня одно поручение, — сказал он. — Плачу сто баксов.

— Что за поручение?

Он снова наблюдал за дверью.

— Очень простое, — сказал он. — Мне нужно, чтобы чемодан доставили на определенную вечеринку.

— Ну, да? Почему ты не можешь сделать это сам?

— Слишком занят, — сказал он. Он снова хихикнул. Это был шум был из тех, которые бы очень меня раздражали, если бы мне приходилось слышать его постоянно. — Ты хочешь эту работу или нет?

— Давай послушаем подробности, — сказал я.

Нам принесли кофе, в тех больших грязно-белых чашках, какие можно увидеть только на вокзалах, с чуть менее засаленными ложками. Я попробовал кофе и пожалел об этом.

— Ладно, — сказал Питерсон, понизив голос, — вот как это будет. Я встаю и ухожу, оставив чемодан у стены. Ты ждёшь, скажем, полчаса, потом забираешь его и несёшь парню по имени…

— Лу Хендрикс? — сказал я.

Он снова уставился на меня своими заячьими глазами:

— Откуда ты знаешь?..

— Потому что, — сказал я, — мистер Хендрикс пригласил меня прокатиться на своей большой черной машине и угрожал, что переломает мне ноги, если я не скажу ему, где ты.

Он нахмурился:

— Это не он нанял тебя, чтобы меня найти?

— Нет.

— Он просто встретил тебя на улице?

— Совершенно верно.

Он нахмурился и немного пожевал костяшки пальцев.

— И что же ты ему сказал? — спросил он наконец.

— Я сказал, что не знаю, где ты, а если бы и знал, то не сказал бы ему. Я сказал, что, насколько мне известно, ты мёртв. Он на это не купился. Кто-то был с ним более откровенен.

Питерсон кивнул, напряженно размышляя. На лбу у него выступил лёгкий пот. Он потрогал усы, сквозь которые пробивались крошечные капельки влаги. Я не мог на них смотреть. Хуже всего была маленькая щель посередине, бледная царапина, которая казалась слишком интимной частью его тела, чтобы быть выставленной на всеобщее обозрение.

Я отодвинул чашку с кофе и закурил.

— Ты не хочешь рассказать мне, что случилось, Нико?

Он тут же впал в неистовство.

— Мне не надо ничего тебе рассказывать! Я предлагаю тебе сто долларов за работу, и всё. Ты готов это сделать?

Я сделал вид, что задумался.

— Если ты имеешь в виду деньги, то я смогу прожить и без них. Что касается работы, давай посмотрим.

Он вынул из кармана пиджака серебряную коробочку, достал маленькую белую таблетку и сунул её под язык.

— Голова болит? — спросил я.

Похоже, он не считал, что на это стоит ответить.

— Послушай, Марлоу, — сказал он, — я очень спешу. Ты собираешься взять чемодан и доставить его человеку, о котором мы говорили, или нет?

— Пока не знаю, — ответил я. — И тебе тоже стоит притормозить. Ты боишься, ты в бегах, и если я единственный, к кому ты можешь обратиться, то, очевидно, у тебя серьёзные неприятности. Я уже давно иду по твоему следу и хочу кое-что прояснить. Итак, ты готов поговорить?

Он надулся, и я увидел в нём угрюмого мальчишку.

— Что ты хочешь знать? — пробормотал он.

— Всё, почти всё. Начнём с чемодана. Что в нём такого, что Лу Хендрикс так жаждет заполучить?

— Так, кое-что.

— Что именно?

— Послушай, Марлоу…

Я схватил его за запястье, лежавшее на столе, и сжал так, что затрещали кости. Он попытался вырваться, но я удержал его.

— Ты делаешь мне больно! — прорычал он.

— Да, и я сделаю ещё больнее, если ты не начнешь говорить. Что в чемодане?

Он снова попытался освободиться, и я сжал сильнее.

— Отпусти, — заскулил он. — Я скажу тебе, ради Бога!

Я разжал пальцы, и он откинулся на спинку стула, как будто из него внезапно вышел весь воздух.

— У него фальшивое дно, — сказал он угрюмо вполголоса. — Под ним десять килограмм «лошадки» в двадцати целлофановых пакетах.

— Героин?

— Говори потише! — Он быстро оглядел комнату. Никто не обращал на нас никакого внимания. — Героин, да, я так и сказал.

— Для доставки Лу Хендриксу. От кого?

Он пожал плечами.

— Просто от какого-то парня. — Он массировал запястье пальцами другой руки. Его глаза были полны ярости. Я сказал себе, что никогда не позволю ему напасть на меня.

— Какого парня? — спросил я.

— Парня с юга.

— Назови мне имя.

Он достал из нагрудного кармана пиджака белый носовой платок и вытер им рот.

— Знаешь Менди Менендеса?

Я сделал паузу. Это было не то имя, которое я ожидал. Менендес был бандитом, когда-то очень влиятельным в этих краях — фактически, одним из самых влиятельных. Но он подался в Мексику, и последнее, что я о нём слышал, он действовал из Акапулько. Хорошая работа, если вам удастся её заполучить, и, если вы решите назвать это работой.

— Да, я его знаю, — сказал я.

— У них с Хендриксом совместный бизнес. Менендес присылает партию примерно раз в пару месяцев, а Хендрикс занимается распространением.

— А ты — курьер.

— Я делал это несколько раз. Лёгкие деньги.

— Ты каждый раз привозишь столько товара?

— Более или менее.

— Сколько стоят десять килограммов героина?

— На улице? — Он поджал губы, потом усмехнулся. — В зависимости от спроса, но, примерно столько, сколько такой плоскостопый сыщик, как ты, заработает за всю жизнь.

Его губы были розовыми и почти такими же красивыми, как у женщины. Это был не тот мужчина, в которого могла была влюблена Клэр Кавендиш, о котором она говорила с такой страстью в ту ночь в своей спальне, сидя на кровати рядом с бесчувственным братом; мне достаточно было взглянуть на Питерсона, увидеть его злые глаза и услышать его скулёж, чтобы понять, что она не прикоснулась бы к нему и кончиком эбенового мундштука. Нет, там был кто-то ещё, и теперь я знал, кто. Наверное, я уже давно знал, но ведь можно одновременно что-то знать и не знать. Это одна из тех вещей, которые помогают нам смириться с нашей судьбой и не сойти с ума.

— Ты представляешь, сколько жизней может погубить такое количество? — спросил я.

Он усмехнулся.

— Думаешь, жизнь наркомана чего-то стоит?

Я изучал кончик своей сигареты. Я надеялся, что в какой-то момент, прежде чем мы расстанемся, у меня будет возможность врезать кулаком по хорошенькому загорелому лицу Питерсона.

— Так что же ты сделал, — спросил я, — решил оставить всё это себе и заключить сделку с кем-то ещё?

— Есть один парень, которого я знал во Фриско,[100] он сказал, что за долю может взять всё, что у меня есть, и продать мафии, без всяких вопросов.

— Но из этого ничего