Русская сказка - Елена Михайловна Аксенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Между нами не может быть никакого перемирия. Даже не мечтайте об этом, Ваше Святейшество!
В душе Феликса мелькнула надежда, она называла его как и раньше, значит ее злость начала остывать понемногу.
– В духовке мясной рулет с картофелем и сыром. У меня есть бутылка очень хорошего вина и еще теплый хлеб.
Он поднял вопросительно бровь и стал настолько красив, что Аврора почти упала в обморок. Она сглотнула и собиралась отказаться от этого. Ей не нужна никакая еда, вполне можно обойтись легким салатом. Не хочет салат – не хочет есть. Феликс воспользовался ее заминкой и продолжил.
– Я хотел показать тебе город, – его карие глаза опустились на руки, отличный прием, чтобы показать ей осознание своей вины. Да, он знал, что обидел ее и искренне сожалел. Она даже представить себе не могла, как он жалел. Но если бы время повернулось вспять, он сделал бы тоже самое. Ради чувств к ней, ради того, чтобы она стояла перед открытым холодильником босая в его доме, он мог сделать что угодно. – Глупо из-за упрямства лишать себя удовольствия. Ты уже здесь и пробудешь здесь достаточно долго.
– Предлагаешь мне наладить отношения с надзирателем? Или скажешь, что заставишь, если сама не пойду?
– Нет. Я предложил тебе ужин и прогулку.
– А еще опять указал на то, что принимаешь решения за меня!
– Боже правый, почему ты все выворачиваешь? Я же пытаюсь помириться! – он вскинул руки, чем сильнее было его волнение, тем больше проявлялся английский акцент.
– Твои попытки не будут успешными! – он вышел в столовую, а Аврора закрыла холодильник с шумом. Сначала натворил делов, а теперь мириться, видите ли. Ни за что! Ни за что она не простит его!
Запах рулета из духовки сводил ее с ума, но девушка демонстративно поднялась к себе в комнату и закрылась. Какой же он высокомерный! Как много он о себе думает! Захотел – поссорился, захотел – помирился. Он мог просто извиниться, попросить прощения. Тогда бы она еще подумала. Но нет, разве можно уронить лицо? Лучше проявить благородство и с барского плеча предложить хорошо провести вечер. Это ведь сотрет из ее памяти ту записку и чудовищную свадьбу, выстроенную для другой девушки. Ни ее родители, ни друзья, никто не поздравит ее, даже она сама. Лживый брак – вот, что принес ей этот мужчина.
Аврора легла на кровать и ровно десять минут ждала новых попыток Феликса. Но он не поднялся, а ей все еще хотелось есть. На этой траве может выжить только такой, как он. Денег, чтобы выйти тоже нет. Даже ее документы у него. Рабство, да и только!
Собирая в кулак свою гордость, девушка спустилась вниз. От вида невозмутимого Феликса, аккуратно нарезавшего рулет, ее накрыла злость, но она сдержалась. Конечно, он не станет морить себя голодом, потому что она отказала в ужине ему. Кто бы сомневался.
Не говоря ничего, Юсупов отодвинул ей стул и не глядя кивнул, чтобы она присела. В голове вертелось радостное торжество, но он сдержал наплыв сарказма по поводу ее гордого вида. В конце концов, он пытается наладить их общения, а не расстроить его еще больше.
Рулет был таким вкусным, что Аврора на секунду забылась и общее молчание нарушило ее мурлыканье от удовольствия. Когда она опомнилась, Феликс уже самодовольно улыбался, орудуя ножом и вилкой в своей тарелке.
– Не принимай на свой счет.
– Конечно, – он спокойно продолжал резать мясо с легкой ироничной улыбкой. – Это ведь ты приготовила, правда?
Она опустила голову и продолжила есть, представляя, что вместо рулета на ее тарелке расположилось его наглое лицо.
После трапезы ей жутко захотелось кофе, но чувство гордости было дороже. Аврора поднялась со стула, Феликс тоже встал.
– Надень одежду потеплее, обувь тоже есть в твоей комнате. Я буду ждать тебя здесь, прихорашиваться не обязательно.
– Да, да. Это не поможет, правда? – она усмехнулась и пошла наверх по широкой лестнице.
Юсупов налил себе немного виски и подумал, что когда-нибудь обязательно скажет ей, что она самая красивая девушка без макияжа, без укладки, без платья. Просто потому, что его сердце наполнялось умилением при ее виде, вне зависимости от того, сколько лишних сантиметров на ее бедрах (а их было немало).
Самые красивые и шикарные сапоги, которые когда-либо видела Аврора, были перед ней и уже третья пара не подходила. Размер он угадал, но видимо не понял, что ее лапы куда шире, чем кажутся в правильной обуви. Четвертая пара, ботильоны на высоком и массивном каблуке, как она любит, внушали надежду, потому что были на шнуровке. Девушка перекрестилась и запихнула ногу, встала с кровати и прислушалась к ощущениям. Кажется, ходить в них можно, и как же шикарно они обтягивали ее ногу! А как украшали черное платье чуть ниже колена с широкой юбкой! Довольная собой, Аврора все же подкрасилась на скорую руку. Нет, он больше не был ей интересен, но ущемленное женское самолюбие требовало доказательств, что она ему нравится, что она нужна ему.
Обманывая себя как только можно, лишь бы не признавать, что ей сильно не безразличен князь, Аврора спустилась к нему, сидящему возле камина и попивающему жидкость янтарного цвета. Юсупов не посмотрел на нее и не двинулся с места. Девушка подошла к небольшому столику, налила в тяжелый стакан виски. Густой запах ударил в нос, но ради сохранения лица она отхлебнула и тут же обожгла горло.
– Запей, – Феликс за спиной протянул ей сок, который она с жадностью выпила. – Это очень хороший и очень крепкий виски. Не то размешенное пойло, к которому ты привыкла.
Как же хотелось протестовать и кричать от своего глупого положения. Да, она всегда чувствовала себя смешной рядом с ним. Та снисходительность, то высокомерие, которое он бессознательно (она надеялась на это) проявлял к ней, раздражало ее и обижало, потому что она и сама знала, насколько разные их миры.
Как только удалось успокоить горло, девушка подняла злобные голубые глаза и развернулась, рассчитывая уйти наверх и больше никогда не спускаться снова.
– Постой, – Феликс аккуратно взял ее за руку и виновато улыбнулся. – Я не хотел обидеть тебя. Я не знаю, почему так сказал.
– Зато я знаю, – она обернулась и ему стало горько от того, что он так давно не видел ямочки на ее щеках. – Хотелось
