Русская сказка - Елена Михайловна Аксенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время до того, как она села на свое место, прошло незаметно, где-то внутри себя. Как только ее ватные ноги получили отдых, она стянула пуховик и осознала, что жутко голодная и хочет пить. Вжавшись в кресло так, чтобы не касаться Феликса, она открыла телефон и написала СМС маме. Ложь, что они с Даной уехали для подготовки ее свадьбы. А что ей написать? Правду? Что ее заставили выйти замуж угрозами, а она не стала проверять на что способен избалованный князек? Дана тоже бесновалась, не понимая происходящего, но поздравляя тихушницу с «жили долго и счастливо». Ей она тоже написала вранье о счастливом дне и о том, как все прекрасно. Она впервые сказала подруге неправду и все из-за Феликса.
Он осторожно наблюдал за тем, что и кому она пишет. Воспоминания про рыжего парня все еще блуждали в его сознании, и он волновался, как бы в связи с обстоятельствами, она не вернула его в свою жизнь.
После взлета начали предлагать еду, бизнес-класс отличался особой выдержкой персонала, но еще упрямее была Аврора. Она ничего не говорила и не заказывала. Девушка, дважды предложившая ей закуски и напитки, жалобно посмотрела на князя в поисках ответа.
– Что ты будешь есть/пить? – его тон стал мягче, чем был перед полетом, но все еще достаточно твердым для того, чтобы с ним не смели спорить.
– А разве не вы теперь решаете это? – в этой фразе не было ехидства, только горький сарказм от осознания правдивости происходящего.
Феликс заказал два кофе и два сэндвича с курицей и соусом песто. Девушка, обрадованная концом этой неловкой ситуации, отошла. Аврора все еще смотрела перед собой в праздничном платье и со странным неудобным кольцом на пальце. В салоне все женщины были в джинсах и кедах, отчего она чувствовала себя глупой и несчастной.
– Лучше бы тебе не вести себя так на людях. Я не люблю скандалов.
– Мне все равно, что вы любите, а что нет. Убейте меня, если вам от этого легче станет. Хорошая идея, кстати. Вы вдовец и репутация в порядке! Оплакивайте меня год и женитесь снова.
– Прекрати сейчас же! – вынужденная строгость претила его сердцу, но сейчас это было необходимо.
Всю оставшуюся дорогу она предпочла молчать и безучастно смотреть на расслабленных пассажиров. Они были простыми смертными с улыбками и задумчивостью, ничего из того, что представляется при словах о богатстве. Надменностью здесь разило только от ее соседа, хотя вкус на еду у них явно совпадал. Она не стала отказываться от обеда, чтобы (не дай Бог) не умереть с голоду ради него.
В это время в Москве Юсуповы радостно праздновали свадьбу. Из-за перемены планов, гостей собрали раньше в Safisa, чему никто не противился, но все, кто знал Феликс, были крайне удивлены его неожиданному решению. Не оставалось сомнений, что он сделал такой выбор из-за самой великой любви, что заставило умилиться даже самого черствого ценника. Анна Феликсовна порхала от стола к столу с нежной улыбкой и спокойным сердцем. Карл фон Нирод беспокойно смотрел то на Дану, то на своего сына.
– Александра, – его жена пила уже второй бокал шампанского и немного захмелела. – Александра!
– Что такое, мое счастье? – редко она позволяла себе такую раскованность на людях, но сегодня ее племянник (кто бы мог подумать!) тайно женился и сбежал в путешествие! Такого она могла ожидать от своего эмоционального сына, но не от Феликса.
– Ты тоже это видишь? – он говорил ей прямо в ухо, соблюдая конспирацию.
– Вижу что, душа моя? – ее маленькая фигурка то и дело приплясывала на стуле. – Свадьбу, полковника Иванова, гирлянду, устрицу?
– Да нет же! Я говорю про блестящее кольцо твоей матери на пальце этой девчонки! – он ткнул на руку Даны пальцем и тут же осмотрелся в поисках какого-нибудь проницательного человека. К счастью, все были слишком заняты своей персоной и банкетом.
Александра фон Нирод открыла от удивления глаза и тут же признала кольцо Анны Феликсовны на пальце у брюнетки. Карл на секунду поверил, что жена тоже может быть недовольна этим обстоятельствам, но как только она завизжала, все еще надежды разбились. Как не прискорбно, но его сын решил жениться, не спросив его благословения, а жена рада этому больше невесты. Кто только его окружает в этом балагане!
Лондон показался Авроре ужасно серым и надменным, точь-в-точь как сам князь. Все здесь говорили на английском и с такой чопорностью, что еще в аэропорту она почувствовала себя провинившимся ребенком. Несмотря на авто, которое встретило их у входа и будничную вежливость в манерах Феликса, она чувствовала себя обманутой, он был самым грубым человеком, которого она встречала в своей жизни.
Из-за, пусть даже небольшой, разницы во времени Аврора не могла собрать мысли в кучу, или она просто была слишком расстроена. Холодное стекло, покрытое каплями дождя, остудило ее лоб, но сердце горело огнем и никак не могло успокоиться. Все так легко ей поверили. Родители не стали задавать вопросов, Дана не стала задавать вопросов. Все просто приняли ее ложь. Неужели самые близкие не знают ее? Или им просто все равно?
Лондонский дом Юсупова был не таким ярким, как московский. Обычный серый камень и большие двери со ступенями перед ними, где уже ждал молодой человек в теплой и неброской форме. Они вышли, он поздоровался и открыл им двери, удивившись, что у них совсем нет багажа.
Холл с высокими потолками и безрадостными красками имел лишь один плюс – камин. Девушка скинула туфли, которые давно уже были испорчены погодой.
– Тут не надо снимать обувь. У тебя есть домашние туфли, можешь ходить в них, пол холодный, – Аврора сбросила пуховик и пропустила сказанное мимо ушей. То ли ее ноги околели, то ли не такие уж и холодные полы были в этом доме. Феликс не стал настаивать. – Идем.
Они поднялись наверх, он показал ей ее комнату, по соседству со своей. Аврора тут же закрылась внутри и, наконец, позволила себе разрыдаться. Но слезы предательски застряли в горле и никак не хотели освободить ее. Попытавшись еще несколько раз, она убрала с лица свои каштановые пряди волос и выдохнула. Ей была нужна горячая ванна, это лекарство от всех болезней. Чемодана с вещами нигде не было, и она залезла в шкаф. Да, все выглядело так, будто тут жила
