По ту сторону смерти - Эндрю Клейвен

Черный «мерседес» гнал и гнал — «моррис» следовал за ним. За Барбиканом начался район трущоб с разветвленной и хаотической системой улочек и переулков.

Бернард уже практически не понимал, где они находятся. Офисы, склады, заброшенные дома, безликие кварталы сменяли друг друга точно в калейдоскопе. Заколоченные витрины пабов, закрытые пекарни и рестораны, строительные площадки — все это проносилось мимо и исчезало в небытии. А «мерседес» все петлял и петлял, старательно избегая сквозных магистралей.

Бернард следовал за ним с отчаянием обреченного. Стаза болели от беспрестанного мельтешения красных огней. Он по-прежнему уверенно держал руль, но усталость уже дала о себе знать — тело ныло, малейший толчок болью отдавался в каждой мышце. «Мерседес» ехал ровно, не спеша, он даже снизил скорость.

«А что, если меня просто завлекают в ловушку?» — мелькнула страшная мысль.

Ах, Харпер, Харпер. Старая бестия. Ведь он заметил, как там, на площади, она обернулась и что-то прокричала ему вслед. Но он решил не обращать внимания. Вечно он таскался за ней, как привязанный, вечно она учила его и — что самое печальное — вечно оказывалась права, и это иногда несколько раздражало. Словом, на сей раз он решил сделать по-своему.

Теперь, облизывая пересохшие губы, Бернард задавался вопросом: не от этого ли пыталась предостеречь его Харпер Олбрайт?

«Мерседес» в очередной раз свернул, осветив фарами улочку настолько кривую и узкую, что старые дома, стоявшие по краям тротуара, казалось, соединяются над ней карнизами. «Мерседес», поднимая сноп брызг, проехал по луже и в следующее мгновение исчез в какой-то подворотне.

Это было уже чересчур. Следовать за ним на таком расстоянии — сущее безумие. Бернард проехал мимо, успев заметить, как мигнули и погасли красные стоп-сигналы.

Бернард прижался к обочине и остановился перед переполненной сливной решеткой.

Заглушил двигатель и откинувшись на спинку кресла, он устало закрыл глаза.

Он восстановил в памяти внешний вид подворотни, в которую заехала черная машина. Тупик. Настоящий каменный мешок. «Мерседес» занимал почти всю проезжую часть. Если пытаться выследить человека со шрамом в подобном месте, то можно остаться без головы. Оставалось сидеть и вспоминать старые добрые времена.

Бернард чертыхнулся и распахнул дверцу «морриса».

Его долговязая фигура показалась из машины. Он был одет во все черное, только матово отсвечивал бритый затылок. Бернард вылез из машины стремительно и бесшумно. В несколько кошачьих прыжков достиг поворота в тупик, прижался к стене и заглянул за угол. Он чувствовал себя кретином, начитавшимся детективов.

Перспектива открылась довольно странная. В тупике царила кромешная тьма. Вздымавшиеся по обе стороны каменные стены, казалось, во что бы то ни стало стремятся сомкнуться. Между стенами маячили очертания «мерседеса». А дальше, за машиной, в полнеба вставал зловещий силуэт черной башни со шпилем. Можно было только догадываться, что это здание церкви. Оно-то и замыкало собой тупик.

Бернард колебался. Было тут еще нечто весьма странное: из стоявшего в самой глубине каменного мешка приземистого здания лилось призрачное голубоватое сияние. Затем он заметил желтую вертикальную полоску света — как из окна, на котором неплотно задернули шторы. Он глубоко вздохнул. Сердце бешено колотилось. Ладони покрылись липким потом.

Решившись. Бернард юркнул во двор.

Он двигался с кошачьей грацией — пригнувшись, выставив вперед руки, стреляя глазами по сторонам, — и все его движения были подчинены одному-единственному всепоглощающему чувству — животному страху. Взгляд его то утопал в темноте, то выхватывал из нее очертания мусорных баков, то вдруг упирался в мрачную махину «мерседеса», готового, казалось, в любой момент встать на дыбы и прыгнуть. Тьма смыкалась над головой.

Подкравшись к машине, он сквозь заднее стекло заглянул в темный салон. Оттуда не доносилось ни шороха, ни звука. Тишина. Однако из-за темноты он не видел, что делается на полу перед задним сиденьем, и взгляд его не мог проникнуть сквозь спинки переднего.

И все же Бернард протиснулся дальше, между каменной стеной и стоявшим практически вплотную к ней «мерседесом». Кирпичи царапали куртку, дверная ручка уперлась в пряжку ремня. Наконец он удостоверился, что в машине никого нет.

Обогнув «мерседес», Бернард едва ли не на четвереньках двинулся дальше, к замыкавшей тупик громаде. Гонимые ветром облака цеплялись за церковный шпиль. Увенчанная островерхим куполом небольшая шестигранная апсида по мере приближения росла на глазах, становясь все внушительнее и грандиознее. Все его чувства были обострены до предела, нервы напоминали обнаженные электрические провода. Он вдруг стал различать все запахи — не обычные запахи, вроде тех, что исходят из мусорных баков, — нет, запахи грязных подошв и сигаретных окурков, втоптанных в тротуар, едва уловимый запах моря, который нес с собой юго-западный ветер, — и ко всему этому примешивалось разлитое в воздухе благоухание лимона, по силе сравнимое только с запахом его собственного страха. Еще он слышал звуки — и из привычной какофонии ночного города его слух выделял то взрыв хохота, то детский плач. Но теперь он слышал и другое. Он был абсолютно уверен: из-за мрачных церковных стен до него долетали чьи-то голоса. И это зловещее голубоватое свечение. Теперь он видел: оно сочилось сквозь витражное окно. Ему даже показалось, что он узнает библейский сюжет: Христос, воскрешающий Лазаря. И еще он обнаружил, что вертикальная полоска желтого света пробивается не из окна, на котором неплотно задернуты шторы, а из стрельчатой амбразуры, устроенной в каменной кладке. Хотя свет был слабый, широко распахнутые глаза Бернарда, привыкшие к темноте, реагировали на него как на вспышку молнии. Но эта молния завораживала и притягивала.

Бернард остановился перед железной оградой. Он поморщился, прекрасно понимая, что самым разумным в его положении было бы повернуться и бежать без оглядки. Вместо этого он обеими руками ухватился за два железных штыря и в мгновение ока очутился на территории церкви.

Теперь он уже потерял из виду устремленный в небо шпиль башни. Апсида надвинулась на него одним из своих шести выступов-граней. Бернард подался вперед и кончиками пальцев провел по влажной, холодной стене. Медленно обогнул выступ и одним глазом заглянул в стрельчатую амбразуру.

До него по-прежнему долетали обрывки разговора. Голоса звучали приглушенно, будто из-под земли. Бернард довольно явственно различил низкий свод в дальнем конце поперечного нефа. Что бы ни служило источником света, оно находилось вне поля зрения. Бернард видел лишь рассеянное желтоватое свечение, струившееся из-за церковных скамей с высокими спинками и практически сходившее на нет у амбразуры. Тогда он попробовал чуть-чуть сместить угол зрения. Но разглядел лишь несколько передних скамей у самого алтаря. Все остальное было окутано густой тенью.