Нежность по принуждению - Джулс Пленти
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вспоминаю о своем расхлёстанном внешнем виде, совершенно неуместном на рабочем месте, но до которого мне уже нет никакого дела, и небрежно приглаживаю волосы. На мне нет брючного ремня, мятая рубашка выглядит отвратительно, а пиджак остался на Арине. Пошло оно все к чертям. Уже не до всех этих мелочей, учитывая, что я совершенно потерял контроль. Над собой. Над ней. Над своей жизнью.
— Еще раз меня так назовешь, придется записываться на ринопластику, — сбиваю пыл с наглого юнца, с которым уже лет с десяти невозможно общаться без кучи острот с его стороны.
Молодой, ранний, зубастый.
—Да ладно тебе, Рус, старость не зима, и она неблизко, раз так отжигаешь, — примирительно хлопает меня по плечу.
— Чего явился? — без прелюдий перехожу к делу.
— Фу, как грубо, — строит Кир из себя оскорбленную невинность. — Хочу угостить тебя ужином и кое о чем переговорить.
— Хочешь меня угостить или сам угоститься? — сощуриваюсь я, прекрасно понимая, что Кир принесся ко мне на работу по извечной причине: отец опять перекрыл кислород, и нужны деньги.
— Разве это так важно? — напяливает он на себя маску няшки, от которого девочки мочат трусики до носков. — Главное ведь пообщаться по-семейному. Кроме того, я тебя сейчас на такой крошке прокачу.
В кармане продолжает надрываться телефон, но я не обращаю внимания. Мне нужно отвлечься, перезагрузиться. Я не готов сейчас объясняться с Крис. И с Ариной не могу быть так близок, как хочу, пока не разберусь с этой проблемой.
— Да черт с тобой, — бью его ладонью по плечу. — Поехали.
Мы идем на стоянку, и я понимаю, на что Кир спустил кругленькую сумму, внаглую вытащенную из кармана отца. Шикарный спорт-кар невероятного небесного цвета. Вероятно, название у этого сложного оттенка поэтичное.
— Так вот почему отец опять заблокировал тебе карточки! — хмыкаю я, усаживаясь на сиденье, которое обволакивает словно услужливые женские руки. Натуральная кожа прекрасной выделки.
— Прикинь, все заблокировал, даже на проездной на метро нет, — балагурит Кир, плавно вписывая послушную крошку в поворот. — Вообще, не пойму, что это старик так психанул. С его годовыми доходами, это — все равно что карамельку купить. Так подкинешь на бедность?
— На бедность? — кошусь на него. — Скорее, на поездку в Дубай и прочие излишества.
— У каждого своя бедность, — пожимает он плечами. — Старик говорит, что у меня бедность ума, раз вышвырнули из бизнес-школы.
Я вытаскиваю из кармана портсигар и закуриваю. Медленно выпускаю из легких дым, стараясь привести мысли в порядок.
— Одолжу, но это последний раз. Крутись сам. Иди работать, в конце концов. Ты же далеко не глупый парень.
— Зачем мне это? — круто изгибает бровь, прорезанную шрамом от пирсинга. — Мне есть чем заняться. Фирма приносит столько бабла, что мы все можем делегировать свои полномочия персоналу и почивать на лаврах. Я вообще не понимаю, зачем ты так много времени проводишь в офисе. Словно это какая-то обязаловка. Как и твоя женитьба. Когда, кстати, свадьба?
Морщусь и затягиваюсь покрепче. Свадьба. Мне и раньше эта мысль не казалась особо удачной, а сейчас и вовсе не верится, что все состоится через каких-то два месяца.
— Все по графику, Кир, — отмахиваюсь я, — и ты мой шафер.
— Кристинка устроила все по западному образцу, да? Ладно, плевать. Мы же знаем, что все это — сплошная фикция.
— Ты много на себя берешь, — осаживаю я Кирилла, который явно переходит границы. Везде и всюду.
— Расслабься, дядя Руслан, я не о том. Расскажи мне, кто у тебя появился. Что за новая Сабочка?
— С чего взял? — держу я марку, хотя от этого гаденыша такие дела не скроешь.
— Сомнительно, что ты веселишься в середине дня с секретаршей. И на тебя нет ремня. Ты начал их хорошенько пороть, — расплывается в благостной улыбочке. — Одобряю.
Кирилл пришел в Тему несколько лет назад. С одной стороны, мне стало легче — его яркие порочные наклонности нужно было пустить в правильное русло, — а с другой, Кир всего лишь играет в Тему, что может быть опасно для всех участников действа.
Он паркуется у ресторана «Йоркшир», и мы синхронно выходим из тачки. Звонки идут настолько часто, что уже сводят меня с ума.
— Иди, закажи что-нибудь, а я сейчас приду, — пытаюсь отослать любопытного родственничка.
— Что, истерика по поводу салфеточек? — спрашивает, пнув ступеньку носом коллекционных мартинсов.
Я одариваю его недобрым взглядом, и Кирилл скрывается за дверью не слишком шикарного заведения.
— Да, — отвечаю я, выдохнув.
— Как ты так можешь? — выкрикивает она, всхлипывая и гнусавя. — Как у тебя совести хватает, Руслан? Ты должен быть здесь и благодарить за то, что я рожу тебе сына, а ты игнорируешь меня.
— Прости, был на переговорах, — мне отвратительно слышать такое в свой адрес. Просто уже тошнит от череды упреков.
— Переговоры? — визжит Крис. — Это ты так девок своих называешь?
— Я не намерен продолжать разговор в таком тоне. Поговорим, когда уймёшь свою истерику.
Сбрасываю вызов и вхожу в ресторан. Меня всего трясет. Я никогда не хотел детей от Крис. Теперь это ясно как белый день.
Кир, вальяжно развалившись на стуле, лениво листает меню.
— На кой черт тебе все это надо? — задается он сакраментальным вопросом.
— Без понятия, о чем ты, — я сажусь за стол и сразу делаю заказ: — Принесите двести грамм виски «Fireball».
— Вот это да, — присвистывает Кир, — Я уже хотел сказать, что ты скучно живешь со своей ютуберкой Крис с короной выше крыши, в давящих на горло костюмах и со строгими
