Счастливые Земли - Юрий Погуляй

«Я тебя ненавижу, Гезеш. Всей душой ненавижу! За Фамуша, за ту ложь. Ты говорил – ворота откроются. Ты говорил, что мы войдем в Фурмагар без боя. А мы верили, идиоты... С чего ты взял?!»

– Я про ворота уже слышал, – насторожился Друз. – Ты уже говорил об этом, кэп!

«Сколько людей погибло! – продолжил шут. – А ради чего? Ради того чтобы их лидер окутался сиянием и ушел в Колонну?! „Так, тут что-то было, но он зачеркнул. Ладно...“ В Гур-Дарге я попытался тебя отравить, подсунул вино, убрал свидетелей. Бросился к Золотым Сотням... Кстати, знаешь ли ты, что они работали на Дмита? Думаю, нет! Я сделал все, чтобы тебя убить. Но Безумие хранит своих детей! Спасло от отравы, от стали золотосотенников...»

– Опаньки... – опешил наемник.

– Заткнитесь! – рявкнул Гезеш, вслушиваясь в послание из прошлого.

– «Младенчик хотел помочь. Перед тем как на корабль сесть, я все колдуну рассказал. И капитану запретил тебя на борт брать! Думаешь, там Дмит всем заправлял? Да они только и искали повода, чтобы насолить жирдяю. Прямые приказы, разумеется, выполняли, но если толстяк не обращал внимания – работали на меня. А Младенчик не справился. Я получил от него весточку, когда через Низины перебирался. Хотел в Дундэйл податься, а не вышло. Угробить тебя колдун пытался не раз, но не удалось...» Размыто. «Значит, я ошибался!» Размыто! «Но я искуплю свой грех. Страшно мне, Гезеш. Вдруг ты сам – одно из проклятий Кимании? Человек, ведущий армии на убой! А? Тут и оракул не поможет...» Размыто. Очень много размыто! Так... Нет, это почти все. Только последние строчки: «...я не сумасшедший. Если ты самозванец – то моя жертва спасет тысячи, если же ты очередное проклятие – то мне не хочется жить без надежды. А я хочу верить, что Безумие победят! Все. Прощай».

– Да... – только и промолвил Друз, когда Джаззи закончил читать письмо. – Да...

Лесоруб подавленно смотрел на костер, а в ушах звучали слова шута:

«Вдруг ты сам – одно из проклятий Кимании? Человек, ведущий армии на убой!»

А действительно – вдруг? Но Родергрим сказал, что у него определенная роль! Не врал ведь! Не просто же так шагнул в Стену?! Но кто поймет Безумие?!

– Кэп, Страж больше знал, не бери в голову, – словно прочитал его мысли Родинка.

Друзья переглянулись. В письме Бартела была своя логика. Никто не задумывался, какими бывают проклятия. Но то, что Гезеш – плод Безумия... Невозможно! Но вдруг?! Мало ли что бывает?

Из Лесоруба будто вырвали кусок плоти: такое чувство опустошения и невероятного сомнения его захватило. Как понять, кто он? Кто говорил правду? Что, если роль Родергрима была – соврать и умереть?

– Я – спать, – буркнул Гезеш и направился в палатку. Страх перед мыслями, стыд перед друзьями. Никого не хотелось видеть, а из желаний в голове металось лишь одно – исчезнуть и никогда не вспоминать болезненного письма. Сделать так, чтобы его не существовало.

Лесоруб не видел, как шут бросил свиток в огонь.

– Ерунда все это! – неуверенно произнес Джаззи. – Ерунда! Кэп – не проклятие!

– Угу, – буркнул Друз.

* * *

Утром к берегу пристал паром. Скрежет цепи, по которой полз огромный плот, скрип лебедки, запах гнили и моросящий дождь навевали уныние и тоску, Предстоящий путь казался мукой. Никуда плыть не хотелось. А на душе, при вспоминании письма Бартела, скребли кошки.

Бригадир паромщиков – плечистый, бледноватый мужик – сегодня плыть отказался, сославшись на усталость работников. Гезеш охотно ему поверил – выглядели те неважно. Еще бы, три дня ходить по скользким бревнам, вращая рычаг лебедки.

Антаг пообещал Гану, как звали бригадира, что Мечи помогут переправиться. Здоровяк отрицательно помотал головой, сказал: «Завтра» – и удалился в избушку, возвышающуюся над берегом на огромных сваях. Здесь работники отдыхали.

День прошел серо. Под вечер морось перешла наконец-то в ливень. На западе громыхала гроза, и Лесоруб лишь порадовался, что отправились не сегодня. По такой погоде плыть – приятного мало.

У входа в шатер лучники сколотили небольшой навес для костра, но, как только дождь усилился, Мечи перебрались внутрь. Кто-то завалился спать, кто-то принялся играть в кости.

Двадцать человек под одним тентом, по которому барабанят тяжелые капли. Обычный воинский уют.

Места Искателям достались в глубине шатра, чему Гезеш только радовался. Спокойнее почему-то именно в самом дальнем углу от входа.

Говорить не хотелось. Может, от вчерашнего потрясения, а может, от умиротворяющего шума дождя. В голове погибающей птицей билась одна-единственная мысль.

На Прорыв.

Глава 8

Отправились с утра. Паромщики с недовольным видом проследили, как перебираются на борт воины. Как тащат бряцающие железом мешки. Доспех на себе никто перевозить не решился, так как плавать в кольчуге, конечно, можно, но недолго и только на глубину.

Антаг дал последние инструкции своему помощнику. Звероподобного вида боец по прозвищу Дубина должен был сопровождать Гезеша.

Смачно хакнули паромщики, уперлись руками в рычаг. Зычно скомандовал отправление бригадир. Заскрипела лебедка, и паром с трудом двинулся с места.

Здесь воняло еще сильнее, чем на берегу. Низины... Земля, каждый год затапливаемая морем. Так было всегда, и Безумие тут совершенно ни при чем.

Спать приходилось на мокрых бревнах. Каждый выкручивался как умел, и тем, у кого были щиты, повезло больше всех. Остальные глухо матерились и скрипели зубами от постоянной сырости. Больше всего ругались кольчужники. Отдраивать такой доспех, чтобы свести ржавчину, – труд нелегкий.

На третий день, хотя Искателям казалось, что прошла вечность, в дымке вонючего тумана появился слабый огонек.

– Земля, едрить, – довольно громыхнул бригадир паромщиков. Сейчас за лебедкой стояли Мечи.

– Давай, братва, навались! – воскликнул один из воинов.

– А-а-а-а-р-р-рх! – взревели Дикие. Скрип цепи сводил скулы. Хотелось как можно быстрее избавиться от опостылевшего звука.

– Что за огонь, а? – крикнул кто-то из Мечей.

– Горящий стоит. Давно уже, – ответил бригадир.

– А! Точно! Видели же!

Джаззи, сидящий у края парома и поплевывающий в темную воду, вскочил на ноги. В тумане начала угадываться фигура Проклятого.

– Гне-е-е-ев! – заорал шут.

– Вашу мать! – долетел до парома яростный вопль. – Какого хрена вы так долго?!

– Гнев! – с улыбкой поднялся Паблар.

– Уроды! – донеслось с берега.

– Его трудно не узнать, – поделился с Гезешем сияющий убийца. – Здорово, а?

Лесоруб кивнул. Приятно слышать голос старого приятеля, которого не видели уже месяца два.

– Навались, мужики! – проорал один из Мечей у лебедки. – Мне уже обрыдло спать на бревнах! Эту ночь на травке поваляемся!