Хроника лишних веков - Сергей Анатольевич Смирнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В комнате, на дне моего дорожного сундучка, была припрятана маленькая серебряная шкатулочка, а на той шкатулке еще по дороге в Рим я нацарапал не слишком ювелирно, но вполне отчётливо:
"Т-ской Екатерине Глебовне или ее потомкам.
В собственные руки.
А.И.Ч. 1919"
Пора было заняться почтовым отправлением в двадцатый век.
Вернувшись к себе, я уложил византийские "червонцы" в шкатулочку, запер ее на замочек и, упрятав в дорожный кошель, отправился к стратегу.
Светильник в его комнате не горел. Я негромко позвал стратега, но ответа не дождался, из мрака исходил экзотический горький запах.
Я тихо переступил порог, строя неясные предположения насчёт этого аромата, и позвал вполголоса еще раз. Ответом был бессмысленный животный звук. И все вместе - звук, запах и мрак - разом соединились, и стал ужас.
Меня зазнобило в душной римской тьме... и я помню, как шепотом звал стратега, беспрерывно произнося его имя и продвигаясь во мраке навстречу слабым хлюпающим вздохам.
Я наткнулся на его руку и, тронув её, вскрикнул - скользкая, ледяная влага была на отброшенной в сторону руке.
Я выбежал вон... и помню, как безумно скакал и трясся огонёк масляной лампы, когда я вновь бежал к стратегу из своей комнаты.
Он лежал на спине. Масляный мой огонёк светил золотисто, скрашивая и жалея истинный, страшный цвет его лица... Веки были опущены и бумажно тонки, лиловатые разводы на скулах словно стекали по ним - и его рука словно терялась в стороне...
Чума?!
Помню, он стал удаляться, отплывать от меня.
"Стой! - приказал я себе. - Такой чумы не бывает!"
Я подошел и, присмотревшись к нему, сначала догадался, что он уже не дышит, а потом вспомнил про горьковатый запах.
"Зачем?" - спросил я Демарата.
"Глупый вопрос", - услышал я себе голос, похожий на мысленный голос атланта Сигурда-Омега.
На столике был оставлен пузырёк мутно-голубого стекла. Я встряхнул его, внутри хлюпнуло.
"Выбрось, - услышал я в себе. - Не для тебя".
"Я думал, ты хочешь оставить мне лёгкий путь", - сказал я ему.
"Ты плохо обо мне думаешь, никеец... и всегда плохо думал".
В горле застрял комок.
"Прости..." - Я накрыл ему лицо его любимым солдатским плащом.
Я вышел на улицу и в голос позвал стражников.
Появился римлянин, и я объяснил ему, что требуется префект - и незамедлительно.
Римлянин отступил во тьму, а спустя четверть часа угол улицы осветился, и выплыли четыре факела, отделяя от тьмы аморфную фигуру префекта.
Он не стал задавать вопросов, и я молча провёл его в дом. В комнате стратега на бронзовой треноге горел мой светильник - глиняная черепашка.
- Он отравился. Час назад, - сказал я префекту.
Префект потянул носом и широко осмотрелся, стараясь как бы не замечать меня, потом очень неторопливо приблизился к ложу стратега, издали приподнял край плаща и отступил вбок, пропуская свет.
- Похоже на то, - покивал он головой и мелко шагнул на прежнее место. - Очень плохо. Я бы сказал, хуже некуда.
- Я готов поехать в Равенну, - пожалел я и его.
- Что Равенна... - скривился префект.
- Аттила? - уточнил я.
Префект вздохнул в сторонку.
- Аттила поверит тому, что я скажу, - очень кстати похвалился я своими полномочиями.
Префект посмотрел на меня с интересом.
- Что ты хочешь, посланник? - спросил он.
- Только две просьбы. Первая: похороните его в Риме.
- Имя? Напомни...
- Демарат. Мастер Этолийского Щита. Так и напишите. И довольно...
- Имя отца?
- Антиной.
- Какова вторая просьба?
- Удалить всех соглядатаев. На две ночи.
Префект ждал, и я решил не таиться.
- Вот шкатулка, - показал я ему. - В ней всего двадцать золотых монет. Она должна попасть в руки человеку, который будет жить в Риме через пятнадцать столетий.
Патрицианские морщины на любу префекта густо прорезались.
- Этот город будет еще стоять?! Через пятнадцать веков?!
- Рим будет стоять, - с месмерической властью гарантировал я. - Даю слово...
Префект отвёл взгляд, на что-то посмотрел, потом - еще на что-то и осторожно улыбнулся.
- Твой акцент, посланник, и черты твоего лица заставляют поверить в любое чудо... Но как?
- Чудес не будет. Я хочу замуровать шкатулку в стене Колизея. Колизей будет стоять через пятнадцать веков... Пусть и пустой. Без гладиаторских боёв.
Префект неопределенно кивнул и подумал.
- ...Таким образом, убрать охрану? И вынести тело? Прямо сейчас?
В ответ на второй вопрос я покачал головой, проводил его до ворот и вернулся. Гунны, лишь ворота закрылись, вновь улеглись вокруг багровых углей.
Я еще раз заглянул к Демарату, вдруг, на миг, понадеявшись, что он пошутил... Потом я еще посидел четверть часа в своей комнате. В полной тишине. Затаив дыхание. Но Демарат молчал.
Однажды мне показалось, что по внутреннему дворику пронёсся ветер. Я встал и снова пошел к нему. Ночь во дворе стояла все так же душна и неподвижна.
Ниса сидела рядом со стратегом, на ложе, замерев взглядом на очертаниях головы под плащом.
"Она не пропадёт..." - словно услышал я.
На столике мутно мерцал зловещий пузырёк.
"Спрятать от греха..." Я подкрался к столу, но Ниса услышала мой манёвр.
Она посмотрела на меня, лицо ее было пустым.
- Ты убил его... - Лёгкий ее выдох коснулся моего лица.
- Прости... - тотчас, второпях, обескуражено ответил я, еще не осознав смысла трех слов.
- Ты убил его! - повторила она звонко.
Меня проняло. Я как-то весь вмёрз в душный, горьковатый воздух.
- Ниса...
Она положила красивую обнаженную руку на серый плащ и смяла, стянула его пальцами на груди Демарата.
- Ты убил его! - пронзительно крикнула Ниса.
Плащ сорвался с покойника и комом попал мне в лицо.
Я подхватил его - и тут же получил крепкий удар в скулу, другой - в губы. У Нисы были тяжелые, сильные руки.
Я пытался схватить
